Читать книгу "Руны и зеркала - Елена Клещенко"

Ведь он мечтал о каких-то широкомасштабных исследованиях, экспедициях в страны, не подписавшие Конвенции. Почему, в самом деле, он не уходит в свободное плавание, не ищет другой позиции, а состоит при динозавре? На что рассчитывает? Или просто еще не освоился в акульем мире академического знания и предпочитает тихий уголок опасным просторам?

– Да, спасибо, Даниэль, уже читаю. Хотите что-то поправить?

А может быть, не было никакого интервью? То есть, конечно, было, и не одно, но не мог я так разболтаться. Федералы всегда врут. Уж не Даниэль ли, чего доброго…

– …Оставить в тексте, а все остальное в приложения. Как вы думаете, стоит так сделать?

Черт, о чем он спрашивал?

– Отличная идея, давайте.

Дрянь дело. Не слышу, что мне говорят. Нужно разобраться и выкинуть это из головы.

Найти интервью – секундное дело. Нет, однако, Клара Тулле все изложила верно: именно такой вопрос и такой излишне распространенный ответ.

Интервью украшала фотография: лаборатория медицинской микробиомики в Блу-Маунтин, первый состав. Источник – архив колледжа. Вот Вернер, Саша и Влад, вот Анна, а вот и новенький постдок прямо с Земли, с краю во втором ряду, как всегда, подошел последним, словно не вполне уверенный, что предложение сфотографироваться относится и к нему тоже. Сэр Ханс повел курсором, увеличивая изображение. Смешной мальчишка. На вид ботаник, нёрд и фрик; что ж, легко быть похожим на утку, когда ты и есть утка. Пуловер на пару размеров больше, чем нужно, кривоватая улыбка, нелепая прическа с косым пробором, волосы свисают на левый глаз. Такая мода? Нет, остальные нормально подстрижены.

Это я. Так гласит подпись под фотографией и тысяча других свидетельств. Двадцать восемь лет, холост, в анамнезе две нелепых продолжительных связи, не считая кратких увлечений, с тех пор не принимает женщин всерьез. По мнению некоторых, полный идиот – променял престижное место в земном институте на фебианские леса и моря. В свободное время, то есть вечером и ночью, работает над гениальным проектом, который перевернет всю медицинскую биологию… или это началось позже? Склонен к вычурным шуткам, в привычной обстановке, когда не стесняется, разглагольствует книжно, с большим количеством умных слов (стыдно вспомнить). Любит рыбные консервы – все в лабе смеются и ругаются, когда этот тип во время обсуждения съедает фунтовую банку этамарской кильки, этак рассеянно, как чипсы или орешки, и сам же потом недовольно спрашивает, а кто сожрал всю рыбку. Забывает причесываться и чистить зубы. Слегка нервничает, когда с ним заговаривают девушки, зато уже на третий месяц по прибытии стал правой рукой Вернера: нехватку социальных навыков компенсирует интеллектом.

Бред, если подумать. У меня же ничего общего с этим юнцом. Другие приоритеты, другой способ рассуждать, другие манеры и привычки. Другое тело – не говоря о физических характеристиках, с тех пор все ткани обновились множество раз. Плавно и незаметно, молекула за молекулой, но если у меча заменить клинок, а затем рукоять, будет ли это тот же меч? Впрочем, гравировка на клинке осталась прежней. Что-то добавили, что-то читается хуже, однако не стерлось совсем. Конфигурации нервных клеток и, предположительно, метки в их мембранах.

Комм пискнул – пора было на обследование.

Доктора сэра Ханса звали Су – первый слог длинного индийского имени, «Су – нормально, меня все так зовут». В отличие от его предшественника, он не попытался опробовать улыбчиво-покровительственный тон и ухватки доброго семейного врача, а сразу начал с манеры «мы коллеги, вместе проводим интересный эксперимент». Вообще, местоимением «мы» он слегка злоупотреблял.

– Итак, у нас сегодня определение биологического возраста.

Существенно более продолжительное мероприятие, нежели рутинная сдача крови и биопсия. Сэр Ханс по опыту знал, что раньше пяти его не отпустят. Не больно, не страшно, но, откровенно говоря, надоело.

Блестящие разноцветные кружочки датчиков на истончившейся коже с сосудистыми сетками и пигментными пятнами, странная ассоциация с налипшим конфетти. (Что за конфетти, где, когда это было? Какая-то вечеринка летом?..) Шрамы – тонкие, едва заметные медицинские, на другом теле этот узор из точек был бы даже красивым, вроде татуировки у Марит на запястье; более давние и менее аккуратные – память о юности, не столько бурной, сколько невезучей. Зеленая больничная пижама. Чем дальше, тем больше времени провожу в этой одежде.

Сначала, естественно, морфология: рост, рост сидя, толщина кожных складок, длина мочки уха, ширина носа (в глаза бы посмотреть тем, кто все это придумывает). Давление, частота сердечных сокращений, дыхание, и все то же самое еще раз после тщательно дозированной нагрузки. Балансировка на левой ноге, «сколько сможете, профессор, спасибо». Острота зрения вблизи и вдали. Острота слуха. Тест на мелкую моторику. Тест на интеллект. Тест на выбор верного ответа при условии ограничения во времени. Тест на концентрацию внимания. Решение этических задач. Тестирование эмоциональных откликов на социальные стимулы. Цветовой тест. Тест на концентрацию внимания (другой). Пока отдыхаю, хитроумное устройство снова тестирует сердечно-сосудистую систему: распространение пульсовой волны и что-то еще. Нашли себе лабораторную мышь, энтузиасты. Очень большую и очень старую мышь. Интересно, тест на раздражительность и сварливость уже был или еще предстоит?

Результаты расчета по сложной формуле доктор Су назвал утешительными: биологический возраст «у нас» равнялся примерно семидесяти шести годам, то есть даже уменьшился по сравнению с прошлым разом. Вот и чудесно. Свобода?

Он осмотрел себя в зеркале, застегнул пуговицу пиджака. Броня на месте, я снова защищен. В чем выгода хорошо пошитого делового костюма: все, кто смотрят, видят костюм. С лицом, кистями рук, походкой, конечно, ничего не поделаешь…

Вышел в холл, нажал кнопку лифта. Ощущение было – как в детстве, когда отменяли последний урок. Иногда они говорят, что ему следует остаться в пижаме и послать в коттедж за всем необходимым, «причин для беспокойства нет, просто несколько процедур, чтобы мы были уверены». Но в этот раз обошлось.

– Принести вам минеральной воды?

– Если вам нетрудно, Даниэль, я хотел бы выпить кофе.

Даниэль посмотрел так, словно его попросили принести в условленное место пакетик с белым порошком и чип без наклейки.

– Кофе, – ровным голосом повторил сэр Ханс.

– Э-э… да, я сейчас сварю.

– Не стоит. Подойдет из кофе-машины, маленький капучино с шоколадом. Что-то не так?

– Вам это вредно. Там сахар, синтетика и таурин.

Однако! Лысый решился противоречить. И даже нахмурил брови на шефа.

– Я знаю, – так же кротко ответил сэр Ханс. – Если вы не одобряете меня, дойду до автомата и сам.

– Я сейчас принесу.

«Но не одобряю» – читалось по спине и походке. А у самого на запястье два аптечных пластыря без фирменных знаков, голубенький и бежевый. Учить он меня еще будет.