Читать книгу "Лоцман. Сокровище государя - Андрей Посняков"

Пока людишки на казнь глядели, лиходей свое дело справил, до царского сундука добрался. Унес крест наперстный в каменьях, иконку малую в богатом окладе да перстни златые. Талеров на пятьсот! Ну, для царя ущерб небольшой, однако не в ущербе дело – в чести! Это ж надо так – самого государя обворовали, тати поганые!

Слухи об том деле потом ходили разные. Местные мужики всерьез поговаривали, что провернул его не кто иной, как Лихой Сом! Далеко он не убежал, затаился поблизости, запрятался до поры до времени, выжидал. И вот – дождался.

Сволочь! Это вместо того, чтоб любимую деву спасать…

* * *

Как и ожидал Бутурлин, суд по делу «буянов» прошел быстро и вполне справедливо. Никто от них ничего уже не хотел, тем более что драку признали обоюдной. Приговорив всех к покаянию и битью поклонов по сто раз каждую утреннюю и вечернюю молитвы, судейский счел свою задачу исполненной и тотчас же приказал «гнать дармоедов из узилища поганой метлой», что и было тут же исполнено к вящей радости узников.

Выписав на немецком дворе подорожную, господин Михаэль Киске тут же отметил ее в воеводской избе, где располагалось местное «присутствие» или «приказ», и с легким сердцем пустился в путь вместе со всем своим караваном. Как понял Никита, старший приказчик был тут самым главным, исполняя волю пославшего негоцианта, так что все дела здесь решали с ним.

Выехали в понедельник, поутру, о двадцати двух подводах, груженных пенькою, кожами, воском, бочонками с медом и рыбьим зубом. Последний в количестве четырех подвод купил лично господин Киске, купил на удачу у проторговавшихся архангелогородских купцов. Все возы тащили четверки лошадей, запряженных по двое, цугом. Каждую телегу аккуратно укрывала рогожка, имеющая на рижском рынке свою конкретную цену. На каждом возу, кроме возницы, сидел приказчик или обозный служка, вооруженный пикой, арбалетом и палашом. Имелись в караване и аркебузы – через воз. Хоть места кругом казались довольно людными – все же торговый тракт! – опытный старший приказчик все же еще и выставлял походную охрану – по двое всадников впереди и позади обоза. Караульную службу приказчики и служки несли по очереди, не чинясь.

Михаэль двинул обоз по короткому пути – через Нейгаузен, Новгородок Ливонский, что строго-настрого запрещалось специальным королевским указом. Впрочем, указ сей распространялся только на русских купцов… коих тоже оказалось на тракте предостаточно – и попутных, и встречных. То ли они не ведали об указе, а, скорее, просто плевали на него с высокой колокольни… что всячески приветствовали власти Нейгаузена, к вящей своей выгоде.

В Нейгаузене, у замка, остановились на просторном постоялом дворе. Возы с самым ценным товаром загнали во двор, остальные расположились рядом под надежной охраною все тех же приказчиков и слуг. Успели засветло, а вечерок нынче выдался добрый, солнечный, с пышным оранжевым солнцем и неумолчным щебетом птиц. Правда, вчера вот целый день шел дождь. И позавчера. Вон, лужи еще не высохли.

– Этак и тракт раскиснет, – выпив на постоялом дворе пару кружек пива, Бутурлин вышел во двор, жмурясь от ударивших по глазам лучей.

– Не раскиснет, – уверил показавшийся на крыльце приказчик. – Не так уж и долго осталось до Риги. Уже – Лифляндия! Наша земля. Как тебе пиво, Якоб? Вкуснее ниенского?

– Х-хо!

– Вкуснее, вкуснее… – Михаэль добродушно расхохотался и упер руки в бока. – Это ты еще рижского не пробовал! Эх, доберемся до Риги… Что там намерен делать?

– Думаю найти своих земляков из Ниена, – пожал плечами Никита. – После русского разорения многие нашли там приют. Некоторые даже и до разорения. Словно знали.

– Ну… скорей – предчувствовали, – усмехнувшись, Михаэль сплюнул в траву и вернулся обратно в трапезную, откуда уже слышались разудалые песни.

Бутурлин расспрашивал уже о ниенских беженцах – и о купце Готлибе Шнайдере, и о его дочери Анне… Аннушке…

Анна! Голубоглазая веселая Анна! Помнишь ли ты еще статного русского лоцмана? Прогулки, нежные разговоры, поцелуи… Да все!

Увы, Анна давно уже не свободна. Ныне она жена рижского купца Фрица Майнинга, казначея братства черноголовых. Про этих-то новый дружок Михаэль знал, правда, ничего доброго не рассказывал. Однако же – конкуренты!

Хоть так… Куда хуже было бы, ежели б господин Киске тотчас по прибытию в Ригу разболтал бы всем подряд – в том числе и Майнингу – о молодом приказчике из Ниена. Слава Господу, с казначеем черноголовых старший приказчик не водил никакой дружбы, да и вообще производил впечатление человека не слишком болтливого. Не болтун, умен, опытен… С какого рожна он потащил за собой неведомого ниенского парня? Никита Петрович ведь не напрашивался слезно в попутчики, Киске его сам позвал. Оно конечно, на то Бутурлин и рассчитывал, однако… как-то все слишком гладко сложилось… Так ведь и хорошо, что сложилось! Радоваться надо, а не каверзы на пустом месте выискивать.

К слову сказать, к большим обозам частенько присоединялись паломники, артельщики и просто бродяги. Так было безопаснее, и особенных хлопот обозникам они не доставляли – брели себе потихоньку за караваном да просили милостыню в случавшихся на пути городках. Если б не расположение Киске, Бутурлин добрался бы в Ригу и вот так – с бродягами.

За обозом поспешало с полдюжины нищих в каких-то совершенно невообразимых лохмотьях и прохудившихся башмаках, перевязанных тряпками и обрывками ремней. Нынче вся эта братия ошивалась в Нейгаузене – попрошайничали да подворовывали по мелочи на местном рынке да на постоялых дворах. Вот и сейчас вон – дрались в углу двора, за навозной кучей! Видать, объедки не поделили. Вон, как орали-то, ого-го! Словно из-за куска золота!

Молодой человек невольно присмотрелся, прислушался… А нищая братия между тем разошлась вовсю! Четверо мужиков – не столь уж и слабосильных – раскрыв щербатые рты, колошматили совсем юного парня. Мутузили всем, что попалось под руку – обрывками старых вожжей, палками, а кто-то – обломком оглобли… Вон как сейчас треснул бедолагу по спине! От души, что и сказать! И как тот только не переломился-то?

– На тебе, гад! Получай! Давай, заваливай его, ребята!

Чувствуя, что дело совсем уж плохо, парнишка рванулся к навозной куче, там, сразу за ней, виднелся невысокий забор – перескочить и…

Не тут-то было!

Кто-то из оборванцев ловко поставил беглецу подножку – и тот, споткнувшись, полетел лицом прямо в навоз. А позади с азартными воплями уже бежали недруги! Эх, несдобровать парню, ага…

– А ну-ко стоять! – в три прыжка Бутурлин оказался около кучи. – Вон пошли, живо!

– Господин… он нашу капусту сожрал. За такое бить надо!

Один из бродяг скривился и, склонив голову набок, оперся на обломок оглобли. Говорил он со всем почтением, но темные, глубоко посаженные глаза щурились очень даже недобро. Да и остальные его сотоварищи вовсе не выглядели такими уж запуганными… как и слабосильными. Крысы! Озлобленные, загнанные в угол крысы. Такие и броситься могут – запросто!