Читать книгу "Закат созвездия Близнецов - Антон Леонтьев"

Катя это знала и никогда не требовала чего-то супермодного и экстраординарного, хотя ей так хотелось! Иногда, после учебы, прогуливаясь по центру города, она заходила в дорогие магазины и представляла себе, что у нее достаточно средств, чтобы купить ту или иную понравившуюся вещь. Денег не было, но Катя не отказывала себе в удовольствии вертеться перед зеркалом, примеряя то джинсы, то шубку. Когда-нибудь, Катя была твердо уверена, она станет достаточно богатой, чтобы позволить себе все. Но когда же это случится?

Светка однажды появилась в университете, одетая с ног до головы в шикарные и дорогие вещи, которые Катя никогда бы не могла себе позволить. А девчонки сразу же зашушукались, что Светку привезла на Лысую гору иномарка. Храповалова и не скрывала, что у нее появился состоятельный поклонник.

— Ему сорок семь, но я люблю мужчин в возрасте, — разоткровенничалась Светка. — Они такие душки! Правда, он уже давно женат, и его дочка старше меня, но зато у него собственная адвокатская контора. Денег полно! Я понимаю, что это ненадолго, но так хочется уйти от серости и обыденности!

Катя никогда не осуждала Светку, да и за что ее осуждать? Храповалова именовала своих великовозрастных друзей, которые все, как один, были лет на двадцать пять старше ее, «папиками».

Шло время, Катя с ужасом вдруг поняла, что скоро завершится ее беззаботная студенческая жизнь. Она перешла на пятый курс. А что дальше? О Москве и возможной карьере в фирме она думала как о чем-то далеком, а вдруг выяснилось, что будущее нахально стучится в дверь. Катерина осознала, что еще не готова уехать от родителей. Как она одна сможет начать новую жизнь? И вообще, что она должна делать, чтобы найти место в столице?

Половина девушек, которые учились на курсе вместе с Катей, вышли замуж, некоторые даже родили. А те, кто еще не успел обзавестись мужьями, имели друзей или приятелей. Похоже, только она, Светка и Олеся были свободны. Светка — потому что после расставания с очередным «папиком», директором банка, зареклась иметь дело с «этими жлобами и жмотами». Олеся вообще не интересовалась противоположным полом, готовя себя к роли учительницы немецкого в школе.

Поэтому когда Ирина Семеновна Зализняк, та самая преподавательница, которая закладывала азы немецкой фонетики в головы студентов-первокурсников, завела с ней речь об аспирантуре, Катя, сама не зная почему, согласилась.

— Деточка, — говорила ей Зализняк. — Я хоть и кандидат наук, но у меня нет возможности набирать себе аспирантов. Но я уже зондировала почву и говорила о тебе с профессором Куракиным. Валентин Григорьевич знает тебя великолепно, он помнит, с каким увлечением ты работала у него на семинарах по истории языка и теоретической грамматике. В этом году у него есть возможность взять к себе двух человек. И я советую тебе, Катя, всерьез подумать над тем, чтобы пойти к нему в аспирантуру. Поговори об этом сначала с родителями, и если вы придете к положительному решению, то мы все вместе отправимся к Валентину Григорьевичу.

Ипатовы, узнав, что Кате предлагают место в аспирантуре, чрезвычайно обрадовались. Катя знала, что они мечтают видеть ее преподавателем в университете или учителем в школе.

— Доченька, какие разговоры, — внушала ей мама. — С Москвой можешь подождать, вот защитишь диссертацию, тогда и езжай, и шансов найти приличное место будет несоизмеримо больше. А так, обыкновенная выпускница университета, кому ты нужна в столице?

Ей вторил и отец:

— Я сейчас очень сожалею, что бросил учебу в политехе, а у тебя такой шанс! Используй его, дочка. Мы с мамой всегда будем помогать тебе, пока это в наших силах.

