Читать книгу "Неверные шаги - Мария Адольфссон"

— Я говорила с Корнелисом Лоотсом, он звонил в порт. Единственное большое судно, покинувшее остров, это круизный теплоход, который сейчас направляется в Норвегию. Он вышел из Стокгольма двадцать пятого и прибыл в Дункер с заходом в Копенгаген. Сейчас идет в Эдинбург, затем посетит Шетландские острова и норвежское побережье, а потом вернется в Швецию, если я правильно поняла. В общем, круиз для американских пенсионеров, у которых корни в Северной Европе. Но мне трудновато представить себе, чтобы какой-нибудь богатый американец спонтанно покинул удобную каюту-люкс и отправился на велосипеде в Лангевик убивать Сюзанну Смеед.

— На велосипеде?

— Да, или автостопом. Иначе как бы он сюда добрался? Ведь чтобы уехать отсюда, убийца угнал Сюзаннину машину, но свою нигде не оставлял. На всякий случай я поручила Лоотсу связаться с пароходством и запросить списки пассажиров. Но если твоя версия верна и убийца покинул страну, у нас нет ни малейшего шанса. Гавани, они как решето.

Карл шагает, засунув руки глубоко в карманы и подняв плечи, как бы защищаясь от ветра. Карен смотрит на него и думает, что надо бы сбавить обороты, не затевать бесконечный спор. А то она прямо как сварливая собачонка.

— Вдобавок уйма катеров и яхт из Дании, Голландии и черт знает откуда еще, — продолжает она. — Ведь вчера сюда съехались тысячи людей, и большинство умотало еще в первой половине дня. Какого лешего этих идиотов несет сюда на Устричный фестиваль?

Карл прыскает:

— Хорошо, что Каллевик и Хёуген тебя не слышат.

Карен прекрасно знает, что он имеет в виду. С содроганием она вспоминает визит министра внутренних дел в полицейское управление, состоявшийся несколько лет назад. Накануне летнего сезона Гудрун Каллевик, выступая перед представителями доггерландского полицейского корпуса, особо подчеркнула, как важно, чтобы полиция своей готовностью помогать и служить людям способствовала доброму самочувствию и безопасности туристов. В кои-то веки Карен согласилась с Йоханнисеном, когда тот буркнул: “Мы, черт побери, не экскурсоводы”.

Причиной стал нашумевший инцидент, случившийся минувшим летом, когда двое не в меру ретивых молодых полицейских из охраны общественного порядка забрали в Ратушном парке некоего нетрезвого мужчину. К сожалению, как выяснилось, означенный мужчина валялся на скамейке в парке, потому что был избит и ограблен — лишился бумажника и мобильного телефона, — а невнятность речи была обусловлена не алкоголем, а инсультом, который он перенес месяцем раньше. Чтобы восстановить здоровье, солидный немецкий промышленник с женой решили съездить на Доггерландские острова, ведь оба мечтали об этом много лет. Три часа жена в тревоге ждала мужа, который вышел на короткую прогулку, и в конце концов позвонила в полицию, после чего вся история была мало-помалу распутана.

Никакие извинения не смогли заставить супружескую пару остаться на островах. Или, подчеркнули они, когда-нибудь приехать сюда еще раз.

История наделала много шума в доггерландских и, увы, немецких СМИ. Министру внутренних дел Гудрун Каллевик как лицу, политически ответственному за полицейское ведомство, пришлось дать десяток интервью немецким СМИ и вдобавок вспомнить школьный немецкий, что привело к нескольким досадным недоразумениям и 1 337 063 просмотрам в Ютьюбе. В довершение всех бед, случилось это за шесть недель до назначения Дункера очередной культурной столицей Европы.

В зале стояла мертвая тишина, когда министр внутренних дел закончила свое выступление перед полицейским корпусом и Вигго Хёуген заверил ее, что лично возьмет на себя ответственность за осуществление культурных изменений в полиции. “Личная ответственность за осуществление позитивных культурных изменений в полиции” оказалась на деле столь же безнадежной и идиотской, сколь и на словах.

Карен и Карл молча шагают по тропинке в гору, слушая плеск речки, которая покорно бежит вниз, к морю. Карен думает о неизбежности, ожидающей ее впереди.

— Попробуй связаться с Ангелой Новак прямо сегодня. И вот еще что: не поприсутствуешь вместо меня на вскрытии? А я тогда для начала поговорю с Юнасом тет-а-тет. Лучше нам, пожалуй, не вваливаться к нему вдвоем.

— Да уж, охотно предоставлю тебе это удовольствие, — вздыхает Карл. — Представляю, каково ему сейчас.

Спасибо, Карл не догадывается, что думает она вовсе не о чувствах Юнаса Смееда к убитой бывшей жене. Новые допросы, при свидетелях, неизбежны, но прежде она должна поговорить с ним наедине. Впервые с тех пор, как оставила его храпящим в номере 507 отеля “Взморье”.

10

В Дункер Карен едет с тревожным ощущением под ложечкой. Рулит машинально, отпустив мысли на волю, дорога так хорошо знакома, что она заранее физически чувствует каждый поворот, видит внутренним взором каждый новый пейзаж за секунду до того, как он распахнется перед глазами.

Прибрежное шоссе, ведущее в столицу Хеймё, слегка поднимается в гору и идет на юг, мимо просторных склонов, где каменистые пастбища чередуются с лиственными рощами. Белые и серые пятнышки не спеша двигаются по склонам, опустив голову, методично щиплют траву. Еще месяц-другой до начала осеннего забоя молодняк будет нагуливать жирок, да и у шерстных овец пока что есть время отрастить летнее руно чуток подлиннее, ведь уже через несколько недель остров оккупируют стригали.

По другую сторону шоссе скалистые кручи спускаются к морю, которое постоянно напоминает о себе — легким плеском прибоя, а то и грозным ревом валов. Сегодня от свежего бриза на волнах играют белые барашки, и солнце нет-нет проглядывает сквозь тучи, быстро плывущие в сторону континента.

С возвышенности к востоку от Дункера открывается широкая панорама города. Если слегка отпустить педаль газа, можно на миг охватить взглядом всю бухту. Отсюда виден длинный приморский бульвар, протянувшийся от гавани на западе вдоль каменистого пляжа к желтым скальным обрывам на юго-востоке. Тот же, кто глянет немного вглубь острова, увидит город, полумесяцем раскинувшийся над бухтой, а уже секундой позже шоссе узкими виражами свернет вниз, к городскому центру.

Судя по карте, Дункер, подобно другим европейским городам, следует старому надежному рецепту общественной сегрегации. И так же, как в других местах, где основой основ была рыба, городской центр расположен у моря. Застройка полукружьями идет вглубь острова, и с каждым полукружьем характер города меняется. Вдоль приморского бульвара и набережной, словно стена, защищающая от моря, тянутся золотисто-желтые фасады из песчаника, перемежаясь с белыми оштукатуренными каменными зданиями и низкими постройками из красного кирпича. За ними высятся куда более помпезные кирпичные дома, где обитали фабриканты, судовладельцы и растущий средний класс, сменяя друг друга по мере подъема по доггерландской общественной лестнице. В Тингвалле, окаймляющей Дункерскую бухту с северо-запада, на просторных участках между морем и сосновым лесом красуются большие каменные виллы. Даже теперь сюда вхожи немногие; Тингвалла — обитель сливок дункерского общества, и ею останется.