Читать книгу "Чумовая попаданка в невесту - Ульяна Гринь"

— А… что это вообще было?

— Боярышня, миленькая… — Прошка присела рядом и взяла меня за руку. — Больше никогда! Никогда-никогда так не делай! Пожалей меня, пожалей нас всех… Ежели с тобой что случится, тётка Анфиса меня просто живой в землю закопает, а ребят из дружины сошлёт в царское войско!

— Прошка, не ной! Я пошла пописать… Облегчиться, понимаешь? Ну чуть дальше в лес зашла, чем надо. Кто же знал, что у вас там монстры обитают!

— Ты меня пуга-а-аешь! — Прошка, естественно, поступила с точностью до наоборот. — Даже Фенька вон знает… Да что там, даже чадо у мамкиной сиськи знает, что в лес зимой ходить поодиночке нельзя! Ведь пора размножения у дрекавок!

— У кого, прости?

— У дрекавок, — терпеливо повторила Прошка. Потом махнула рукой: — А! Всё одно больше в лес не пойдёшь! Я от тебя ни на шаг теперь!

— Где эта шлында, свербигузка, глупердяйка?! Небось, рассусоливает, по шубке убивается?

Рёв дядюшки заставил меня вздрогнуть. Это он меня так оскорбляет? Прошка кинулась к пологу шатра, распахнула его и зашикала:

— Тише, тише, боярин! Только-только проснулася, головушка болит у Богданушки!

— А ну, в сторону, чучундра мелкая! Брысь с дороги!

Прошка юркнула обратно, и в сани влез Яромир, красный от гнева, растрёпанный и просто очень сильно злой. Я вжалась в передок, постаравшись оказаться как можно дальше от этого знакомого мне чудовища, и обнаружила, что сжимаю что-то в руке. Круглое и не слишком большое. На всякий случай сунула это нечто под мех, потом посмотрю. А дядька гаркнул:

— Где?

— Где что? — ответила я вопросом.

— Где твой крест нательный, гузка?

— Я… не знаю…

Растерянно глянула на Прошку. Та пожала плечами, всей мимикой показывая, что тоже понятия не имеет. Крестика у меня никогда в жизни не было, потому что семья моя состояла из твёрдых атеистов. Меня ни к чему не принуждали, религии не высмеивали, но и не поддерживали. Я знала, что могу выбрать любую или никакую, когда вырасту. И выбрала — никакую. Не было у меня необходимости в боге, ангелах, рае и аде. Поэтому сейчас я не знала, что сказать Яромиру. Богдана была крещёной, значит, крестик унесла с собой туда, куда попала. А куда — я не знаю.

— Потеряла? Крестильный крест из кровавика! Вот разиня! Другой надо было надеть! А ты, бестолочь, куда смотрела?

Это уже Прошке. Та уменьшилась в размерах под яростным взглядом дядьки и пролепетала:

— Да я и помыслить не могла…

— «Помы-ы-ыслить не могла!» — передразнил её Яромир. — Дура! Где ларец с каменьями?

— Тута.

Девчонка услужливо подсунула ему резную шкатулку с высокой крышкой, даже распахнула её. Дядька вытащил, почти не глядя, и бросил мне кулон из темного, очень гладкого камушка в виде капли с дырочкой в уголке, подвешенный на простую бечёвку:

— Вот! Кровавик. Надень! И вот ещё, волчий глаз, тоже надень, а то один камень с тобой не справится.

Волчий глаз был просто очаровательным. Жёлто-коричневый, с кругами более тёмных и светлых тонов, он притягивал взгляд и заставлял всматриваться в глубину полированного бока. Я вертела камушки в руке, не решаясь на более близкий контакт, но Яромир снова прорычал:

— Надевай! И не смей ни на шаг отходить от обоза без охраны! Без этой вот дурёхи и троих дружинников! А посмеешь ослушаться — лично разложу на снегу и выпорю конской плёткой!

Я быстро просунула голову в бечёвки, устроив камни под рубахой, в ложбинке между грудей, и ощутила их неожиданное тепло. Странно, я всегда думала, что полудрагоценные камни должны быть холодными… А эти прямо грели не хуже пухового шарфика! Яромир выдохнул:

— Ну, слава Господу всемогущему, теперь хоть какая защита есть. А ты, Евдокия, сиди здесь до вечери. Приставлю Алексия, чтоб приглядел за вами.

