Читать книгу "Слишком много и всегда недостаточно - Мэри Л. Трамп"

Растущая надменность Дональда (в какой-то степени способ справиться с ощущением покинутости и противоядие от низкой самооценки) прикрывала усиливающееся чувство незащищенности. В результате у него получилось держать большинство людей на расстоянии. Для него так было проще. Жизнь в Доме так или иначе повлияла на умение всех детей обращаться с эмоциями – либо выражать их, либо сталкиваться с ними. Возможно, хуже обстояли дела у мальчиков, для которых допустимый уровень человеческих чувств был крайне узок. (Я никогда не видела, чтобы хоть кто-то из мужчин в моей семье плакал или выражал симпатию друг к другу каким-либо иным образом, кроме рукопожатия, которым начинали и заканчивали любую встречу.) Сближение с другими детьми или старшими, должно быть, ощущалось Дональдом как опасное предательство принципов своего отца. Тем не менее его показная самоуверенность, вера в то, что нормы общества к нему неприменимы, и чрезмерная демонстрация собственной значимости кое-кого все же привлекали. Заметное меньшинство людей до сих пор принимает его надменность за силу, фальшивое позерство – за хорошее воспитание, а поверхностный к ним интерес – за харизму.

Дональд очень рано открыл, насколько легко задеть ранимого Роберта и вывести его из себя; в эту игру он никогда не уставал играть. Больше это никого не занимало – Роберт был настолько тощим и тихим, что поглумиться над ним не представляло особого интереса, но Дональду нравилось проявлять свою силу, пусть даже только над тем, кто младше и гораздо слабее. Однажды от отчаяния и беспомощности Роберт пробил дыру в двери ванной комнаты, за что ему попало, несмотря на то что довел его брат. Мать просила Дональда прекратить, он ее не слушал, Мэриэнн и Фредди говорили, чтобы он остановился, но он продолжал свое.

Однажды на Рождество мальчики получили три игрушечных грузовичка, которые вскоре стали любимыми игрушками Роберта. Как только Дональд это понял, он начал прятать их от своего маленького брата и притворяться, что понятия не имеет, где они. Последний раз это случилось, когда истерика Роберта стала неуправляемой, Дональд угрожал поломать грузовички у него на глазах, если тот не прекратит реветь. Отчаянно желая их спасти, Роберт бросился к матери. Решением Мэри стало убрать машинки на чердак, что было равносильно наказанию Роберта, который ничего плохого не делал, а в Дональде лишь укрепляло веру в собственную неуязвимость. Его пока не награждали за эгоизм, упрямство или жестокость, но и не наказывали за эти недостатки.

Мэри всегда оставалась пассивным наблюдателем. Она не вмешивалась в ситуацию и не успокаивала сына, ведя себя так, как будто это не ее дело. Даже для 1950-х годов семья была слишком глубоко разделена по половому признаку. Несмотря на то что мать Фреда была его партнером – она буквально создала его компанию, – было очевидно, что Фред и его жена партнерами никогда не были. В ее ведении были девочки, а мальчики – в его. Когда Мэри совершала свою ежегодную поездку на остров Льюис, ее сопровождали только Мэриэнн и Элизабет. Мэри готовила мальчикам еду и стирала их одежду, но не считала их воспитание своим делом. Она редко общалась с их друзьями, и ее отношения с сыновьями, уже пострадавшие из-за ее нездоровья, становились все холоднее.

Когда четырнадцатилетний Фредди надел на голову своего семилетнего брата миску с картофельным пюре, это так глубоко уязвило гордость Дональда, что он и в 2017 году напрягся от того, что Мэриэнн вспомнила об этом происшествии, произнося свой тост на том обеде в Белом доме по случаю дней рождения тетушек. Этот эпизод не имел особого значения – или не должен был иметь. Дональд снова мучил Роберта, и никто не мог его остановить. Даже в свои семь лет он не считал нужным слушать мать, к которой – после того как у нее не получилось преодолеть раскол между ними вследствие своей болезни, – он относился с презрением. Наконец, плач Роберта и издевки Дональда стали невыносимы, и, поддавшись внезапному порыву, который превратится в семейную легенду, Фредди схватил первое, что попалось под руку и что не сможет причинить реального ущерба: миску с картофельным пюре.

Все покатились со смеху и не могли остановиться. И смеялись они над Дональдом. Это был первый раз, когда Дональда унизил тот, кого он уже тогда считал ниже себя. Он не понимал, что унижение является оружием, которым в сражении может обладать только один человек. И еще хуже ему становилось от того, что изо всех людей на свете именно Фредди смог втянуть его в тот мир, где унижение могло случиться с ним. С этого момента он никогда больше не позволит себе пережить это чувство снова. С этого момента владеть мечом будет он и больше никогда под его острие не подставится.

Глава 3

Великое Явление

Мэриэнн уехала учиться в колледж Маунт-Холиок[11], а пару лет спустя Фредди отправился в Лихайский университет[12], и к этому времени Дональд уже порядком насмотрелся на то, как его старший брат старается (чаще всего безуспешно) соответствовать ожиданиям отца. Правда, вслух об этих ожиданиях никогда не говорилось. Фред имел авторитарную привычку считать, что его вассалы и без подсказок должны знать, что делать. Обычно единственным способом понять, все ли ты делаешь правильно, было отсутствие взбучки.

Но одно дело было не подставляться под отцовский прицел, а совсем другое – завоевать его расположение. С этой целью Дональд полностью избавился от всех качеств, которые, возможно, делил со старшим братом. Не считая редких поездок на рыбалку с Фредди и его друзьями, Дональд жил исключительно офисами и гольф-клубами (гольф стал тем единственным, в чем они с отцом расходились). Он также делал упор на поведенческие схемы, которые до сих пор ему сходили с рук: хамство, придирки к окружающим, отказ брать на себя ответственность, неуважение к авторитету. Он говорит, что «давал отпор» отцу, и Фред это «уважал». Правда состоит в том, что он мог давать отпор отцу ровно в той мере, в какой Фред ему это позволял. Когда он был еще совсем мал, Фред его просто не замечал, будучи сконцентрирован на другом – своем бизнесе и старшем сыне, точка. Со временем, когда Дональд в тринадцать лет поступил в военное училище, Фред начал восхищаться его пренебрежением к авторитетам. Будучи, как правило, строгим родителем, Фред тем не менее снисходительно относился к высокомерию и хамству Дональда – после того, как начал это замечать, – потому что они были не чужды и ему самому.

Воодушевленный отцом, Дональд со временем начал верить в свой собственный хайп. Начиная с двенадцати лет правая сторона его рта уже почти постоянно искривлялась в ухмылке наигранного превосходства, и Фредди прозвал его Великое Явление, припомнив выученный в воскресной школе отрывок из библейского Исхода, в котором Бог впервые является Моисею[13].