Читать книгу "Край земли. Прогулка по Провинстауну - Майкл Каннингем"

Джон — художник-пейзажист. Свой дом, бывший в то время одним из бельм на глазу города, он купил десять лет назад, хотя слово «бельмо», наверное, предполагает нечто гораздо более отталкивающее. Этой старой, неряшливой постройке — алюминиевый сайдинг, выцветшая крыша из битумной черепицы — попросту не хватало характера или шарма, насколько ими может обладать дом. Будь это человек, он вполне мог бы работать на раздаче в школьной столовой — или санитаром в доме престарелых, таком, куда ни в жизнь не захочешь попасть; кто-то флегматичный и пустой, вызывающий сомнения в своей профпригодности; его форма не вполне чиста, его манера держаться наводит на мысль о состоянии выдохшейся скуки, до того запущенной, что любая сильная эмоция, пускай даже отчаяние, кажется, пошла бы ему на пользу.

Никто из моих знакомых не одобрял идею Джона купить это место, даже несмотря на низкую стоимость (никакой другой, по нашему общему мнению, она быть и не могла). Всех, кого я знаю, поразил тот дом, который Джон смог разглядеть под всем этим алюминием и битумом, в общей атмосфере безнадежного угасания. Оказалось, алюминиевый сайдинг отслаивается, по словам Джона, «как фольга от печеной картофелины», и это фактически помогло спасти старую деревянную обшивку, скрывавшуюся под ним. Джон заменил алюминиевые оконные рамы, какие можно увидеть в любой дешевой квартире, на переплеты с подъемными створками по шесть стекол в каждой, которые раскопал на блошиных рынках и под завалами, и вставил в них неидеальные, слегка волнистые стеклышки, придав этим окнам первоначальный, исторический вид. Он повесил ставни (тоже старые, из тех времен, когда строился дом), заменил крышу и пристроил заднее крыльцо.

Подлинный дар Джона как реставратора заключается в его уважении к процессу распада. В Провинстауне полно «обновленных» домов, которые, при всех благих намерениях владельцев, приведены в до того первозданный вид, что вполне могли бы быть частью «Кейп-Код виллидж» в Эпкот-центре. Джон тяготеет скорее к эстетике мисс Хэвишем[9], и его дом не только красив, но выглядит так, будто никто к нему особо не притрагивался последние лет сто.

Обычно летом кто-нибудь останавливается наверху, в одной из спален со старой медной кроватью и слуховым окном. Гостей, как правило, больше, чем один-два. Примерно так я представляю себе английские загородные дома, какими они были во времена Джейн Остин, — бесконечная полувечеринка с гостями, которые приходят и уходят, читают в саду или готовят какое-нибудь свое знаменитое блюдо, собираются за ужином, а после рассеиваются вновь. Один из гостей, начитанный муж и знатный повар, каким-то образом подзадержался здесь почти на четыре года.

В доме есть активно используемая музыкальная комната с механическим пианино и большим шкафом, до отказа забитым костюмами. К Джону можно прийти в своей уличной одежде и выйти оттуда султаном, солдатом Конфедерации или балериной с оперенными крыльями. Арочный проем, ведущий из библиотеки в гостиную, завешен тяжелыми бархатными шторами, которые время от времени способствуют салонным играм, представлениям или вечерам живых картин.

Если вы окажетесь в Провинстауне на День независимости, то найдете нашу компанию у Джона на крыльце — под огромным излохмаченным американским флагом с сорока пятью звездами[10], который он вывешивает каждый июль над входной дверью. Это одна из наших традиций. У нас есть гриль и большой запас хот-догов — любой желающий приглашается на хот-дог и стаканчик того, что мы сможем предложить, если вы такое вообще едите и захотите остаться ненадолго. Мы музицируем — очень нестройно и лишь до тех пор, пока раздражительный мужчина, живущий через три дома, не вызовет полицию, чтобы заставить нас умолкнуть, хотя, если вы успеете до прихода полиции, мы будем рады предложить вам барабан, саксофон, тамбурин или казу. Не беда, если вы не умеете играть. Мы тоже не умеем.

В одном из верхних окон, выходящих на Коммершиал-стрит, Джон поставил старый беломраморный бюст Шекспира, развернув лицом наружу. Особенно хорошо его видно поздней ночью, когда все наконец улягутся спать, и Шекспир посвечивает в темном окне, как маленькая луна.

Даунтаун

Если идти по Коммершиал-стрит с запада на восток, вскоре среди домов начнут проклевываться магазины и галереи. Добравшись до пересечения Коммершиал и Госнолд, вы окажетесь в эпицентре местной торговли. Во время туристического сезона вы также обнаружите, что толпа все сгущается и сгущается, а когда дойдете до ратуши, передвигаться по хоть сколько-нибудь прямой линии дольше, чем три-четыре шага подряд, станет невозможно.

Десятилетиями отдельные горожане ведут непрерывную борьбу за то, чтобы Коммершиал-стрит закрыли для транспорта, но, насколько я могу судить, этого никогда не произойдет. Коммершиал-стрит — улица с односторонним движением на запад, ее проложили 150 лет назад, задолго до того, как с конвейера сошел первый джип «чероки», и с тех пор не расширяли. Тротуар здесь только с одной стороны, и идти по нему бок о бок даже вдвоем довольно затруднительно. Будучи основной городской артерией, Коммершиал-стрит постоянно запружена пешеходами, людьми с колясками, велосипедистами, курьерскими грузовиками и неоправданно громоздкими американскими машинами.

Если вы куда-то спешите или, что хуже, опаздываете, толпа на Коммершиал-стрит может стать серьезным препятствием. Вы почти сплошь окружены туристами и зеваками. Они то и дело зачем-нибудь останавливаются. Им невдомек, что Коммершиал-стрит — это, вообще говоря, улица (и кто их осудит?), вот они и слоняются из стороны в сторону: пытаться проехать между ними на велосипеде (излюбленный и самый практичный вид транспорта в Провинстауне) — все равно что лавировать на космическом корабле сквозь пояс неповоротливых, но пребывающих в непрестанном движении астероидов.

Хотя здесь рады этим людям, от которых к тому же во многом зависит благосостояние города, рано или поздно толпы начинают раздражать местных жителей, особенно на исходе лета, когда улица, где сосредоточена их повседневная жизнь, становится непроходимой и вылазка в продуктовый за какой-нибудь мелочью может обернуться получасовым — а то и дольше — стоянием в очереди. Прогуливаясь по Коммершиал-стрит летним днем, не стоит принимать на свой счет, если кто-нибудь из горожан хмурится или ворчит, пытаясь перейти дорогу, чтобы купить газету либо пакет молока или, например, заглянуть на почту. Дело не в вас, не вас лично. Будучи туристом, вы подобны одному из факторов штормового циклона, приходящего каждый год, и местные чувствуют себя вправе, как кто угодно где угодно, жаловаться на погоду, осознавая, как знают все и повсеместно, что их чувства никоим образом не изменят положения вещей.

Благословение на почте

Почтовое отделение Провинстауна находится в западной части города. Много лет подряд в числе прочих там работала женщина (сейчас она, увы, на пенсии), писавшая стихи, и всякий, кто тоже писал стихи, был люб ее сердцу, причем качество поэзии роли не играло. Если вы говорили ей, что пришли отправить свои вирши в надежде на публикацию или грант, она забирала конверт в подсобное помещение и, прежде чем поставить штемпель, прижимала на удачу к своей обнаженной груди.