Читать книгу "Его и ее - Элис Фини"

В конце концов, после того как раздается больше гудков, чем следовало бы при звонках в отдел новостей канала, кто-то отвечает.

— Дневные новости, — мурлычет она.

От звука бархатного голоса Кэт Джонс мой выходит из строя.

Я вижу ее сидящей на стуле, который еще вчера был моим. Отвечающей по моему телефону. Работающей с моей командой. Закрываю глаза и вижу ее рыжие волосы и белоснежную улыбку. От мысленного образа испытываю не дурноту, а жажду. Мне на помощь приходят мои пальцы — они автоматически начинают искать в сумке миниатюрную бутылочку виски. Открываю виски, отвинчивая пробку одной свободной рукой — у меня большой опыт — и опустошаю бутылочку.

— Алло? — произносит голос на другом конце с интонациями вежливого опережения — так говорят люди, которые кладут трубку, когда никто не отвечает. Ответ застревает у меня в горле, словно мой рот забыл, как формулировать слова.

— Это Анна, — говорю я, испытывая облегчение от того, что еще помню собственное имя.

— Анна?..

— Эндрюс.

— О боже, я очень извиняюсь. Я не узнала ваш голос. Вы хотели поговорить с…

— Да, пожалуйста.

— Конечно. Не буду вас отключать. Посмотрим, смогу ли я привлечь его внимание.

Слышу щелчок, а потом знакомую музыкальную заставку Новостей на «Би-би-си», которая мне всегда скорее нравилась. Сейчас она меня страшно раздражает. Бросаю взгляд в окно на остальных журналистов, которые еще не расходятся. Некоторые лица мне знакомы, и все, похоже, искренне рады меня видеть, что приятно. Вспоминаю, что несколько человек пожали мне руку, и снова лезу в дамскую сумочку, на этот раз в поисках антибактериальной салфетки, чтобы протереть пальцы. Я уже собираюсь положить трубку — устав от ожидания, — но тут вместо музыки слышу крик в отделе новостей.

— Может, кто-нибудь попытается ответить на эти челтовы звонки? Это на самом деле не так тлудно и вляд ли вызовет пеленапляжения мышц, поскольку вы делаете это клайне ледко. Да, кто это? — Тощий инспектор рявкает мне в ухо.

Несмотря на должность и апломб, этот человек редко что-либо контролирует. Включая свой дефект речи. Я часто подозревала, что у сотрудников отдела новостей аллергия на его воображаемый авторитет, и хор неотвеченных телефонных звонков на заднем плане подтверждает эту теорию.

— Это Анна, — говорю я.

— Анна?..

Я подавляю в себе страстное желание закричать. ясно, что амнезия — это заразная болезнь.

— Эндрюс, — подсказываю я.

— Анна! Мои извинения, сегодня улром здесь тволится что-то немыслимое. Чем могу помочь?

Хороший вопрос. Вчера я вела программу, а сегодня мне кажется, что я звоню с рекламным предложением и прошу уделить мне одну-две минуты.

— Я сейчас на месте убийства в Блэкдауне…

— Это убийство? Не вешайте трубку… — Его голос опять меняется, и я понимаю, что он говорит с кем-то еще. — Я сказал нет неполовозлелому политическому леполтелу, о котором никогда не слышал в Вечелней истолии, это же долбаный главный сюжет. Хорошо, скажи Вестминстерскому редактору на пять минут вынуть свою голову из задницы Даунинг-стрит… Мне плевать, что они делают для других выпусков. Я хочу злелого корреспондента для сводки новостей, так что дайте мне такого. Что вы говорите?

До меня не сразу доходит, что он снова обращается ко мне. Я слишком занята тем, что представляю себе, как он скорее физически, чем фигурально, сражается с этой дюймовочкой — Вестминстерской редакторшей. Она его прикончит.

— Убийство, которое вы меня послали освещать… — упорно продолжаю я.

— Я плосто подумал, что вам лучше быть там, а не здесь, в свете того, что случилось этим утлом. После недавнего заявления полиции я плосмотлел сообщения. Все пишут о том, что это была смелть при невыясненных обстоятельствах …

— Это все, что полиция говорит в данный момент, но я знаю, что это не совсем так.

— Откуда вы знаете?

На этот вопрос трудно ответить.

— Просто знаю и все, — произношу я слабым голосом и сама слабею.

— Ладно, позвоните мне снова, когда запишете сюжет. Посмотлим, смогу ли я вас куда-нибудь втиснуть.

Втиснуть меня?

— Это будет большая история, — говорю я, еще не готовая сдаться. — Было бы хорошо пустить это в эфир раньше всех остальных.

— Извините, Анна. Последний твит Тлампа может вызвать клизис, и сегодня действительно оживленный новостной день. Мне кажется, это тело в лесу всего лишь локальная новостная истолия, и у меня нет места. Позвоните, если ситуация изменится. Холошо? Мне нужно идти.

— Это не…

Я не утруждаю себя и не заканчиваю предложение, потому что он уже повесил трубку. На какое-то время погружаюсь в собственные темные мысли. В нашем деле каждый день как Хэллоуин — взрослые ходят в жутких масках, притворяясь теми, кем они не являются.

Кто-то стучит в стекло, и я подпрыгиваю. Поднимаю глаза, думая, что у моей машины стоит Ричард, но это Джек в образе сыщика с крайне недовольным выражением на лице. Судя по его лицу, он злится на меня так, как злился в последний раз, когда мы виделись. Я выхожу из машины и улыбаюсь, когда Джек оглядывается через плечо и проверяет, не наблюдают ли за нами. Он всегда страдал легкой паранойей. Он стоит так близко, что я чувствую, как от него пахнет затхлым табаком. Это меня удивляет — я думала, он бросил.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спрашивает он.

— Я на работе. Мне тоже приятно тебя видеть.

— С каких это пор «Би-би-си» посылает ведущих освещать вот такие истории?

Я регулярно внушаю себе, что мне все равно, что этот человек думает обо мне, но пока не хочу говорить ему, что больше не веду программу. Я никому не хочу это говорить.

— Все непросто, — отвечаю я.

— С тобой всегда так. Что ты знаешь и почему задала тот последний вопрос после пресс-конференции?

— А почему ты на него не ответил?

— Не играй со мной в прятки, Анна. У меня не то настроение.

— Ты никогда не был жаворонком.

— Я серьезно. Почему ты задала тот вопрос?

— Значит, это правда? Во рту жертвы что-то было?

— Расскажи мне, что, по-твоему, тебе известно.

— Ты знаешь, что я не могу. Я всегда защищаю свои источники.

Он приближается ко мне еще на шаг; теперь он слишком близко.

— Если ты своими действиями поставишь под угрозу это расследование, я отнесусь к тебе так, как к любому постороннему человеку. Это место совершения убийства, а не Даунинг-стрит или премьера фильма с красной ковровой дорожкой.