Читать книгу "Тени мудрецов. Часть 2 - Дэлия Мор"

Шокер Рэм снял быстро и пошел дальше. По плану медотсек стоял на другой стороне улицы. На три ступени лестницы и дверь металлодетектер не отреагировал. Рэм ругнулся на темноту, пожалел, что не запустили генератор и не включили прожекторы, а потом разрешил заходить. Внутри прибор запищал на оборудование назойливой мухой над ухом. Полноценного медотсека не получилось, слишком мало места. Генерал чуть не запнулся о походную кровать и не влетел в ящики с укладками.

— Рэм, нужен свет.

— Я нашел уже, — глухо отозвался Публий из другого угла. — Мой кейс.

В тишине раздался хлопок спущенной тетивы лука. Медик не смог выдохнуть или закричать. Грузно осел на пол, сбив хлипкую подставку для лотков с инструментами. Они посыпались на него звенящим дождем, задевая толстый штырь, торчащий из груди.

«Публий!» хотел позвать генерал, но не смог. Из тела будто вырвали позвоночник, но Наилий чудом остался на ногах. Пятно света из фонарика Рэма рисовало на черноте медотсека светлые пятна одежды. Где-то там, на груди военврача, из круглого отверстия тяжелыми каплями сочилась кровь. Монотонно и неотвратимо, как дождь из лопнувшего облака.

— Публий, — с трудом вытолкнул деревянный язык имя медика.

Рэм поддерживал его и помогал лечь на пол. Фонарик перечеркивал их косой линией. Пачкал желтизной бледные лица.

«Ты знал, что так будет, — шепот пришел с улицы вместе с запахом стоячей воды. — Ты знал. Сюрприз?»

— Свет, Наилий! — прикрикнул Рэм. — Я ничего не вижу!

А он лучше бы не смотрел. Куда не повернись — холодный блеск металла и живые тени. Они катились к ногам Публия волнами, настырно лезли к голове. Наглотается — не проснется.

— Наилий, он жив! Скорее!

Генерал дернулся марионеткой и пошел. Три шага до двух тел на полу. Штырь в груди медика сверкал отполированными гранями. Новый, чистый. Крови вокруг него немного. Пятно размером с ладонь. Но скоро оно станет больше.

— Дурак, — прошептал Публий. — Идиот.

Капли крови струйкой побежали из уголка рта по подбородку. Медик дышал осторожно и гримасничал. Зубы испачкались кровью. Он провел по ним языком, и новая струйка потекла изо рта.

— Захлебнется, — сказал Рэм и осторожно взял раненого за плечи. — Публий, я сейчас твою голову на бок положу, а ты болтай строго по делу, хорошо?

— Штырь… не трогай.

— Знаю, не тупой. Командуй, что делать.

Наилий сел на пол, голову медика положили ему на колени. Фонарик светил в стену, и с улицы в медотсек пробиралось ледяное болото. Теплой была только кровь, пропитывающая штанину брюк.

— Операционные простыни. Нужно много… Лежат там. В шкафу…

Показать рукой медик не смог. Зажмурился и долго глушил приступ кашля. Рэм вскочил на ноги и бросился выворачивать всё, что стояло у стен. Дверцы хлопали, медицинское барахло летело на пол. Он пинал его и шел мимо. Упаковка, упаковка, упаковка. Все стерильное, одноразовое.

— Они? — спросил Рэм, разрывая полиэтилен. — Простыни из синей синтетической ткани.

— Да, они…

Публий все-таки закашлялся. Кровяной пузырь вырос на губах и лопнул, забрызгав щеку. Запах болота стал сильнее.

«Боишься? — шелестела упаковка под ногами Рэма. — Горный мальчик боится. Друг лежит на полу и скоро умрет. А ты останешься».

Они все уйдут. Один за другим. Создатель предупреждал. Псих, придумавший мудрецов.

«Перерождение — та же смерть, — рассказывал он с жаром фанатика. — Тело, эмоции, друзья, служба — все будет отваливаться от тебя кусками, как мясо от костей. Гнить и отваливаться. А ты будешь сидеть рядом и не верить, что это происходит. Рядом. С тобой».