Только Светка, узнав о предложении Кате стать аспиранткой, рассмеялась:

— И зачем тебе вся эта бодяга? Господи, Ипатова, пока не поздно, ищи себе мужа. А то, как Зализняк, останешься в старых девах. Той уже за сорок, а ни мужа, ни детей. И не будет уже ни того и ни другого. Сначала выйди замуж за иностранца, а после хоть академиком становись. Потом все можно!

Катерина знала — несмотря на прагматизм, Светка потерпела полный крах в поиске женихов. Ни один из ее бойфрендов не хотел разводиться с супругой, а иностранцы, флиртовавшие с Храповаловой в Интернете, в итоге теряли к ней интерес.

Ирина Семеновна была рада, что Катя согласна пойти в аспирантуру. Поэтому, как и обещала, они направились к профессору Куракину, заведующему кафедрой немецкой лингвистики. Невысокий, с острой бородкой, обсыпанный пеплом от трубки, он всегда шутил и растягивал слова.

— Ну что, голубушка, — сказал он, приветствуя Катерину. — Решилась? Рад, рад, я тебя еще на втором курсе заприметил. У тебя есть голова на плечах. Ирина Семеновна, смотрю, уже все рассказала… Ну что ж, если ты согласна, то и я тоже. Но ты пока спокойно сдавай последние экзамены, потом работай над дипломом и готовься к госам. Все равно вступительные в аспирантуру будут только следующей осенью. А до этого еще далеко, успеешь подготовиться. И тему мы тебе подберем интересную, например, что-нибудь по таксису…

Окрыленная надеждой, Катя вылетела из кабинета профессора Куракина и наткнулась на Светку.

— Ну что, позволила себя закабалить? — сказала та, до встречи изучавшая с кислым видом расписание экзаменов и зачетов последней сессии. — Они все красиво поют, но не говорят, что за свое звание ты будешь получать гроши. Хотя, может, предложи они мне идти в аспирантуру, я бы тоже пошла. Звание — это неплохо. Но я скоро поеду в Германию…

Храповалова таинственно замолчала, явно интригуя Катю. Ипатова не стала выяснять, каким образом подруга намеревается выехать за границу. Она знала — если у Светки выспрашивать, та все равно не расколется, а будет только таинственно щурить глаза и говорить, что пока ничего не может рассказать. Надо будет — сама все выложит.

В начале зимы Катя узнала, что на кафедре, которой заведовал Валентин Григорьевич, освободилось место лаборантки. Прежняя ушла в декрет, поэтому профессор и его замы усиленно искали нового человека. Катерина решила — лишние деньги, даже если и платят совсем немного, не помешают, тем более завод, на котором работал отец, был на грани банкротства, и зарплату выплачивали едва ли не с годовым опозданием. Поэтому Катя сама спросила у профессора, может ли она начать работать на кафедре.

— Молодец, — похвалил Куракин. — Как же я о тебе сам не вспомнил! А то мы сейчас как раз делаем кафедральную картотеку, требуется помощь. Пиши заявление, я его подпишу, а затем отдам на утверждение декану…

Так Катя и стала работать на кафедре. Кроме профессора Куракина, остальной кафедральный контингент составляли дамы. Профессор, который слыл златоустом, частенько говорил, что ему довелось работать садовником в розарии — вокруг него только прелестные цветы!

На самом деле, оказавшись в женском коллективе кафедры, Катя поняла, что там царят сплошные интриги, вызванные скрытыми и явными обидами и смертельной завистью. Официальная зарплата преподавателей была крошечной, лаборанты, такие, как Катя, получали и того меньше. Поэтому единственным источником доходов становилось репетиторство, а также «черная касса». «Черной кассой» именовались денежные и прочие материальные поступления от нерадивых студентов, которые были готовы заплатить, чтобы получить нужную оценку на экзамене или зачете. В особенности такой бизнес процветал на юридическом и экономическом факультетах университета. На кафедре велась настоящая война за право преподавать немецкий язык именно там. Валентин Григорьевич, человек науки, был далек от этих дрязг, все вопросы распределения ставок решала за него его первая заместительница, кандидат филологических наук, доцент Алла Александровна Бедрова.