И дядька вылез из шатра, не попрощавшись.

В наступившей относительной тишине я услышала два облегченных выдоха. И Прошка, и Фенечка чуть ли не растеклись по меховой облоге саней, настолько были напряжены. Я же откинулась на подушку и поджала губы. Разорался тут, понимаешь… Ну, случайно встретила странных хищных птичек. Или кошек. Или всё-таки птичек? Ладно, неважно… Как знать, не водится ли в здешних местах ещё какая-нибудь подобная живность…

Когда Прошка вышла к костру за чаем, а Фенечка задремала, став похожей на сторожевую собаку, у которой даже во сне уши ловят каждый звук, я устроилась поудобнее и хотела тоже покемарить, но вдруг вспомнила о круглой штучке, которую подобрала в лесу. Пошарила под мехом и нашла.

На первый взгляд штучка напоминала большой жёлтый камень с разводами по всей поверхности. Она была тяжёлой и легко помещалась в ладонь. Взвесив на руке, я подумала, что теперь у меня будет чем запустить в Яромира, если снова начнёт орать. Получив таким камушком по башке, он точно заткнётся и не полезет больше качать права. Надо спрятать куда-нибудь, чтобы никто не нашёл, а то ещё отберут, зная Богданушкин характер. И я спрятала штуковину в единственно секретное место, которое знала с детства: в лифчик. Ну как в лифчик… В рубаху. Туда же, между грудей, как раз поясок поддерживал снизу, а ворот стягивал шнурок сверху. Оттуда не выпадет случайно, а достать можно быстро.

Как раз когда я снова стянула полы шубы на животе, вернулась Прошка. И затрещала, как трещотка:

— Ой, боярышня, как тебе свезло! Нашли цельное гнездовье дрекавок, да и всех побили! Их там не меньше дюжины было! Ежели бы не три, а больше на тебя накинулись бы, Яромир и не успел бы даже! Знаешь, какие они свирепые? Их бьют-бьют, а они прям лезут и лезут! Ужас-ужас!

— Да ладно тебе… Что страшного в таких маленьких животных? — удивилась я.

— Страшно, ведь они человека загрызть могут! У нас мужики в лес в одиночку не ходют, а вдруг дрекавки? И так пропадает кто каженную зиму! Что ни зима, так один мужик не возвернётся с вырубки… Они ж яйца охраняють! Но не боись, боярышня, дружина все яйца расколотила, теперича туточки не будет этих проклятущих диавольских созданий!

Яйца… Эти ужастики несут яйца… А я упала в снег, и что-то треснуло… Кладка яиц. Точно, как Кремлёвские куранты! А что я в руке зажала? Уж точно не камень и не какашку мёрзлую. Яйцо я схватила машинально и принесла с собой, бесчувственная… Мать моя женщина! Это у меня в сиськах сейчас греется яичко этих тварюг?

Так, Янка, спокойно. Чем я рискую? Ведь яйцо не укусит и не съест. Пока пусть полежит там, где лежит, а по приезду в Белокаменную посмотрю, что с ним делать. Да и птенец, едва вылупившись, будет беззащитным, а поэтому… Да фиг с ним со всем, я уничтожила кладку редких птиц! Пусть хищных, окей, но всё же живых существ! Вот они и обозлились на меня… Прекрасно! Я начала свою жизнь в этом мире с убийства невинных животных… Бли-и-ин! А ещё панд спасаю в своём родном мире…

Я так сильно распереживалась за бедных дрекавок, что отказалась и от чая, и от супа, и от каши. К тому же, каша пахла горелым, и меня от неё чуть не вывернуло. Научить их, что ли, масло в котелок кидать, или сами догадаются? Но время пролетело быстро, тем более, что я большую часть дня проспала и даже не выходила в туалет, хотя и хотелось немного. Но решила — не буду. Доедем до столицы, там и облегчусь, а пока потреплю. Не хватало нарваться на какого-нибудь волко-страуса!