Читать книгу "Вернись ради меня - Хэйди Перкс"

– Годичный что? – переспросила Мария, умилившись бойкости девушки.

– Ну, это вроде академического отпуска, – пояснила Айона. – Я изучаю географию, поэтому вот… – она широко повела рукой. – Ваш остров просто прекрасен!

– Спасибо, – просияла Мария. – Это правда.

Она смотрела, как Айона энергично шагает к деревне, и заметила Энни Уэбб, только когда девушка скрылась из виду.

– Значит, вот они, новенькие? – спросила Энни.

Мария вздохнула:

– Да, судя по всему.

– Как поживаешь, Стелла? – Энни повернулась к девочке, которая радостно подпрыгивала, помогая отцу, с усилием поднимавшему ее на руки. – Ты уже большая и тяжелая. В одиннадцать лет девочки так не делают, – покачала головой Энни. – Боже мой, а ведь я помню, как ты родилась!

– Ты была первой, кто увидел мое лицо, – лукаво подхватила Стелла.

– Верно, – подтвердила Энни. – Твоей маме повезло, что я оказалась рядом, – до материка ты бы нипочем не подождала. А вот твой братик никак не хотел выходить.

– Дэнни смастерил кое-что классное для дома на дереве! – тут же похвасталась Стелла. – Деревянный сундучок! Можно класть туда тетради и ручки, чтобы с собой не таскать.

– Сам сделал? – переспросила Мария. – Это прекрасно.

– У этого мальчика всегда были золотые руки, – пробормотала Энни, когда Дэвид громко попрощался из лодки.

Мария отвернулась от Энни, чтобы помахать мужу. Дэвид, хмуро посматривая на нее, тянул канат для быстрого разворота. Ему не нравилось, что жена и Энни Уэбб с таким интересом наблюдают за новоприбывшими. Но он ошибался, считая, что Энни не жалует перемен. И лишь благодаря Энни Мария чувствовала себя спокойнее, когда на острове появлялись чужаки.

Ее удивляло, что Дэвид не одобряет ее дружбы с Энни. Любой, кто знал всю их историю, понял бы, почему Мария стала такой зависимой от нее. В конце концов, только Энни знала причину, по которой Мария и Дэвид перебрались на Эвергрин. Ну, не только она, конечно, но о других Мария старалась не думать.

Однако со временем Дэвида стало почти раздражать их общение, словно он ревновал ее к тому, что Мария чаще обращалась к этой пожилой женщине, чем к нему.

– Ты видела, куда он залез? – спросила Энни, когда Мария снова повернулась к ней.

– Кто?

– Дэнни, – Энни показала на дерево, и Мария разглядела между ветвями ноги сына, обутые в сандалии. Ноги у Дэнни были уже больше, чем у нее, размером, как у взрослого мужчины, и Марии это казалось ненормальным. Весной мальчик сильно вытянулся, став всего на два дюйма ниже Дэвида. Он выглядел, как мужчина, оставаясь при этом совершенным ребенком, и Мария не могла представить себе время, когда ее сын будет готов начать самостоятельную жизнь.

Она со вздохом покачала головой. Мария знала, что подумает Энни, но чего от нее хотели? Она не могла запретить Дэнни лазать по деревьям, если это единственное место, где ее сын чувствовал себя счастливым.

Дэнни понял, что его заметили, но он и не думал прятаться – просто хотел посмотреть, из-за чего вся эта суета. Его родители говорили о новичках уже несколько вечеров, и Дэнни понимал, что мама нервничала из-за их прибытия, однако совершенно не мог взять в толк почему. Она была такой дружелюбной со всеми, почему же ей не нравятся новые знакомства?

Несмотря на репутацию нелюдима, Дэнни вовсе не возражал против появления незнакомцев на острове, поскольку это давало ему возможность наблюдать за новыми людьми. Смотреть на одних и тех же, делавших одно и то же, становилось скучно. Почти ни в ком из островитян он не находил ничего интересного. Дэнни надеялся, что сегодняшняя партия новичков даст ему новые идеи и лето пройдет быстрее. Его лишь огорчало то, что Стелла будет снова пропадать с Джилл, – ему так нравилось, когда она сидела рядом с ним в домике на дереве.

Все считали его молчуном – иногда о нем забывали даже за семейным столом. Стелла была единственной в семье, кто относился к нему без неприязни, в отличие от Бонни, и не сюсюкалась с ним, как их мать. Отца Дэнни любил, но тот все время работал.

Достав блокнот для рисования, мальчик открыл чистый лист и начал составлять список новых жителей острова. Среди них были три новые девушки, однако он не знал их имен, поэтому просто нарисовал их. Потом он сунул альбом под мышку и слез с дерева.

Настоящее

Глава 7

Ступив на край причала, я несколько мгновений не могу сдвинуться с места. Стиснутые в карманах руки онемели так, что свело пальцы. Произошедшие изменения напомнили мне, как давно я сюда не возвращалась. Например, беленные известью доски под ногами и стальные столбики вдоль причала с привязанной вокруг них веревкой, изображающей перила. Возможно, это выглядит стильно, но это не то, что я помню. Я готова сорвать эти столбики, лишь бы причал стал прежним.

Я словно слышу мамин голос:

«Чересчур картинно. Оглядись – все устроено ради привлечения туристов. Удивляюсь, как Энни это допустила!»

«Если она еще здесь, мам. Рэйчел, которая сдает комнаты, по-моему, темнит».

«Нет-нет, она точно здесь», – говорит мама, когда неожиданный резкий порыв ветра заставляет меня потерять равновесие. Еще чуть-чуть, и меня унесло бы в море. Беспокойно оглядываясь через плечо, я отступаю от края причала.

Ноги меня не слушаются. Немногочисленные попутчики уже скрылись из виду, и паром готовится к отплытию. Я вытаскиваю руку из кармана и вцепляюсь в сумку, которая оттягивает мне плечо, заставляя шагать вперед. Мой взгляд рассеянно блуждает по деревьям справа: вот-вот сквозь них покажется наш дом.

Я дохожу до конца пристани, где мимо нее бежит широкая тропа. Она разветвляется, уходя в разные стороны, но можно двигаться в любом направлении – все равно окажешься у нашего сада. Слева тропа сворачивает к аллее Пайнклиф-Уок – это основной путь до бухты на противоположной стороне острова, и именно от этой аллеи папа в свое время отгородил дом белым штакетником. Справа тропинка петляет по острову – через деревню и дальше, к озерам.

Я не выбираю ни одно из направлений. Просто я схожу с тропы и крадучись двигаюсь к деревьям, пока дом не начинает появляться передо мной фрагментами: я складываю «пазлы» из кирпича, стекла и черепицы, пока вдруг не оказываюсь в самом низу нашего сада.

От знакомого аромата сосен и вереска сдавливает грудь и кружится голова; пошатнувшись, я опираюсь о ближайший ствол дерева. Я даже не пытаюсь вытирать слезы, ручейками сбегающие по щекам, и вскоре уже плачу навзрыд, дыша полной грудью. Я сижу, прижавшись спиной к дереву, не в силах оторвать взгляд от дома. Наш дорогой дом! Мы не должны были оставлять тебя.

Переполняемая воспоминаниями, я обвожу взглядом окна, закрытые и занавешенные. Внутрь не заглянешь, да никому и не придет в голову заглядывать. Я нахожу окно своей комнаты – крайнее справа, рядом с окном Дэнни, и сразу вспоминаю свои занавески в сердечках.