Читать книгу "Птичка тари - Рут Ренделл"

— Так что сталось с этим трупом? — спросил Шон.

Лиза точно не знала. Здесь подлинные события перемешались со сновидениями. В ту ночь ее мучили кошмары, она проснулась, обливаясь слезами, и обнаружила, что Ив ушла, вернулась в свою постель. Но она вновь пришла, успокоила Лизу и оставалась с ней, как помнилось Лизе, до утра.

Но этого не могло быть, поняла Лиза позднее, так как утром, когда она выглянула из окна, мужчина исчез. Что значит смерть для четырехлетнего ребенка? Она не осознала того, что произошло в предыдущую ночь, Лиза не понимала, что мужчина никогда больше не поднимется, никогда больше не заговорит, не засмеется и не станет бродить вокруг. Она была просто ужасно напутана. Когда он исчез, Лиза подумала, что он исчез сам собою. Ему стало лучше, он поправился и ушел.

Через много лет, значительно повзрослев, Лиза собрала воедино воспоминания и сравнила все с подобными же событиями, происходившими позднее. Только тогда она поняла, что мужчина был мертв, что Ив застрелила его из ружья мистера Тобайаса. Ив не только убила его, но спрятала его тело.

Ив была хрупкой женщиной с тонкой талией, стройными, изящными ножками и маленькими руками. У нее было широкоскулое личико «сердечком» с высоким лбом, красивыми полными губами, хорошеньким слегка вздернутым носиком и огромными, словно у газели, зелеными глазами под черными бровями, напоминавшими, как и Шоновы, мазки кисти китайского художника. Ее густые блестящие темно-каштановые волосы доходили до середины спины. И она была совсем не высокой, не больше пяти футов роста или, в лучшем случае, пяти футов с одним дюймом. Лиза не знала своего веса, у них не было весов, но когда ей исполнилось шестнадцать, Ив сказала, что сама она весит семь с половиной стоунов, а Лиза — чуть больше восьми стоунов, и это было, скорее всего, верно. Однако эта миниатюрная женщина каким-то образом перетащила мужчину почти шести футов роста и в полтора раза тяжелее ее.

Где же она его закопала? Где-то в лесу, решила Лиза, когда задумалась над этим незадолго до своего шестнадцатилетия. Ив взвалила тело на тачку, вывезла его через дыру в изгороди и закопала в лесу. Ночью, пока Лиза спала, и до того, как она проснулась, вся в слезах. Или после того, как Ив держала ее в объятиях и успокаивала, Лиза снова заснула, а мать спустилась вниз и бесшумно работала в темноте.

Первый, кого увидела Лиза из окна в то утро — еще до того, как заметила, что мужчина исчез, — был Мэтт, он открывал дверь маленького замка и выпускал собак. Но он обещал быть не раньше полудня, сказала, вбежав в комнату, мать. Сказала сердито, с досадой и волнением. Лиза подошла к другому окну. Собаки бросились прямо к тому месту, где лежал мужчина, и как сумасшедшие носились вокруг, нюхая траву и утыкаясь носами в землю.

— Что-то привлекает их, — сказал Мэтт, когда Лиза и мать вышли из дома. — Может, они здесь кости зарыли?

— Вы знаете, который час? — спросила мать. — Половина седьмого утра.

— Верно. О господи! Вчера у меня были кое-какие дела в этой стороне, так что я заночевал неподалеку, а утром первым долгом направился сюда. Надеюсь, девчушки, не вытащил вас из постели.

Мать пропустила эти слова мимо ушей.

— Разве мистер Тобайас вернулся из Франции?

— Возвращается сегодня вечером. Он хочет, чтобы собаки были дома, когда он вернется. Мне кажется, это его единственная компания. Меня бы это не устроило, сам-то я люблю повеселиться, но каждому свое.

— Естественно, — ответила мать не слишком любезно.

