Читать книгу "Парад женихов - Дарья Калинина"

Наклонившись, она увидела ногу. Это была голая мужская нога, в меру волосатая и снабженная татуировкой на щиколотке. Две маленькие буквы «М» и «К», сплетенные между собой.

Эта татуировка была знакома Нате. И она хорошо знала ее значение и знала того, кому она принадлежит. Максим Костылев! Вот что означали эти буквы.

– Максим! – закричала Ната. – Максимчик! Родненький! Очнись!

Увы, она сразу поняла, что своими силами тут не справиться.

Максим сидел на кафельном полу, безвольно свесив голову на грудь. Пульс не прощупывался. Дыхания не наблюдалось. Но когда Ната прикоснулась к нему, то поняла, что надежда еще есть, кузен был еще теплым.

Схватив смартфон, Ната вызвала врача. Вернее, попыталась это сделать. От волнения она никак не могла вспомнить, какой номер у ее сотового оператора отвечает за вызов врача. 001? 101?

В итоге она позвонила в «112», где ее сначала соединили с одним диспетчером, потом с другим, и лишь третий сказал, что вызов ее принят и бригада медиков выехала к ним.

Ната осталась рядом с Максом.

Первым делом она попыталась вытащить его из душной ванны на воздух. Положила на полотенце и потянула за собой.

Из-под руки Макса выпали какие-то пестрые кусочки. То ли скомканные конфетные фантики, то ли что-то в этом роде. Какая-то ерунда, на которую Ната не обратила внимания.

Подтащив брата поближе к окнам, Ната открыла их все нараспашку и с тревогой взглянула на Максима. Лучше ему? Нет, он по-прежнему не подавал признаков жизни. Да и кожа, когда Ната к ней прикоснулась, стала какой-то холодной. Сидящий в ванной Максим казался ей куда более теплым. Наверное, горячий пар не позволял телу остыть, а когда снизилась температура окружающей среды, похолодел и Максим.

И постепенно осознание страшной неизбежности стало проникать в Нату.

– Не может быть! – шептала она. – Этого не может быть! Он не может умереть! Только не он!

Но приехавшие врачи лишь подтвердили догадку Наты.

– Он же у вас уже не дышит, – недовольно сказали они ей. – И совсем холодный!

– Нет, он был теплым! Я нашла его в ванной, и он был теплый! Послушайте лучше!

– Нечего слушать. Он мертв. А теплый был, потому что в ванне вода была горячая.

– Пар.

– Что?

– Не вода, – пробормотала Ната. – Там было полно горячего пара.

– Как в парилке сидел, потому и не остыл. Он у вас сердечник был?

– Что?

– Муж ваш сердечно-сосудистыми заболеваниями страдал?

– Он мне не муж.

– А кто?

– Кузен. Двоюродный брат.

– Карточка медицинская у вашего брата есть?

– Есть… наверное.

Врач крякнул.

– А полис медицинский? Паспорт?

– Я… я не знаю. Мы с ним вместе не жили. Я случайно вчера вечером зашла.

– Случайно вечером зашли, а утром ваш брат уже мертвым оказался? И чем вы тут с ним таким ночью занимались?

Врачи не скрывали своего сарказма. И Ната где-то их понимала.

Не чувствуя за собой никакой вины, она сердито буркнула в ответ:

– Ничем ТАКИМ мы не занимались. Спали. Поужинали сначала, я суши купила…

– Суши? – оживился врач. – Рисковая вы барышня. А рыбу фугу вы своему «кузену» не покупали?

– Нет. Это же опасно.

– А суши, по-вашему, это не опасно! Сами-то вы как себя после этих суши чувствуете?

Ната хотела сказать, что прекрасно, но подумала, что в подобных обстоятельствах «прекрасно» прозвучит неуместно.

– Нормально.

– Нормально? Хм!..

И врач оттянул у Наты веко, пощупал пульс.

Убедившись после этих манипуляций в том, что Ната в полном порядке, врач сказал, что ей нужно оставаться на месте и ждать прибытия полиции. Ната так и сделала. Все равно на то, чтобы куда-то идти и что-то самостоятельно предпринимать, у нее сейчас не было никаких сил.

Внезапная апатия навалилась на нее с такой силой, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Умер ее брат! Умер ее последний близкий родственник. Никого у нее не осталось! Никого!

Сначала умер папа, за ним ушла и мама, потом дядя Витя и тетя Зоя, а теперь вот и Максим последовал за ними всеми. И внезапно осознание своего полнейшего одиночества нахлынуло на Нату.

Во всем этом огромном мире она была одна! Совершенно одна! И ни одной живой душе не было до нее никакого дела!

По этому поводу Ната поплакала. Потом пошла на кухню и выпила кофе, который сварила для Максима. Ему кофе все равно уже не пригодится, так не пропадать же продукту.

Потом Ната присела и попыталась понять, как же так произошло, чтобы молодой и более или менее здоровый мужчина вдруг в одночасье скончался.

– Допустим, ему стало плохо с сердцем. Допустим. Но Макс никогда не жаловался ни на сердце, ни на здоровье вообще.

Впрочем, они ведь с Максом почти не общались эти два года. А за два года у человека может вылезти целый букет заболеваний.

Ната решила пойти и осмотреть место происшествия. Возможно, там она сможет найти подсказку того, что же случилось с ее непутевым братцем.

Она вернулась в ванную комнату, по дороге не без содрогания взглянув на прикрытое простыней тело Макса.

«Поставлю себя на его место. Он идет, чтобы принять душ и немножко освежиться. Судя по тому обилию пара и высокой температуре, которая была в ванной комнате, произошло это несколько часов назад. Может быть, даже еще ночью. Итак, он прошел в ванную, разделся до трусов, и ему тут же резко стало плохо.

Макс не успел встать под горячую воду, значит, спровоцировать приступ резкий перепад температуры не мог. Но что-то с ним все же приключилось, отчего Максу и поплохело».

Ната стала осматривать ванную, благо, что та была невелика размерами, а Максим избавился от многих ненужных вещей вроде зеркал и лишних полотенец.

Так что ванная выглядела такой же пустыней, как и вся остальная квартира. По большому счету осматривать тут было нечего.

Внимание Наты привлекли к себе какие-то разноцветные фантики, валяющиеся на полу. Их было несколько штук, видимо, они были раскрашены краской, которая сейчас от влаги растворилась и потекла.

Пальцы девушки окрасились в оттенки белого, оранжевого, красного и зеленого.

Она поднесла бумажки поближе к лицу, и ей показалось, что на одном из фантиков она видит узор, который был ей знаком.

– Мусор! – сказала она, решив, что видит перед собой фантики от каких-то конфет.

Больше в ванной комнате ничего примечательного не было.