Читать книгу "Три цвета любви - Олег Рой"

— Следователь Вершина. Арина Марковна, — довольно угрюмо представилась коротко стриженная девица в полосатом сине-зеленом свитерочке, похожая на кого угодно, только не на следователя. Даже висящий на спинке стула форменный китель казался случайным элементом, не имеющим к хозяйке кабинета никакого отношения. Дим мысленно усмехнулся — что за стереотипы? Жизнь не кино, здесь все по-другому. Девица, кстати, несмотря на официальное выражение лица, была вполне симпатичная. Если бы его интересовали подобные вещи, он обратил бы внимание на то, как свитерок подчеркивает зелень глаз, высокие скулы, бледно-золотистый, слегка смугловатый тон матовой кожи и прочие… достоинства.

Но Дим симпатичность девицы оценивал чисто автоматически, по профессиональной привычке. Как любовался бы, скажем, красотой архитектурного сооружения — вчуже. Его интересовало совсем другое. Например, скорейшее завершение «проверки по факту предполагаемой смерти». Хотя бы потому, что на Лелю уже смотреть было страшно. А пока не завершится «проверка», ни о каком возвращении ее к жизни и мечтать нечего.

Девица же оказалась въедливая. С одной стороны, понятно: все-таки он — практически единственный свидетель… происшествия. Пусть и проспавший его. Но откуда известно, что он все проспал? Только с его собственных слов. Поэтому многочисленные вопросы вокруг рыбалки вполне естественны. Как часто вы ездили вместе? По чьей инициативе? А в этот раз? Часто ли встречались помимо рыбалки? Вам лично нравится рыбачить? А почему ездили? А это нормально, что вы спите до полудня, а друг отправляется на лед? Хотя вовсе Дим и не до полудня спал. Много ли выпили вечером? Зачем пригласили местного жителя? Не случилось ли между вами ссоры? Хотя бы небольшой? Часто ли вы вообще ссорились? Давно ли дружите? И так далее, и тому подобное.

Это бы все ладно. Но девицу почему-то страшно заинтересовало то, что Дим, оказывается, входил в совет директоров холдинга «Гест-инвест». Как это понимать, если у вас собственный бизнес, к «Гесту» отношения не имеющий? Его агентство (слово «салон» Диму не нравилось, так себя любая парикмахерская именует, а «агентство» звучит и непафосно, и в то же время достаточно солидно), если честно, к «Гесту» некоторое отношение имело: давным-давно, когда все только начиналось, Ленька помог с деньгами — на оборудование, на открытие, на первоначальную раскрутку. Но тот заем Дим выплатил сто лет назад. Ленька предлагал долг «простить» — в обмен на проценты с доходов (он любил так вот вкладываться), однако Дим предпочел самостоятельность. Так что сегодня «Рериховский бьюти-центр» и впрямь от «Геста» ничуть не зависел, поэтому давние сложности зеленоглазой следовательше Дим растолковывать не стал. А про совет директоров разъяснил словами Леньки, который в свое время уговаривал Дима чуть ли не со слезами: очень, дескать, требуется кто-то безусловно свой, чтобы нужные реплики в нужный момент подавать. Нечасто, никаких лишних забот это стоить не будет. Кто ж знал, что так вот все повернется. Недаром Дим тогда упирался — как чуял, ей-богу. Но Леньке же невозможно отказать, уговаривать он лучше всех на свете умел. К тому же все-таки Дим был другу обязан. Тот никогда, боже упаси, не то что не напоминал об этом, даже тени намека не допускал — но Дим-то все равно помнил, кому обязан своим успехом. Нет, успеха он добился собственными силами и талантами, однако камни-то для фундамента кто помог заложить? Вот то-то. Про моральные обязательства он следовательше, конечно, тоже докладывать не стал. Только объяснил, зачем Леньке это было надо. Леньке. Не ему, Диму.

Но следовательша почему-то докапывалась истово. Словно и впрямь намеревалась что-нибудь раскопать. Хотя какое там «почему-то», все ясно. Мотив типа.

