Читать книгу "Анжелика и заговор теней - Анн Голон"

— Ты улыбалась во сне. Что тебе снилось?

— Я была на пляже, ты нес меня на руках.

— Какой пляж? — сыронизировала он. — Пляжей много… Она засмеялась, обняла его за шею, привлекла к себе, прижимаясь щекой к его щеке — Я спрашиваю тебя… — начал он.

— О чем?

— На каком пляже ты была самая красивая, волнующая, ослепительная? И я не знаю. Я вижу тебя повсюду: и в ветреную погоду, и под солнцем, и на утесе в Ла-Рошели, или бегущей мне навстречу… И не знаю, как решить На каком из этих пляжей ты была самой красивой?

— Неважно! Это меня мало волнует, лишь бы я бежала к тебе!

Наклонившись над ней, он провел пальцем по ее изогнутым золотистым бровям, поцеловал кончики ее пальцев, прикрыл се обнаженные плечи кружевным покрывалом. Но она сбросила покрывало, села, подняв руки, сняла через голову рубашку.

— Обними меня! Обними меня!

— Безумная, — засмеялся он, — замерзнешь! Холодно!

— Согрей меня!

Обнаженные руки обняли его шею, привлекли его. Она прильнула к нему изо всех своих сил, со всей слабостью.

— О, любимый…

И он увидел, как по ее чудесному лицу прошли волны, его озарила светлая улыбка экстаза, ее сменило выражение отчаяния и боли, которое часто сопровождает радость глубокой любви.

«Мужчина, который меня любит, желает меня. Он нуждается в теплоте моего тела, а мне нужен его жар. Он меня пугает и успокаивает. Он выскальзывает из моих рук, и, однако, я знаю, что он всегда будет здесь, со мной. Он больше никогда не убежит. Какое упоение!»

Она откинулась на подушки, обнаженная, красивая. Волосы рассыпались вуалью. Она собрала их одной рукой и обнажила белоснежное плечо, чтобы лучше было ласкать ее груди, к которым он любил прикасаться жадными губами. Его губы спускались вдоль мраморного тела богини, тронутого позолотой.

Она притворно жаловалась, стараясь сбить его с толку, а сама подставляла его поцелуям трепещущее тело. Он ясно видел, что она его не боится и воспринимает его как равного партнера в этих любовных играх.

Сегодня он превратился из господина в друга, которого любят и которому дарят только вечер удовольствия. Это придавало их отношениям оттенок легкости и распущенности.

Его забавляла эта игра — ее горячность и его отказ. Они снова были изнурены, околдованы этим дружеским соединением, испытывая огромное удовольствие; все заботы отодвигались на задний план. Оставалось только одно

— испытывать наслаждения в объятиях друг друга, благодатную усталость, возродиться к новой жизни, которая начиналась простыми словами:

— Тебе хорошо?

— Это чудесно!

— Ты больше не боишься меня?

— О, нет!

— В таком случае, ты норовишь свести меня с ума и заковать в кандалы своим колдовством?

Покрывая ее всю страстными поцелуями, он вновь повторял, что без ума от нее, что она подарила ему счастье, что никакая другая женщина не занимала его так, как она. Он пошутил, сказав, что теперь он понимает, почему все мужчины завидуют ему и хотели бы убить его за то, что он владеет ею, единственным сокровищем.

Все им казалось свободным, блестящим и упоительным.

— Ах! Если бы мы могли всегда жить на плывущее корабле.., перед нами море… — вздохнула Анжелика.

— Не бойся ничего. Нас и на суше ждет хорошее.

— Я не знаю. Я мечтаю об этом, но по мере нашего продвижения вперед мечты эти становятся недостижимыми.

Временами я начинаю понимать, что забыла, каковы люди. Раньше я это хорошо знала.

— Но ты их плохо знала. Тебе только казалось… Она настаивала на своем.

— Ты видишь себя в прошлом. Но ты не знаешь своих сил сегодня.

— Я сильна только рядом с тобой, — сказала она, прижавшись к нему.

— Мы поговорим еще об этом, Я видел тебя с пистолетом в руке. Сейчас Квебек еще далеко, мы свободны, плывем по реке. Мы сделаем остановку в Тадуссаке, отдохнем от плавания. Мы вновь найдем там друзей, заведем дружеские знакомства. Я надеюсь, что там будет хорошо.

— Если только нас не встретят там…

— Нет, Это всего-навсего торговый пост, ферма, часовня. Небольшой поселок колонистов и индейцев, которые торгуют, молятся, кормятся скотоводством. У них нет причины для вражды. Они не знают и развлечений. Мы им устроим праздники и танцы на берегу реки. Что ты на это скажешь?

— Если посмотреть на дело с этой стороны, то мне представляется заманчивой победа над Новой Францией.

Они замолчали. Их качал на волнах корабль. Снаружи сквозь туман доносились различные звуки, голоса перекликающихся людей свидетельствовали о бдительности сторожевых постов. Обстановка, однако, была мирной. Анжелика закрыла глаза.

Спала ли она? Она увидела, как бросается сквозь пламя к высокому силуэту, привязанному к столбу. Пламя льется потоком, его жар ошеломляет и разлучает их. Он — колдун, он проклят и сожжен на Гревской площади.

Видение длится одну секунду, и Анжелика, вскрикнув, пробуждается.

Он спал рядом с ней, чудом выживший, сильный, безмятежный.

Боясь разбудить его, Анжелика положила свою руку на его теплый кулак и почувствовала, как под ее пальцами трепетала жизнь. Виденный только что сон совпал с ощущениями, которые она пережила, когда ей пришлось прыгнуть в огонь басков на острове Монхиган в ночь святого Иоанна. Железная рука гарпунера Эрнани д'Эстигуарра заставила ее подпрыгнуть и перелететь на другую сторону через горящую вязанку хвороста.

— Вот вы и очистились, мадам, — сказал тогда ей великий баск. — Дьявол не посмеет теперь вредить вам в этом году. Наклонившись, он поцеловал ее в губы.

Глава 9

Следовавший за ними корабль попался им на глаза к полудню. Он вынырнул из зеленоватого тумана, который нависал над рекой, впитав в себя зелень лесов, заволакивая горизонт.

Флот де Пейрака, выстроившись полукрутом, держал путь впереди него. Как и предчувствовал граф, это было запоздавшее судно, которому пришлось задержаться в море из-за неблагоприятных условий. Триборддал крен, вода превышала ватерлинию, паруса были изорваны ветром. Когда накатывали высокие волны, казалось, что корабль уже утонул. Судно выдерживало дистанцию, как смертельно раненное животное. Вынужденный скитаться, корабль не смел ни повернуть назад, ни устремиться вперед, где, как он угадывал, этот странный флот приготовил для пего сети. Приходилось лавировать. Онорина громко выразила то чувство, которое сжимало ее сердечко при виде корабля:

— Бедный! Бедный корабль, — простонала она взволнованно, — бедное судно! Как дать ему понять, что мы не желаем ему плохого?

Она стояла на мостике рядом с Жоффреем де Пейраком. Он велел поднять паруса и подготовить пушку, время от времени он передавал Онорине свою подзорную трубу.