Читать книгу "Мистер Джиттерс - Кэт Эллис"

– Так гораздо лучше, – удовлетворенно замечает бабушка. – Теперь ты так похожа на Лорелею!

– Я похожа на Пташку, – огрызаюсь я.

Как же сильно она меня напугала!

– Господи, этот город был здесь задолго до того, как вышел этот ужасный фильм!

Я ощущаю на плече невидимую руку Нолана. Его пальцы сжимаются до белых костяшек от ее презрительных слов.

– Сомневаюсь, что это город все еще был бы здесь, если бы не этот «ужасный» фильм.

На мгновение бабушка теряет дар речи.

– Не умничай. Я всего лишь хотела сказать, что сейчас ты наконец выглядишь как надо.

Я подумываю сообщить ей о том, что на мне нет нижнего белья: интересно, это уже не будет «как надо»? Нет, наверное, не стоит подкалывать бабулю. По крайней мере сейчас.

Глава пятая

Теперь, когда я превратилась в настоящий к лон Пташки, бабушка буквально выгоняет меня из дома, чтобы закончить работу. Ну и отлично. Я не провела здесь и суток, но уже чувствую, как покрываюсь пылью и паутиной. Вдобавок ко всему я постоянно ощущаю призрачное присутствие Лорелеи. Что ж, по крайней мере, бабушка с радостью отпустила меня погулять. С Ноланом такое невообразимо. Правда, в глубине души я очень боюсь вернуться в дом и обнаружить нечто ужасное – как тогда, в квартире. Да уж. Нарушение правил, установленных Ноланом, может иметь пугающие последствия.

Хватит, Лола!

Думать так – не оптимально.

Я иду через лес в сторону города и предвкушаю встречу с «Ночной птицей» Нолана. Тропинка, виляющая между деревьями, усеяна мелкими камешками и опавшими листьями. Грязь чавкает под ногами, и вскоре на моих туфлях не остается чистого места.

Я держу в уме список мест из «Ночной птицы», которые хотелось бы увидеть вживую: Easy Diner, разрушенную церковь, пещеры… Но тогда нужно будет посмотреть их в том порядке, в каком они появлялись в «Ночной птице». Когда я расскажу Нолану о своей поездке в Харроу-Лейк – а он точно будет ожидать от меня подробнейшего описания, – он заметит, что я нарушила порядок сцен. А это не оптимально.

Я направляюсь к главной улице города – Мейн-стрит, где начинается повествование в фильме. Я одета как Пташка в первой сцене, а значит, все идет по плану. А вот и Мейн-стрит с ее изящными фонарными столбами, словно застывшими в реверансе. Все магазины открыты, на тротуарах на удивление много народу для такого маленького городишки. Но тут я вспоминаю про фестиваль «Ночной птицы», о котором упоминал Грант. Наверное, здесь не только местные, но и туристы. Сложно сказать: все они выглядят так, будто одеты в костюмы из фильма.

Я постоянно проверяю телефон в надежде на то, что Грант преувеличивал насчет плохой связи в городе. Но нет. Неожиданно мои шаги попадают в ритм фортепианной мелодии, доносящейся из невидимых динамиков. Прохожие идеально отыгрывают свои роли – желают доброго утра, приподнимают шляпы в знак приветствия… Приторная старомодная учтивость. Люди на улицах почему-то кажутся одинаковыми, и это начинает немного раздражать. И тут я понимаю, в чем дело: почти все – белые. Еще одно напоминание о том, насколько далеко я сейчас от Нью-Йорка. Я замечаю, что некоторые прохожие смотрят на меня с любопытством. Слава богу, Нолану всегда удавалось прятать меня от посторонних глаз (он берет меня только на мероприятия, связанные с киноиндустрией, и вечеринки со строгим запретом на телефоны, камеры и социальные сети), но в этом платье я очень напоминаю Пташку – и люди, конечно же, пялятся. Почему-то эта мысль не особо тревожит меня (а должна бы). Просто идя по этой улице, я чувствую себя плодом чьей-то фантазии – как будто здесь я другой человек. Никакого Ларри, который пытается утащить меня домой. Никакого Нолана, ждущего в квартире.