— Публий, не отключайся, — простонал Рэм. — Ты у нас врач, помочь больше некому. Штырь пробил легкое, но его нужно вытащить. Я видел, как ты это делаешь всего один раз. Не торопись сбегать в бездну. Говорят, там паршиво.

— У гнарошей хорошо, — оскалился кровавыми зубами медик. — Выпивка рекой и голые женщины.

— У эридан еще лучше, — добавил генерал. — Вечное блаженство. Но нам не повезет. Попадем к себе.

Смеяться для Публия все равно, что кашлять. Нельзя. Ему и говорить было нельзя, но он отвечал. Когда штырь достанут, замолчит. Покажется, что душа выходит из груди вместе с воздухом. Что воздуха не осталось даже на крошечный глоток. Его украли, отняли у него и не хотят отдавать. Тело взбунтуется. Будет дергаться и как никогда захочется кашлять. Нельзя. Медик знает. И должен лежать тихо.

— Ремень, — сказал Публий. — Не ищи в шкафах. Возьми свой с брюк. Нужна давящая повязка. Достаньте штырь, и закупорьте рану. Вдвоем.

Руки задрожали. Так сильно и так не вовремя. Генерал не знал, помешает ли «бочка». Зачем она вообще нужна, если не спасла?

«Кираса бы справилась, — застрекотали насекомые на улице. — Ты сам разрешил её не одевать. Виноват. Виноват. Ты знал, что так будет».

Наилий мотнул головой и глубоко вздохнул. Рэм гремел пряжкой ремня, вытаскивая его из брюк. Лишь бы штырь не зацепился за ребро. Никто не видел его наконечник. Повезет — выйдет плавно. А если нет, то на одного цзы’дарийца станет меньше.

«Ты уже смирился, правда? Это как стоять над пропастью и чувствовать, что нога пошла вниз. Слышишь, застучали камни?»

Обреченность. Её вкус гаже, чем протухшие консервы из сухпайка. Создатель все время рассказывал о кризисе мудрецов. Жалел, что один хлебал его полными ложками, когда вокруг ходили другие цзы’дарийцы и не замечали. Депрессия, суицидальные наклонности. Мир замыкался в тебе. Схлопывался в крошечную точку, а из неё торчал гладкий металлический штырь.

— Пора просить демонов и богов о помощи, — глухо сказал генерал. — Рэм, бери простыни. Я вытаскиваю штырь, ты давишь на грудь. Потом затянем ремнем.

Холод гулял по медотсеку, но майор вытирал пот со лба. Много будет крови. До тошноты. Лишь бы не думать, чья она, и как дорога каждая потерянная капля.

— Давайте уже, — прошептал Публий, — я устал морально готовиться.

Его снова уложили на спину. Фонарь ближе, простыни в руках, ремень рядом. Боги просьб не слышали, а демонам было плевать. Генерал взялся за штырь и потянул. Металл заскользил по влажным пальцам. Медик вскрикнул и поперхнулся хлынувшей изо рта кровью. Штырь застрял, а потом вышел рывком. Грудь Публия поднялась, будто воздушный шарик надулся. В медотсеке раздался ни с чем несравнимый, потусторонний свист.

— Дави! — рыкнул генерал.

Рэм всем весом налег на грудную клетку. Под его пальцами простыни промокли насквозь практически мгновенно. Кровь не останавливалась.

— Тьер, дави!

— Ребра сломаю.

— В бездну ребра! Дави!

В дверном проеме мелькнула тень с лицом Трура. Ветер трепал пустую упаковку, будто опавшую листву. От запах крови мутило, и пальцы у Рэма уже были красные. Публий, наконец, потерял сознание. А может, умер, проверить генерал не мог. Тени плясали и ехидно скалились из каждого угла медотсека. В голове стучало: «Ты знал. Ты виноват. Он умер». Пальцы Рэма плавали в крови. Невозможно было понять больше её или меньше.