Она даже намекнула, что, мол, бизнес-то, по сути дела, теперь в его, Димовом, распоряжении остался. Совсем смешно. Пришлось напомнить, что без доказанного факта смерти вступление в права этого самого наследства откладывается на семь лет. Юридически-то Ленька не умер — без вести пропал. Нет-нет, на деятельности холдинга это никак не может отразиться. Нет, он не собирается выходить из совета директоров. Как минимум пока Александра Игоревна не сможет взять бразды правления в свои руки. До тех пор кто-то же должен сохранять «генеральную линию». Дим знал, разумеется, что Лелька никогда никакие «бразды» не возьмет — по многим причинам, — но говорить об этом девице в полосатом свитерке не стоило. Лишние сложности. И, черт побери, лишнее время. Потраченное, по сути, впустую.

И так-то госпожа Вершина тянула из него жилы чересчур долго. Ему-то как с гуся вода, но каково же Лельке пришлось. Поэтому следовательшу Дим, можно сказать, невзлюбил и попрощался предельно холодно (хотя вряд ли девица это заметила), даже дверью слегка хлопнул.

Арина задумчиво глядела на скрывшуюся за дверью спину господина с оригинальной фамилией Рерих. Спина была ничего так себе. Убедительная. В отличие от речей этого самого… господина.

Врет, решила она. Но — в чем?

Сам утопил своего друга? М-да, более чем сомнительно. Судя по следам, господин Рерих подходил к ледовой промоине всего один раз. И за ним — дед Кузьмич из соседней деревни. Она не поленилась не только изучить сделанные районными полицейскими фото, но и на место съездила. Хотя это было вовсе не обязательно. Случай-то очевидный. Ведь действительно — тонут каждый год. Мелкий, будем честны, случай. Эх, встретится ли среди этой бытовой мелочовки настоящее дело?

Когда Арина — только-только после университета — приступила к работе, ей повезло дважды: нашлось место в Питере, и главное — у начальника, о каком можно было только мечтать. Иван Никитич Палий, сам практически легенда, не старался придерживать молодежь. Памятуя о собственном профессиональном пути, он был уверен: никакое образование следователя не сделает, только опыт. Причем не столько успехи, сколько ошибки (никто от них не застрахован, главное — не допускать оплошностей уж вовсе непоправимых, прочие же не прятать под стол, а не лениться и не стыдиться исправлять). Нет, контролировал, разумеется — чтобы допущенные по молодости, по неопытности ляпы не вредили делу. Но и на коротком поводке не держал и не боялся давать молодняку вполне серьезные дела. Арине довелось расследовать целых три убийства — не какие-то там пьяные драки, а настоящие убийства, с хитрыми замыслами, с равновероятными подозреваемыми, и все такое. И она справлялась! Ну… в двух делах ей Иван Никитич помог, да, но сам сказал, что в целом она молодец и настоящий следователь!

А чего теперь вспоминать и сокрушаться! Иван Никитич ушел на пенсию, растит кабачки где-то в Краснодарском крае. Или, может, не кабачки, а виноград. Беда в том, что вместо того, чтобы повысить кого-то из «зубров», в кресло начальника усадили «варяга». Чьего-то протеже. Из-за этого и еще из-за фамилии Чайкин нового командира окрестили Чайником. Весь поглощенный мыслями о карьере, он страшно боялся, «как бы чего не вышло», поэтому молодняк получал дела по остаточному принципу. Все сколько-нибудь сложное и интересное доставалось «зубрам», Арине же, хотя и имеющей уже за плечами какой-никакой следственный опыт, как и прочим, которых Чайник считал салагами, приходилось ковырять ДТП и нарушения техники строительной безопасности. Ну или вот как сейчас — проводить доследственную проверку по факту происшествия. Где, ищи не ищи, ничего не откопаешь! Зато не дай бог забудешь дело в сейф убрать! За соблюдением порядка Чайник следил истово.