Читать книгу "Мечта о Просвещении - Энтони Готтлиб"

В своей «Критике чистого разума», опубликованной в 1781 г., Кант противопоставил две конкурирующие школы философов – «эмпириков» и «ноологов» (от греческого слова «ноус», обозначающего интеллект)[90]. К первой школе причисляли Аристотеля и Локка, подчеркивавших роль опыта в формировании знаний. Ко второй – Платона и Лейбница, которые, напротив, делали ставку на разум. Этот способ деления философов на противоположные группы пошел от двух конкурирующих направлений греческой медицины в III в. до н. э. Одно направление разрабатывало амбициозные теории о внутренней работе организма. Другое – ставило целью обойтись без каких-либо теорий и основывало свои методы лечения на том, что, казалось, работало в прошлом. Как писал великий врач и писатель Гален (ок. 129 – ок. 200), «те, кто опираются лишь на опыт, так и называются – эмпириками. Аналогично опирающиеся на разум зовутся рационалистами»[91]. Эти наименования закрепились, когда кантовское противопоставление оказалось лучшим способом охарактеризовать историю философии. Философия от Декарта и, по крайней мере, до Канта, была борьбой между эмпириками и рационалистами – или так утверждалось. И нередко так остается до сих пор.

Этот миф укоренился в его нынешнем виде благодаря громадной истории философии, написанной в середине XIX в. одним из поклонников Канта[92]. Книга распространила две влиятельные идеи. Во-первых, в ней говорилось, что Декарт сделал проблему познания основным вопросом философии. Во-вторых – что решению этой проблемы посвятили себя две группы, каждая в составе трех человек: эмпирики Джон Локк, Джордж Беркли (1685−1753) и Дэвид Юм (1711−1756) и рационалисты Готфрид Лейбниц (1646−1716), Бенедикт де Спиноза (1632−1677) и сам Декарт. Все шестеро по-прежнему считаются членами этих групп, хотя иногда допускается мысль, что такое однозначное отнесение их к командам могло бы сбить с толку самих игроков. Беркли, например, считал себя главнейшим противником Локка, а не товарищем по команде. Что же до идеи о том, будто теория познания стала главным вопросом всей философии в эпоху Декарта и оставалась таковой в течение некоторого времени, то этот тезис приобрел особую популярность в XX в., когда многим философам нравилось считать себя первопроходцами, которые наконец-то нашли более интересный объект внимания, а именно язык.

Подобным же образом в одной влиятельной философской работе второй половины XX в. утверждалось следующее. «Декарт задал вопрос: что мы знаем и что оправдывает наши притязания на это знание? Этот вопрос стал отправной точкой всей философии. И, несмотря на противоречивые взгляды различных школ, он был принят в качестве отправной точки более чем на два столетия»[93]. Далее этот автор говорит, что нынче все, конечно, изменилось, поскольку Людвиг Витгенштейн (1889−1951) и Готлоб Фреге (1848−1925) начали новую революцию. В основе предмета они видели философию языка, или теорию смысла. Поэтому вопросы о природе познания стали считаться второстепенными и вернулись на прежнее место после того, как Декарт на время повысил их статус.

Действительно ли проблема познания оставалась сердцем философии на протяжении более чем двух веков? Большинство философов того времени так не думало, а уж они-то должны были знать. Труды Гоббса, которого вспоминают теперь главным образом благодаря его политическому учению, – и к нему мы еще обратимся – конечно, не подкрепляют этот миф. Не делают этого и сочинения Спинозы или Лейбница. Локк и Юм больше соответствуют традиционной картине. Но, как мы увидим, многие их лучшие работы не были посвящены главным образом познанию. Что касается самого Декарта, вопрос о том, является ли теория познания центральной для философии, его бы озадачил. Конечно, для себя Декарт считал вполне приемлемым уделять много сил сомнению, а затем объяснению того, что мы думаем, что знаем. Но, делая это, он решил все подобные вопросы, или так он полагал, – и философы могли перейти к более значимым темам, например к продлению человеческой жизни.

Обращаясь к старой проблеме скептицизма, Декарт невольно способствовал развитию нового направления философии или, скорее, помог напомнить о старом. Ведь вопрос о том, можно ли объяснить наши убеждения, и если да, то каким образом, активно обсуждался и в эллинистические времена. Но философы всегда путешествуют сразу по нескольким направлениям, и история скептицизма в философии XVII−XVIII вв. – это не вся история того времени. Кроме того, влияние скептицизма ощущалось не только благодаря трудам Декарта. И распространялось не только на те темы, которые решил обсудить Декарт. Например, можно сказать, что революционный взгляд Спинозы на Бога и природу отражает его скептическое отношение к традиционной религии. Это было важное направление развития в философии, но не имело отношения к Декарту. И конечно, оно не имело ничего общего с теми общими вопросами познания, которые Декарт предположительно сделал главным вопросом философии. Подобные скептические головоломки утомляли Спинозу.

В любом случае различие между эмпириками и рационалистами неочевидно и сбивает с толку. Некоторые из так называемых рационалистов XVII в. проявляли больший интерес к эмпирическим наукам, чем их «эмпирические» товарищи. Лейбниц и Декарт знали об этих науках гораздо больше, нежели Локк или Юм. А Гоббс, которого обычно причисляют к эмпирикам, по сути, находился на стороне Лейбница, а не Юма, поскольку преуменьшал роль опыта в области научных знаний[94].

Бэкона, как и Гоббса, историки относят к лагерю эмпириков, но сам он высмеивал «эмпирическую школу философов», за то что она «выводит еще более нелепые и невежественные суждения, чем школа… рационалистов, потому что эти суждения основаны… на узости и смутности немногих опытов»[95]. Бэкон утверждал, что в действительности есть лишь три вида философов: муравьи, пауки и пчелы. Эмпирики подобны муравьям. Они «только собирают и довольствуются собранным. Рационалисты, подобно паукам, производят ткань из самих себя. Пчела же избирает средний способ: она извлекает материал из садовых и полевых цветов, но располагает и изменяет его по своему умению»[96]. Бэкон отстаивал путь пчелы: следует сочетать лучшие стороны экспериментальных и рациональных возможностей. Декарт, Гоббс, Локк, Спиноза, Лейбниц и Юм – все они стремились быть пчелами, хотя никто из них такого не говорил.