Я совсем одна.

Внезапно мои шаги начинают казаться мне слишком громкими. Я не должна находиться в этом месте, где все пропитано духом Нолана, без него.

Нолан всегда предпочитает снимать в реальных местах. Съемки в банальных картонных декорациях кажутся ему невыносимо скучными: гораздо интереснее наблюдать за тем, как одна реальность накладывается на другую. Он говорит, это придает истории глубину. Сейчас не так-то просто найти местечки, которые сохранили аутентичную атмосферу двадцатых годов, но это главная фишка Нолана: он же Король Ужасов Ревущих Двадцатых, в конце концов.

Мне было девять, когда он впервые разрешил мне поприсутствовать на съемочной площадке. Этому предшествовали долгие месяцы осторожных вопросов, проявления «правильного» интереса и милых улыбок, когда он говорил «нет». Фильм назывался «Прощание с невинностью». Съемки проходили ночью в сосновом лесу. Выстроили освещение, чтобы камерам было достаточно света. Я молча следила за работой оператора. Нолан раздавал указания съемочной группе, наблюдая за тем, как три актера заторможенно ковыляют среди деревьев и озираются в поисках невидимых хищников.

А вот в промежутках между дублями я задавала ему вопросы. Как он выбрал место для съемок? Насколько сократится сцена, когда ее смонтируют? Почему камеры расположены именно под таким углом? Я спрашивала не слишком много, но достаточно для того, чтобы он мог понять: я думаю о его работе. Оптимальные вопросы, чтобы он мог гордиться мной.

В следующий раз, когда я попросила Нолана взять меня с собой, он ответил «да». Я стояла рядом с ним, когда актриса попала в ловушку и оказалась пригвожденной к дереву. Перерезанное горло; разорванная нитка жемчуга, с которой градом сыплются бусины. Сначала она судорожно дергала ногами, потом чуть менее судорожно, а потом и вовсе перестала. Я видела, как парню прострелили глаз дротиком. Видела окровавленную женщину с тугими рыжими кудрями, которая пыталась убежать от верной смерти. Потом пришло время снимать эпизод с воспоминаниями рыжей девушки, где она и двое ее друзей играют в ладушки под дождем.

Я пошла посмотреть на установки, которые превращали дождь в кровь, и случайно услышала разговор менеджеров по кастингу. Как оказалось, девочка, которая должна была играть женщину из ловушки в детстве, без предупреждения не явилась на съемки. Они уже собирались позвонить другой актрисе, но тут подошла я и спросила, почему бы им не снять меня. Сделаем сюрприз для Нолана. Ему понравится.

Играть в кино оказалось не так уж сложно. Все было прописано в сценарии: что, как и когда говорить. Я могла об этом не задумываться. Просто смеялась, играла в ладушки и кричала, как это делали другие актеры во время прогона. Маленькое голубое платьице промокло до нитки. Потоки искусственной крови застилали глаза и превращали волосы в крысиные хвостики. Я даже ни разу не посмотрела на Нолана, пока он не крикнул «Снято!». Одно лишь осознание того, что я участвую в его работе, которой он гордится и дорожит больше всего на свете, заставляло меня буквально лопаться от счастья.

Когда я наконец взглянула на Нолана, его лицо было абсолютно непроницаемым. Но это типичный Нолан. Он всегда на сто процентов сосредоточивается на работе. Только через несколько часов, когда мы уже вернулись домой, я заметила, что он в плохом настроении. Он сказал, что все нормально, но я не поверила. Следующие пять дней груз его молчания постепенно раздавливал меня, доводя до крайней степени отчаяния.