Читать книгу "Как исправить прошлое - Сара Вуд"

– Да, я могу... – согласился Джованни.

Так вот к чему он клонит, поняла Тина. Его ничуть не интересует ее работа. Она рассерженно остановилась и резко повернулась к нему, разбрызгивая вокруг себя воду, как отряхивающийся спаниель.

– Сунься хоть к одному из них, и я за себя не отвечаю!

– У тебя такие хорошенькие мокрые кудряшки, – любуясь, произнес Джованни.

– А твои я тебе повыдеру, если ты вздумаешь разыгрывать тут Казанову!

– Как раз подумываю, не сыграть ли мне в Казанову с одной дамой, – невозмутимо ответил он.

– С какой еще дамой? – устало спросила Тина.

– С тобой, естественно. – Джованни улыбнулся, и Тина увидела свое отражение в стеклах его очков: мокрая, растрепанная, надутая, с распахнутыми глазами и, увы, неприлично фигуристая. – Видишь ли, – продолжил он, стряхивая ладонью воду со лба, – больше всего на свете я хочу помириться с матерью, и я уже нашел хороший способ.

– Ох, Джо...

– Очень верный способ, – пробормотал он, взял ее за локоток и повел к пляжу. – Потому что ты мне наверняка поможешь. И когда ты будешь хорошей девочкой и расхвалишь меня до небес, мама непременно вернется, чтобы жить со мной.

– Нет, не вернется. Она... Джо, ты должен понять... Она не хочет с тобой жить.

– Она передумает, – уверенно сказал он.

– Боюсь, что нет.

Он не слушал, неторопливо снимая с себя пиджак и рубашку и аккуратно раскладывая их на горячем песке просохнуть. Злясь, что он расположился рядом с ней, Тина сидела чуть поодаль и косилась на его мускулы. Затем, к ее возмущению, он снял и брюки, под ними оказались кремовые боксерские шорты.

Загорелый, рассеянно подумала Тина. И загар такого красивого тона – что-то среднее между сливочной тянучкой и карамелью. Солнце согревало, и она распрямила ноги, думая: тоже мне, устраивается, точно на весь день.

– Как здорово вернуться назад! – пробормотал Джованни, разнежено вытягиваясь на песке. – Сколько я об этом мечтал! Хочешь? – Он протянул ей ее собственный сэндвич с тунцом.

– Очень! – воскликнула она, со значением глядя на его руку.

– Нет, не меня – сэндвич, – усмехнулся Джованни, наклонился и дразняще коснулся хлебом самого ее рта.

– Мое! – выхватила она сэндвич и тут же вонзила в него зубы.

– Люблю девушек со здоровым аппетитом, – протянул Джованни, и Тина, с набитым ртом, даже ничего не смогла ответить.

Было очевидно, что думает он об аппетите совсем другого рода. Он уже однажды сказал ей, после того, как, здороваясь, она радостно кинулась в его объятия, что с ней чудесно встречаться после свиданий со скучными, чопорными девочками из высшего общества.

Оба они никогда не упоминали Бет, но именно она была сдержанной и корректной. Тина всегда восторгалась подругой – держит себя как истинная леди. Как хотелось быть на нее похожей! Ей и в голову не могло прийти, что мужчины предпочитают как раз теплых, отзывчивых на ласку. Джованни все-таки как-то намекнул, что, на его вкус, Бет слишком строга, и это замечание вызвало тайный восторг у Тины. Она отбросила страхи, обрела уверенность в себе, стала доверять своим ощущениям.

Теперь, набравшись опыта, она понимала, что Джованни, возможно, каждой женщине говорил то, что той хотелось услышать. Ей он твердил, что предпочитает страстных, и, когда они оставались наедине, она отбрасывала все требования приличий и просто им наслаждалась – его прикосновениями, умением возбудить в ней страсть, силой его чувств и прекрасным молодым телом.

А сейчас, жуя сэндвич, Тина безжалостно подавила в себе голодное чувство к человеку, который знал, как надо любить, знал, как доставить ей, Тине, наслаждение, и находил ее совершенно неотразимой. Таких на Земле больше просто нет, горько подумала она.

И все-таки... как приятно слушать ласковые слова из медоточивых уст Джованни. Даже кожу пощипывало от его близости. Тина уселась поудобней и в смятении уставилась на блистающее пространство воды, защищенное от ярости Атлантического океана длинной полоской земли, протянувшейся от лежащих севернее болот.

В плеске холодных волн смеялись и визжали дети, подростки играли в мяч, влюбленные бродили вдоль линии прибоя, не замечая решительно никого вокруг. Блаженное зрелище! Ей бы сейчас наслаждаться им мирно, так нет – она вся просто как на иголках. А Джованни возится в ее сумке, а там, в кармашке, ключи от квартиры. Хоть вешай их себе на шею!

– Твои вещи уже почти высохли, – пробурчала она. – Ты уже позабавился. Уходи.

– Думаешь, мне достаточно того, что ты вертишься, как русалка, вытащенная на песок? – нагло ответил он. – Нет, этого мне мало. – И он чувственно, что у девушки перехватило желание, пробежался пальцами по ее руке.

– Прекрати! Русалки не для смертных! – выговорила Тина и хотела отодвинуться, но он поймал ее руками за талию. Его дыхание защекотало ей шею.

– Нет, на этот раз ты от меня не уйдешь. Только попробуй, и я превращу твою жизнь в ад. Что было бы справедливо...

– Помогать тебе я не стану!

– Станешь, когда мы во всем разберемся, – тихо сказал он и прижался ртом к ее спине – теплый к горячему, атлас к шелку. Бормоча, он бродил губами по коже, и Тине становилось все трудней сдержать крик наслаждения. – Да, – уверенно прошептал он прямо в ухо. – Станешь.

Наконец освобожденная и втайне жалеющая об этом, Тина глянула на него через плечо и попробовала изобразить презрение:

– И почему ты так уверен?

Медленная улыбка приподняла уголки его губ, и она резко отвернулась, чтобы совладать с желанием поцеловать своего мучителя.

– Потому что меня мучит неутоленная жажда. Это – побудительная причина. Посмотри, Тина. Посмотри вон на ту мать с ребенком.

Тина озадаченно обернулась. Женщина нежно улыбалась, глядя, как малыш стучит лопаткой по дну ведерка, а потом торжественно поднимает его, открывая куличик. Мать с сыном так искренне радовались, что Тина растаяла. Даже Джованни смотрел на эту сцену с обезоруживающей нежностью, словно любил детей отчаянно, безнадежно.

– И что? – спросила она.

– Вот что я вижу всюду, куда ни пойду. Материнскую любовь к сыну. Общая жизнь. Я ставлю свою мать выше всех в мире. Они с отцом всем для меня пожертвовали, и я всегда старался всего себя отдать им взамен.

– Я это знаю, – неловко пробормотала она. По отношению к женщинам Джованни, может быть, и негодяй, но с родителями всегда держался очень сердечно: помогал во всем, даже в ущерб своему свободному времени. Все трое были очень близки между собою, обнимались на людях, держались за руки. Никто не сдерживал чувств. Жизнь их была полна любовью, которую они выражали открыто. Тина вздохнула, осознавая величину искалечившей их семью трагедии.

– Я хочу, чтобы она вернулась, – просто сказал Джованни. – Я готов на все, только чтобы это произошло. – Он коснулся плеча Тины, и она вздрогнула, встретившись с его многозначительным взглядом. – Если в тебе течет сицилийская кровь, ты ничего не делаешь наполовину.