Читать книгу "Брестская крепость - Ростислав Алиев"

Стало ясно, что фронт значительно удалился от крепости, и придется длительное время находиться во вражеском окружении, а для этого необходимо было объединить силы оборонявшихся. Кроме того, мы думали, что у других лучше обстоят дела с продовольствием и боеприпасами. Решили прорываться к своим.

Вечером 24 или 25 июня к нам примкнул старший лейтенант Мельник с курсантами. Было назначено время и место сосредоточения бойцов для атаки. Перед отходом все уцелевшие машины облили бензином и подожгли. Богатая растительность на острове служила прекрасной маскировкой, что значительно облегчало наше передвижение. Энергично атакуя противника в направлении моста и дамбы, мы опрокинули и уничтожили находившихся там гитлеровцев. Тяжело был ранен в ногу старший лейтенант Мельник, он потерял возможность свободно передвигаться. Ползком я вернулся назад, отыскал его и вынес на обочину дороги. Поспешно наложили ему на ногу жгут и отправились в дальнейший путь. С большим трудом мы добрались до одного из казематов в земляном валу северо–восточной части крепости, хозяевами которого была группа защитников, руководимая старшим лейтенантом Смирновым (фамилию припоминаю неточно, в мирное время тов. Смирнов был начальником штаба одного из отдельных батальонов связи).

Из 40 бойцов группы прорыва до каземата добралось 13 человек, из них только 9 были в строю, остальные имели тяжелые ранения. Оборонявшиеся товарищи рассказали нам об обстановке в этом районе крепости и сообщили, что вблизи от нас находятся другие оборонительные группы, в частности, группа, руководимая тов. Нестеренко.

Утром, после 2–х или 3–часового отдыха, я поднялся на выложенную из камня подставку и через окно над дверью стал уничтожать появляющегося врага. Через некоторое время фашист, подобравшийся с фланга, забросил в наш каземат гранату, которая упала возле лежавшего на полу Мельника. Мгновенно созрело решение выбросить эту гранату. Я прыгаю с подставки, но неудачно: нога попала на камень, я упал. Поднимаясь, решил, что время потеряно и граната может взорваться в руках. Толкаю ее ногой на выход; она на лету у входа взрывается, ее взрывом я и еще два или три товарища получили легкие ранения. Мельник остался невредим.

Медикаментов у нас уже не было. Поэтому раны залечивали с помощью сока из листьев растения, которое в народе называют раннином. Правда, доставали мы его с трудом.

Занимаемый нами каземат был мало пригоден для обороны. Посоветовавшись, я решил оставить в каземате раненых и двух товарищей для их защиты. Все остальные были выведены из каземата и расположены в развалинах, находившихся вблизи какого–то здания.

В завершение хочу сказать, что все время мы были твердо убеждены в том, что враг имеет временный успех и что дальше старой линии государственной границы ему не пройти. В Брестской крепости погибли моя жена, ждавшая ребенка, сестра, тяжелое нервное потрясение перенесла мать».

* * *

Из года в год к юбилейным датам пограничных войск и Дню пограничника в различных периодических изданиях неоднократно публиковалась легенда о неизвестном пограничнике 9–й пограничной заставы 17–го Краснознаменного Брестского пограничного отряда, встретившем войну часовым у камеры предварительного заключения, в которой находились два немецких диверсанта, задержанных накануне войны пограничным нарядом заставы. И якобы оставившим последний патрон для себя.

Начало легенде положило обнародование С.С. Смирновым, в 1956 году, данного факта в журнале «Пограничник» № 5, в очерке «Герои Брестской крепости», а затем и в известной книге «Брестская крепость».

В очерке он писал: «Западный остров защищали исключительно бойцы и командиры 2–й [3–й. —В.Т.] комендатуры и 9–й заставы. Конечно, тонкая цепочка пограничных нарядов и дозоров была не в состоянии остановить или задержать мощный вал немецкого штурма, но пограничники делали все, что они могли. Окопавшись на земляном валу над Бугом, укрываясь в зарослях кустарника, лежа в развалинах домов, они отстреливались до последнего патрона. Фашистские автоматчики, частью своих сил окружая и блокируя эти очаги сопротивления, все продвигались через остров к мосту, ведущему в центральную цитадель. Вскоре авангардный отряд гитлеровцев броском преодолел этот мост и через юго–западные, так называемые Тереспольские ворота вошел в центральный двор цитадели. И тут от этого отряда отделилась группа автоматчиков, бросившаяся к камере, где содержались пойманные накануне немецкие шпионы. Видимо, тайная агентура немцев уже успела сообщить гитлеровскому командованию о поимке шпионов и о том, где они содержатся, и противник сейчас спешил освободить их.

В момент начала войны часовым у дверей камеры стоял молодой пограничник Александр Шергалин. Неподалеку от него рвались снаряды и мины, но боец не покинул своего поста. Когда же появились автоматчики, Шергалин залег и открыл огонь. Изнутри в дверь камеры ломились запертые шпионы, призывая на помощь своих. Автоматчики наседали со всех сторон, но, поражая меткими выстрелами атакующих врагов, Шергалин удерживал их в отдалении. Потом у него осталась последняя обойма с патронами, и, видя, что ему не сдержать натиск противника, пограничник принял мужественное решение… Когда автоматчики ворвались в камеру, они нашли там три мертвых тела — Шергалин расстрелял шпионов, а последнюю пулю пустил себе в сердце».

В различных вариантах описание данного факта периодически появляется в новейшей белорусской и российской пограничной историографии.

Так, в Белгородской газете «Новая энергия» № 10, датированной маем 2007 года, автор пишет: «На службу в Брест, в 17–й отряд пограничных войск, в 9–ю заставу, был призван и валуйчанин Владимир Михайлович Худяков. Будучи приглашённым на занятие Валуйского историко–краеведческого общества, он рассказал студентам–педагогам о том, что в субботу 21 июня в их пограничной комендатуре находились задержанные в ночь два гитлеровских шпиона. При них были бумаги со схемами расположения наших военных объектов. Вечером шпионов заперли в камере для задержанных, чтобы утром отправить в штаб отряда. Об этом первом подвиге пограничников Сергей Смирнов тоже рассказал в своей книге. Дело в том, что когда началась война, пограничник, охранявший задержанных шпионов, не ушёл со своего поста. Как только первый отряд гитлеровцев ворвался через Тереспольские ворота в крепость, группа автоматчиков сразу устремилась к камере со шпионами. Те, услышав приближение своих, стали громко кричать по–немецки и усиленно ломиться в дверь камеры. Наш пограничник вступил в бой с этой группой автоматчиков. Когда патроны стали заканчиваться, этот мужественный часовой расстрелял обоих шпионов и застрелился сам».

Кандидат исторических наук Гребёнкина А.А. в своей книге сообщает: «На третий день [войны] лейтенант Кижеватов проводил с бойцами беседу о подвиге пограничника Николая Морозова, которому в ночь с 21 на 22 июня было поручено охранять немецких шпионов, задержанных на границе. Когда начался бой, Николай отстреливался, не подпускал врага к своему посту. Последними патронами он расстрелял шпионов и застрелился сам, но с поста так и не ушел» (Гребенкина А.А., 2008).

Факт задержания немецких диверсантов накануне войны, неоднократно упоминаемый в различных источниках, не вызывает особого сомнения, хотя и требует документального подтверждения.