Читать книгу "Николай Хмурый. Восточная война - Михаил Ланцов"

Вся полевая артиллерия русских с комфортом расположилась на закрытых позициях. Где в естественных, где в искусственных. И управлялась из штаба корпуса. Связисты постарались – проложили к каждой батарее по своей линии. А еще они обеспечили телефонной связью наблюдателей с корректировщиками, часть которых расположилась на специально оборудованных НП на передовой, а часть – в корзинах воздушных шаров.

Вот эта артиллерийская служба и обеспечила теплый прием гостям. 87-миллиметровые и 107-миллиметровые полевые пушки сразу же включились в контрбатарейную борьбу, стараясь уничтожить артиллерию противника по мере ее поступления. То есть не давая занимать позиции и открывать огонь. А 87-миллиметровые и 107-миллиметровые полевые гаубицы взялись за наступающую пехоту. Плотно так. Основательно. Шрапнелью, благо что шла она по открытому полю и представляла для такого рода снарядов идеальную мишень.

Ояма уже обжегся на Ялу и прекрасно представлял себе огневое действие новой русской артиллерии. Поэтому наступление старался максимально массировать, будучи абсолютно убежденным в том, что малые силы русские перебьют без всяких проблем. Это там, при форсировании брода, было невозможно развернуть и задействовать достаточно войск. А тут – вполне. Поле же. Поэтому японцы постарались задействовать в наступлении как можно большее количество войск одновременно. Максимум, который подразумевал фронт. Так что, хоть они и понесли заметные потери от русской артиллерии, но сумели достигнуть первой пехотной позиции и накопиться там…

Ренненкампф, как укушенный, метался в здании штаба. Слишком удаленном от поля боя. Ему хотелось вскочить на коня, и туда… Но это означало потерять контроль над ситуацией. Ведь сюда стекалась вся информация… вообще вся. Сюда, а не в окопы…

Целый зал телефонистов работал круглосуточно для обеспечения непрерывной связи с войсками, наблюдателями и тыловыми службами. Специально выделенные офицеры наносили сведения о текущем положении дел на большую карту местности специальными заколками. Где какие части стоят. Их передвижения. Их состояние. На нескольких висящих рядом информационных досках мелом отмечали запасы снарядов, патронов и прочего, а также их расход. И так далее, и тому подобное. Отсюда – из штаба корпуса можно было видеть больше, чем откуда бы то ни было. И управлять, отдавая приказы и получая рапорты. Это и сдерживало Павла Карловича от иррационального жжения – рвануть в траншеи и на все посмотреть своими глазами.

– Господин генерал, – щелкнув каблуками, сообщил подошедший офицер. – Японцы завершили накопление.

– Ясно, – кивнул Ренненкампф. И, достав носовой платок, промокнул лоб. Выстоит оборона или нет? Вопрос. Там, на Ялу, все было очевидно. А тут? Первая проверка боем новой концепции…

Японцы поднялись и быстрым шагом двинулись вперед. Редкими, глубоко эшелонированными цепями, дабы снизить вред от стрелкового огня. Но с фронта почему-то не стреляла пехота. Вообще. Только короткоствольная артиллерия русских продолжала мерно и вдумчиво работать шрапнелью.

И вот примерно в пятистах метрах от наблюдаемых пехотных траншей они столкнулись с первым неприятным сюрпризом – проволочным заграждением. Оно было не сплошным, а с проходами. Вот туда солдаты и устремились самым естественным образом. Но ровно для того, чтобы попасть под жесточайший пулеметный огонь. Станковые пулеметы русские разместили в дзотах таким образом, чтобы с фронта они были ненаблюдаемыми. А три наката бревен и хороший слой земли позволяли надеяться, что прямое попадание чем-нибудь калибром в три-четыре дюйма с первого раза это укрепление не расковыряет. Проволочные же заграждения были организованы таким образом, чтобы проходы в них формировали коридоры, удобные для продольного прострела из этих самых дзотов. Чем пулеметчики и занялись…

Как несложно догадаться – первый такой натиск ничем хорошим для японцев не закончился. Второй тоже… Так, на колючей проволоке под пулеметным огнем к исходу 31 марта наступательный порыв армии Оямы иссяк. Чудовищные потери заставили его остановиться и начать искать альтернативные варианты. Продуктивность гаубичной шрапнели была намного выше, чем у пушечной, из-за особенностей разлета пучка готовых поражающих элементов. Что усугублялось фланкирующим огнем пулеметных дзотов. Японская пехота, может быть, и попыталась прорываться не только по готовым коридорам в проволочных заграждениях, но им проделывать проходы было нечем…

– Этого не может быть! – возмутился Бисмарк[24], когда ему сообщили о произошедшем. Благо что германские наблюдатели находились в составе японской армии. Как частные лица, разумеется.

– К сожалению, это так, – мрачно сообщил его сын, Герберт.

Бисмарк благодаря своевременным усилиям Николая Александровича смог сохранить свой пост канцлера, пусть и прогнувшись под нового Кайзера. А вместе с ним усидели на своих местах его ставленники, в частности сын, выполнявший, как и прежде, функцию министра иностранных дел.

– Как русские силами двух дивизий удержали наступление такой толпы японцев? Это абсурд!

– А как англичане при Роркс-Дрифт смогли силами полутора сотен устоять перед четырьмя тысячами? – пожав плечами, задал встречный вопрос сын, намекая на сражение времен Англо-зулусской войны 1879 года. Тогда крохотная горстка британских солдат смогла успешно обороняться в течение двух дней от более чем в двадцать раз превосходящей толпы зулусов. Причем зулусы эти далеко не все были вооружены по туземному обычаю, хватало и таких, которые использовали трофейные английские винтовки. И не только устояли, но и вынудили зулусов отступить, убив им до четверти личного состава.

– Но зулусы же дикие туземцы! – воскликнул Отто фон Бисмарк.

– А японцы нет?

– Их обучали наши инструкторы!

– И что это изменило? – фыркнул Герберт. – Ну одели их в приличную форму и научили ходить строем. А дальше-то что? Разве это сделало из японцев хороших солдат? Маленькие, дохленькие, дикие… С тем же успехом мы могли вооружить обезьян.

– Обезьяны не платят золотом, – мрачно возразил Бисмарк-отец.

– Только что…

– Ты думаешь, что все настолько плохо?

– Телеграммы, которые я получил, не спешат обнадеживать. Японцы не смогли даже прорваться к траншеям. За два дня боев они потеряли около сотни орудий и многие тысячи ранеными да убитыми.

– И что теперь?

– Они ждут, пока подтянутся тяжелая артиллерия и подкрепления. Новых наступлений на подготовленные русскими позиции, по опыту сражения при Ялу, повторять не станут. Вот орудия подтянут. Постреляют. И уже тогда – попробуют свои силы заново.

– Да уж… попробуют… – задумчиво произнес Бисмарк-отец. – Нужно что-то предпринять. Сами они, очевидно, не справляются. Если русские перебросят в Маньчжурию еще три-четыре дивизии Имперской гвардии, то раздавят их играючи.