— Он мог бы завести себе подружку… вообще-то девушки у него бывают, но ничего постоянного. — Мэтт говорил так, будто для матери все это должно было стать полным откровением. — Конечно, у него всего в избытке, дом — полная чаша, и этот, здесь, и в Лондоне, и девушки липнут к нему, хотят его заарканить, но если говорить, положа руку на сердце, его это не слишком интересует. — Непонятно почему он подмигнул Лизе. — Не настолько, чтобы остепениться, я хочу сказать.

Несмотря на события предыдущей ночи, Лиза не побоялась обнять обеих собак и одарить одну и другую нежным поцелуем в лоснящуюся черную морду. Она немного поплакала, когда их увезли. Спросила мать, нельзя ли им завести собственную собаку.

— Нет, абсолютно исключено. Не проси меня.

— Почему нам нельзя, мама, почему нам нельзя? Я так хочу собаку, я люблю Хайди и Руди, мне очень хочется иметь свою.

— На хотение есть терпение, — с улыбкой сказала мать; говоря это, она не рассердилась и назвала Лизу «Лиззи», что иногда делала, когда бывала довольна ею или нее не слишком разочарована. — Послушай, Лиззи, представляешь, что будет, если мистер Тобайас приедет в Шроув? Это вполне вероятно, ведь здесь его дом… один из его домов. Тогда Хайди и Руди приедут с ним, и что случится с нашей собакой? Они не любят других собак, они нападут на нашу. Они загрызут ее.

Как они загрызли мужчину, чуть было не сказала Лиза, но оставила это замечание при себе. Вместо этого она произнесла:

— А он приедет? Хорошо бы он приехал, потому что тогда у нас будут его собаки и нам не нужно будет заводить свою. Он приедет?

Несколько секунд мать молчала. Потом обняла Лизу и притянула ее к своей юбке.

— Я надеюсь на это, Лиззи, — сказала она, — очень надеюсь. — Но она не улыбнулась и тяжело вздохнула.

На следующий день матери предстояло ехать за покупками. Раз в две недели она ездила в город, чтобы запастись провизией, которой не привозил молочник. Он привозил масло и яйца, овсяную крупу, апельсиновый сок, хлеб и йогурт, а также молоко, но никогда не привозил мяса или рыбу. Пока они не стали сами выращивать овощи, матери приходилось и их в городе покупать. Она покупала фрукты и сыр.

Автобус, на котором она ездила в город в магазины, ходил четыре раза в день, и надо было проделать путь по проселочной дороге, перейти мост и пройти сто ярдов вдоль шоссе до автобусной остановки. Когда мать отправлялась в город, она никогда не брала с собой Лизу. Просто запирала ее в спальне.

Лиза привыкла оставаться одна и мирилась с этим, но не в тот раз. Поначалу она отнеслась спокойно к отъезду матери, уселась на кровати с книжкой и карандашами, стала тянуть из бутылочки апельсиновый сок. Мать дала ей также яблоко, великолепный «голден», потому что английских яблок в июле не бывает. Лиза встала в постели на колени и наблюдала, как мать идет по проселочной дороге к шоссе. Потом она перевела взгляд с отдаленных предметов на место под окном, вспомнила, как лежал мужчина, и собак, и как раздался выстрел. Она начала кричать.

Возможно, она не кричала все полтора часа, пока не было матери. Вероятно, через какое-то время она заснула. Но когда мать вернулась, она опять кричала. Мать сказала:

— Я больше не оставлю тебя, — и долго не оставляла ее одну, хотя, конечно, в один прекрасный день она снова сделала это.

Возможно, в тот же вечер или много дней или недель спустя (в любом случае это было после того, как увезли собак) Лиза играла сама с собой, кочуя между двумя спальнями, после того как ее отправили спать. Она примеряла соломенные шляпки матери, золотистую с белой лентой и коричневую с кремовым шарфом, повязанным вокруг тульи, она гладила замшевые туфельки матери, внутри которых находились предметы, называвшиеся непонятным словом «распорки». Когда ей наскучили эти игры, Лиза заглянула в шкатулку с драгоценностями.