Читать книгу "Веди себя хорошо - Тэсс Даймонд"

Он столько раз ходил по ней пьяным, когда еще был подростком, вспомнил он и печально улыбнулся.

Дом Винтропов остался точно таким, каким он его помнил, казалось, что его не тронуло время: красные ставни блестели на фоне белых стен. К двухэтажному зданию вело крыльцо с поручнями и двойными рельсами как раз для тележек. Они были покрашены в блестящий черный цвет и буквально сияли под лампочкой, которая светилась над ними, освещая все крыльцо. Во дворе рос все тот же старый дуб, на который он в свое время с таким трудом научился забираться. А с самой большой ветки так и свисали качели с сиденьем из старого колеса.

Эбби со своим огромным псом была еще на вечеринке, поэтому он не стал стучаться, а просто вошел. Он чувствовал себя немного странно, идя по дому Эбби без ее разрешения. Но технически это разрешение было получено его матерью. И мать послала его вместо себя.

Внутри дом оказался таким, каким он его помнил, и при этом все же немного изменился. Большая часть интерьера все еще была оформлена типично для сельских домов тридцатых годов прошлого века, но тут и там можно было заметить современные детали. Диван, обитый серой замшей, заменил своего предшественника, которого он помнил, обитого какой-то коричневой тканью. На новый диван был наброшен плед из шенилла[8] сочного пурпурного цвета. На все том же кофейном столике на колесах, снятых с телеги, лежала книга. Этот столик он хорошо помнил. Пол бросил взгляд на обложку книги и улыбнулся – забавно, что это оказалась последняя книга Грейс. Может, он попросит ее подписать один экземпляр для Эбби и пошлет его ей, чтобы таким образом восстановить их былые отношения.

Боже, как ему было плохо от того, что их отношения разладились! А встреча прошлой ночью в саду и другая сегодня днем во время мероприятия в честь отца заставили его все вспомнить.

В последний раз он видел Эбби в день похорон ее отца и сам все испортил. И так и не извинился перед ней. Он просто трусливо сбежал. Оправданий ему не было. Нельзя так было делать. Зачем они тогда поругались?..

Оставив тогда Эбби, он потерял часть себя. Эта часть всегда была связана с ней, этой огненно-рыжей, яркой девочкой, которая жила на другой стороне луга и присутствовала в половине его детских воспоминаний и почти всех подростковых. Она была одной из опор в его жизни, одним из постоянных факторов, а последние несколько лет он будто бы забыл об этом, потому что не нашел в себе смелости сказать одно слово: «Прости!»

Он должен все исправить до отъезда. Приняв это решение, Пол отправился в кухню в поисках нужных ящиков с напитками. Он не смог их там найти и вышел в прихожую. Но прихожая была почти пуста, если не считать ярко-желтые резиновые сапоги, в которых Эбби трудилась в огороде, и подстилку Роско, покрытую шерстью. Тогда он решил пройтись по всем помещениям первого этажа, открывая одну дверь за другой. Добравшись до кабинета, он заглянул внутрь. Комната была погружена во тьму из-за опущенных штор. Он пошарил по стене в поисках выключателя и щелкнул им.

Как только свет озарил помещение, он пожалел, что вообще его включил.

У дальней стены кабинета стояли четыре белые магнитно-маркерные доски. Одна была названа «КАСС», вторая – «Х», на третьей сверху стоял знак вопроса, а четвертая…

На четвертой было написано: «ДОКАЗАТЕЛЬСТВА».

Пол сделал несколько шагов в направлении досок, и во рту у него пересохло, когда его взгляд остановился на доске, посвященной Касс. На ее фотографии.

Боже! Он много лет не видел ее фотографий, в свое время убрав их подальше. У него оставались только воспоминания о ней.

Пол забыл, какой веселой была ее улыбка. Он вспомнил ее ямочку и как смотрел на нее, когда Касс его поддразнивала.

Его взгляд опустился ниже, на лист бумаги, прикрепленный к доске. Пол нахмурился сильнее, прочитав, что написано на этом листке неразборчивым почерком Эбби, который он сразу же узнал:

13:30 – К звонит, отменяет встречу

14:00 – К выходит из дома

14:30 – К приходит на физиотерапию

16:00 – К уходит с физиотерапии

16—19??? Неизвестно

19:00–19:40 – Неоп. суб. хватает Касс

Его взгляд застыл на последней записи в этом коротком временном графике последнего дня жизни Касс. «Неоп. суб. хватает Касс».

А почему не «Уэллс хватает Касс»?

Почему Эбби использовала словосочетание «неоп. суб.»? Это означало неопознанный субъект. Она – журналистка. Она написала немало статей о совершенных преступлениях. Она прекрасно знает значение этого термина. Она не могла использовать его неправильно.

Если только…

Взгляд Пола переместился на третью магнитно-маркерную доску, на которой сверху стоял знак вопроса. Но он не успел к ней подойти – его отвлек звук шагов и грохот захлопнувшейся входной двери.

Он повернулся, как раз когда Эбби ворвалась в кабинет. Рыжие волосы были взлохмачены, а лицо раскраснелось. Вероятно, она бежала весь путь до дома. Вероятно, хотела не дать ему увидеть… это. Что бы это ни было.

У него к горлу подступила тошнота. Он опять чувствовал вес взрывчатки на своем теле. Этот жилет давил ему на грудь, на плечи, хотя его и близко здесь не было. Никаких поясов, никаких жилетов, никакой взрывчатки! Черт побери! Ему нужно отсюда побыстрее убраться, пока он не показал себя дураком.

Но для этого требовалось посмотреть на нее, а когда наконец их глаза встретились, вся его решимость куда-то делась.

А затем Эбби произнесла одну фразу, которая решила дело:

– Я могу все объяснить.

Глава 8

Эбби уставилась на него, и Пол увидел жуткую смесь страха, смущения и желания бросить ему вызов. Он смотрел на нее и видел, как все эти чувства одновременно переполняют ее.

– Мне не нужны никакие объяснения, – сказал он. – Мне нужно…

Он сдвинул брови и провел рукой по небритой щеке. Он не брился, и взгляд Эбби на мгновение остановился на том месте, по которому он только что провел рукой. Эбби отметила про себя четко очерченный, волевой подбородок. Она наблюдала за эмоциями, отражавшимися на красивом лице Пола, и видела, как он быстро совладал со своими эмоциями и теперь выглядел внешне спокойным, хотя в душе у него явно бушевал ураган.

– Я ухожу, – твердо заявил Пол, прошел мимо Эбби и направился в прихожую.

При виде этого спокойствия у нее исчез страх – она больше не боялась унижения и почувствовала, как в груди нарастает ярость, и эта ярость напоминала американскую рысь, попавшую в капкан. Эбби резко развернулась и бросилась за Гаррисоном. Он уже дошел до крыльца и спустился с него, Эбби вылетела за ним, а дверь за ее спиной захлопнулась с такой силой и грохотом, что задрожала вместе с петлями.