Читать книгу "Когда возвращается радуга. Книга 2 - Вероника Горбачева"

— Ох, какая ещё компенсация! — пробормотала Ирис. — Джафар-паша, о чём вы говорите? Конечно, я не возражаю. Пусть Али помогает вашим людям так, как вы сочтёте нужным. Но скажите: не пострадает ли груз?

В глазах капитана мелькнуло облегчение.

— Ни в коем случае, ханум. Не беспокойтесь. Ещё при погрузке в порту он был надёжно закреплён в трюме. И не только из-за его безусловной важности; так всегда поступают, чтобы во время сильной качки и штормов избежать его подвижек и порчи. Всё закреплено, всё проверено. Да, касательно вашего слуги: не думайте, что я забираю его на всё время шторма. Он будет нести вахту по очереди с моими матросами, а в перерывах между вахтами — проверять, не нужно ли вам чего.

— Как и я. — Бомарше поднялся на ноги. — Если по какой-то причине Али не сможет покинуть пост — я навещу вас сам. Может статься, вам понадобится помощь. А теперь, уважаемые дамы, я хотел бы провести с вами небольшую беседу…

— А я вас покидаю, — поднялся и капитан Джафар. — Помните, ханум, если вам что-то понадобится — вам лучше дождаться Али или господина консула. — И повторил, грозно сведя брови: — Ни в коем случае не появляйтесь на палубе. Вас просто смоет!

За спиной Ирис, не сдержавшись, тихонько ахнула Мэг. Джафар-бей неловко поклонился.

— Прошу прощения… -

И даже не по нарастающей тревоге и нетерпению, волнами исходивших от капитана, а по его сухим рубленым фразам чувствовалось: впереди — серьёзная заваруха. Мастер изысканных комплиментов, частенько пытающийся обменяться словечком с прекрасной пассажиркой, а если уж удастся под благовидным предлогом заглянуть в каюту — медливший с уходом, едва удерживаясь на грани приличий, сейчас куда-то пропал, уступив место собранному командиру, которого более волновала сохранность корабля, вверенного груза, и лишь потом — пассажиров, этой досадной помехи на борту, от которой и рад бы избавиться, да невозможно; остаётся лишь изолировать, чтобы не мешали…

Ирис его понимала. Хоть уже подспудно и начинала бояться предстоящего испытания.

Но Бомарше подмигнул ей, энергично схватил за обе руки и встряхнул.

— Всё будет хорошо, рыжая ханум, слышишь? Не смей волноваться! И ты, тётушка Мэг, успокойся, этот корабль со своим экипажем не из одной передряги живым выходил! И ты, рыжая шкурка, не вол… Нет, гляньте на это чудище! Вот кто не нуждается в утешении!

Действительно, Кизилка безмятежно храпел на своей подушке, прихваченной из родного дома ради сохранения знакомого запаха, чтобы коту легче было прижиться на новом месте. Огюст Бомарше, покачав головой, перенёс его вместе с этой самой подушкой в гамак. Влить в пасть отмеренную заранее толику настойки и заставить сглотнуть было секундным делом. Да и состав хозяйка подготовила заранее, успев перед приходом мужчин почитать кое-что из записей эфенди… А потом Бомарше сам пристегнул Мэгги к узкой койке специальными ремнями — правда, так, чтобы руки оставались свободными, и чтобы, в случае необходимости, освободиться самостоятельно. И проследил, чтобы Ирис пристегнулась и отстегнулась, показав, что ей это действо не составит труда.

Дождался, пока с камбуза принесли съестные припасы и надёжно запер в надёжно же прикреплённый к полу рундук. И… отбыл.

… А теперь она цеплялась за стенные скобы, не в силах отвести взгляд от иллюминатора. Волны, громадные, как пустынные барханы, беспрерывно вздымались и опадали, то подбрасывая на себе кораблик, то ухая вместе с ним, казалось, в гиблую воронку, но затем опять встряхивали, увлекали вниз. А где-то в отдалении, без конца заслоняемые водяными грязно-серыми горами, прыгали на бурунах два, казавшихся игрушками, кораблика. Один посверкивал притянутыми к реям белыми комочками, от парусов другого остались какие-то обрывки. И с каждым новым толчком из глубины игрушки подпрыгивали и сближались всё больше и больше.

Девушка в ужасе прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать.

Шебеки из их сопровождения! Сейчас они расшибутся в щепки!

…Вот что оказалось куда страшнее перекатывающихся волн и бесконечной болтанки — треск ломающегося дерева, донесённый ветром, слабые вопли ужаса… На одном из судёнышек рухнула палочка-мачта, ещё более усиливая сходство с неуклюжей детской поделкой; второе отскочило, словно мячик — на самом деле его увлекло очередным валом — и закрутилось на месте, демонстрируя целёхонький такелаж, но, вместе с тем, обширную вмятину в борту. А ведь там тоже были люди… И сейчас им предстояло бороться за свои жизни. Самим. Без надежды получить помощь.

Словно почуяв чужую беду, под очередным валом, накатившимся на палубу «Солнцеликого» застонала, заскрипела обшивка галеаса, как от боли…

Чудовищно! Нет сил и видеть, и слышать!

Зажав ладонями уши, девушка затрясла головой — и, потеряв опору, при очередном сильном крене корабля не удержалась на ногах. К счастью, мягкий ковёр не позволил расшибиться, но прямо под локоть больно стукнул твёрдый переплёт позабытой, и, по-видимому, давно уже ёрзающей по полу тетради — одного из тех дневников, что вёл когда-то эфенди, записывая бесценный опыт нахождения в пути. Будто знал, что он однажды пригодится маленькой джаным…

У кого же ещё просить помощи?

Ведь нашла же она в этой тетради совет, что животных, а также людей, раненых и больных, во время сильных волнений на море лучше погружать в сон! Там же были рецепты снадобий от морской болезни, и предупреждения, какие травмы могут быть у матросов, попавших под сорвавшийся груз или под обвалившуюся мачту, посечённых лопающимися снастями. Что-то здесь встретилось ещё, какой-то интересный кусочек — то ли легенды, то ли морской байки… Читая в первый раз, Ирис по-быстрому пробежала его глазами и сочла на тот момент несущественным.

Но разве может в записях у мудрого Аслан-бея оказаться что-то несущественное и неполезное? Не просто так он повторял, отбирая из своих дневников те, что она непременно должна была прочесть если не до отбытия из Османии, то хотя бы в дороге: «Милая моя джаным, будь внимательна, здесь нет ничего лишнего. Пригодится всё; не в этот раз, так в следующий. Я надеюсь, тебе выпадет счастливая доля посмотреть мир во всей его красе, и ты поездишь по нему не меньше моего. Пока же — учись распознавать полезное в обычных строках…»

Ей удалось кое-как зафиксироваться, ухватившись за скобу. Приходилось листать страницы, прижимая раскрытую тетрадь к груди подбородком. А, вот оно, то место…

Там, снаружи, хлынул ливень, и в каюте стало темно, как поздним вечером, хоть на самом деле ещё не миновал полдень. О том, чтобы зажечь лампу, и речи не шло: не хватало ещё случайно устроить пожар, разлив масло! Ирис кое-как поднесла дневник ближе к иллюминатору.

Да-да, здесь…

«… Кешишлеме, Анатолийский ветер, приносит с самой Бурсы суровую погоду со снегопадами…»

Нет, вряд ли именно этот бесится сейчас снаружи.

«…Кыбле — горячий Южный ветер, прилетает из Мекки, принося жару и суховеи…» Ему в море делать нечего.