Читать книгу "Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова"

Они по-прежнему были на «ты», но Зина очень старалась не обращаться так к нему при остальных сотрудниках.

В секретном отделе Бершадова работали в основном мужчины. Женщин было очень мало, всего три, включая ее саму, и Зина лишний раз убедилась, что Бершадов не особенно доверяет женщинам. Встретили они ее очень настороженно.

Первой было лет пятьдесят, она казалась опытной, закаленной в боях, железобетонной большевичкой, почти всегда ходила в форме. Второй была изумительная красотка лет 25-ти — длинноногая блондинка с пышными формами и кукольным личиком, от которого не могли отвести глаз все мужчины. Когда Крестовская впервые ее увидела, то просто поразилась: что делает в НКВД такая красота? Ей бы пойти в артистки и сниматься в кино! Однако она предпочла такой суровый, жестокий мир мужчин.

Красотка-блондинка кокетничала со всеми в отделе и была заметно влюблена в Бершадова. Однако после тщательного изучения его реакции на девицу Зина пришла к выводу, что между ними ничего нет. Бершадов явно был не из тех, кого легко соблазнить пышными формами и смазливенькой мор- дочкой.

Крестовская часто вспоминала тот единственный момент откровенности Бершадова, когда он однажды рассказал ей, что был влюблен в женщину, на которой чуть не женился, а потом стал причиной ее смерти.

И Зина понимала, что та женщина наверняка была какой-то необыкновенной, если стала причиной серьезной сердечной раны для такого человека, как Бершадов.

Но несмотря на все эти перипетии, за которыми Крестовская весьма тщательно наблюдала, красотка отнеслась к ней более доброжелательно, чем железобетонная большевичка, и часто в столовой подсаживалась к Зине поболтать.

Но самые дружеские отношения, конечно, сложились у нее с Бершадовым. Очень часто в конце рабочего дня он заходил к ней в кабинет, и они разговаривали обо всем, как старые друзья. А еще изредка Бершадов на своей служебной машине подвозил Зину домой.

Он перестал относиться к ней с жестокостью и разговаривал без своего обычного ехидства. В первые дни это сильно ее настораживало, она постоянно ждала от него подвоха. Но потом постепенно привыкла и начала понимать, что понемногу, по крохам, сумела завоевать его доверие. И что это доверие очень важно не потерять.

Настоящим знакомством с сотрудниками стала встреча Нового, 1941 года, когда для управления было устроено пышное празднование.

Многие пришли с семьями. Был замечательный концерт. Зину даже уговорили поучаствовать в пирамиде — обязательном спортивном номере, который был на каждом концерте. И она получила просто невероятные впечатления!

В актовом зале были накрыты столики. Зина сидела вместе с Бершадовым и еще с несколькими сотрудниками. И с огромным удивлением увидела, что и Григорий умеет веселиться, пить шампанское и вести себя так же, как и все остальные люди! Более счастливого Нового года в жизни Крестовской еще не было!

Это был самый великолепный праздник за последние годы! Было весело, все пели, танцевали, улыбались друг другу. Шампанское лилось рекой. Зал был украшен разноцветными ватными шариками и ярким серпантином. Раскрасневшаяся от шампанского и от армянского коньяка, который, благодаря Бершадову, появился на их столике, Зина танцевала и пела вместе со всеми и никогда еще не чувствовала себя такой счастливой! Ощущение было просто восхитительно-пьянящим — словно у нее появилась семья.

За всю новогоднюю ночь Зина — о чудо! — ни разу не вспомнила о Викторе Барге, и даже мысленно не произнесла его имя. И это было замечательно!

Бершадов привез ее домой около пяти утра на своей служебной машине. И, распрощавшись у подъезда, тут же вручил ей большой бумажный пакет.

Дома она его раскрыла. На стол высыпались яркие большие ослепительно-оранжевые мандарины. Также в пакете оказались шоколадные конфеты, пачка ароматного бразильского кофе и палка копченой колбасы. Так Бершадов поздравлял ее с Новым годом. Зина даже прослезилась от радости.

А уже ложась спать, все время думала о том, что год, который начался таким чудесным, просто замечательным образом, будет для нее самым счастливым…

Преимущества работы в НКВД, официальной работы, когда соседи увидели ее в форме, Зина ощутила почти сразу.

Во-первых, ее стали бояться. Соседи, которые прежде хамили, лезли на рожон, теперь избегали ее десятой дорогой. Не важно, что оборотной стороной этой медали было то, что с ней перестали и разговаривать — Зина воспринимала это тоже как преимущество.

Во-вторых, был спецпаек. В конце каждой недели сотрудники НКВД получали паек, куда входили самые дефицитные, редкие продукты. Сгущенное молоко, вкуснейшая колбаса и настоящее сливочное масло дорогого стоили! Эти продукты ни за что нельзя было купить в советских магазинах. А когда в спецпайке появились шпроты, Зина просто не поверила своим глазам!

Третьим преимуществом стала сама работа. Зине на самом деле было ужасно интересно то, что она делала. Она буквально с головой погружалась в проходящие перед ней дела как в особую книгу жизни. Ее не смущала даже ужасающая жестокость, которой были наполнены все эти криминальные истории. И чем ужасней, загадочней и запутанней было дело, тем ей казалось оно интересней.

Работа увлекала ее, захватывала с головой, и это было самым ценным, что Крестовская приобрела в жизни. К тому же это отвлекало от всех дурных мыслей, хотя и не избавляло от них полностью.

Дурные мысли начинали лезть по ночам, и случалось это сразу после встречи Нового года. Буквально через две ночи после веселого и счастливого праздника Зине вдруг приснилось, что в постели она не одна. И тогда губами, руками, теплым телом, всем своим измученным сердцем она потянулась к этому фантому, который вдруг заполнил собой весь окружающий ее мир. Резко, сразу проснувшись от того, что рядом был только воздух, Крестовская даже заплакала от самого страшного в мире ощущения — ощущения невозможности счастливых моментов. О том, как могло бы быть и как не будет уже никогда…

Откровение о том, какую жестокую правду принес этот сон, обрушилось на нее со всей силой. И Зина плакала, кривя душой перед самою собой, обманывая себя так, как привыкла обманывать все эти месяцы.

Она лгала себе, что плачет от одиночества, от того, что у нее нет семьи и на всем белом свете нет ни одного близкого человека. Но это было неправдой: Зина плакала по Виктору Баргу. И только по нему одному.

Он пророс не только в ее душу, но и в тело, рос, существовал в движениях ее тела, в бесплодных и напрасных объятиях ее рук… Он был ее отравленным воздухом, который по ночам закрывал легкие плотной подушкой удушья. И он — она это понимала — был тем микроорганизмом, который будет существовать внутри ее тела всегда…

Проснувшись ранним утром, разбитая этим страшным сном, в который раз разбередившим всю ее душу, Зина принялась анализировать.

Какие эмоции испытываешь к человеку, которого никогда в жизни больше не встретишь? К человеку, который никогда больше не позвонит в твою дверь, не напишет тебе письмо, не окликнет по имени? К тому, чье имя ты больше не осмелишься произнести?