Читать книгу "Соседский ребенок - Шалини Боланд"

Когда проверяю заднюю дверь, слышу глухой стук снаружи. У меня перехватывает дыхание, и я выглядываю в сад. Там нет ничего, кроме темноты. Никакого движения. Моя рациональная часть уверяет меня, что это кошка запрыгнула с забора на крышу, что я и раньше сотни раз слышала этот звук. Но я не прислушиваюсь к рациональным доводам. А если это они снуют вокруг дома, испытывая на надежность нашу оборону?

Я представляю, как ручки начинают поворачиваться вверх-вниз, как будто кто-то пытается открыть их. В реальности ручки не двигаются, но я не могу отделаться от картинки, как кто-то дергает их, пытаясь пробраться в дом. У меня бешено стучит сердце, и я подумываю о том, что надо бы вооружиться кухонным ножом. Только все это нелепо. Снаружи никого нет – я вижу это своими глазами. Надо остановиться. Надо вернуться в кровать.

Поднимаясь по лестнице, я продолжаю представлять, как дергаются ручки в дверях, и понимаю, что мне больше не заснуть.

* * *

В сознании все еще роятся тревожные мысли, когда небо начинает светлеть. Доминик и Дейзи спокойно спят. Я тру глаза и вижу, что часы показывают шесть двадцать пять утра. Кажется, Дейзи впервые так долго спит без кормления. Наконец позволяю глазам закрыться и расслабляюсь.

Сквозь дрему я слышу пиканье будильника Доминика. Этот звук легко игнорировать. Подтягиваю ноги к животу и поуютнее укладываюсь на подушке. Но как только погружаюсь в сон, меня оттуда выдирает Дейзи. А вот ее игнорировать я не могу. Знаю, что нужна ей.

– Я ее поменяю, – шепчет мне на ухо Доминик. – Поспи еще.

Бормочу слова благодарности и опять впадаю в дрему.

Как выясняется, я поспешила: Доминик быстро возвращается в спальню с Дейзи на руках. Я знаю, что она хочет есть. Заставляю себя сесть, и Доминик передает ее мне. Пока она ест, я зарываю глаза и дремлю. Во рту кислый привкус, голова тяжелая. Наверное, от недосыпа.

Возвращаются воспоминания о вчерашнем вечере – не о посиделках с подругами, а о возвращении домой: как я обнаружила затоптанные растения на клумбе, как я кричала на Доминика, как я, словно в безумии, проверяла замки, смотрела на свое отражение в складной двери, вглядывалась в темноту и представляла дергающиеся дверные ручки. Нельзя было так распускаться и поддаваться своим страхам. Ведь по характеру я совсем другая. Я Кирсти Ролингз, жена, мать, учительница, я всегда отличалась спокойствием и рациональным мышлением. Поспешно прогоняю тревожные образы, пока они из воспоминаний не превратились в непрошеный кошмар. Вчера у меня случился срыв. Больше этого не повторится. Хорошенько высплюсь и снова стану самой собой.

– Кирст, я пошел.

Я заставляю себя открыть глаза и улыбаюсь мужу, надеясь, что улыбка получилась ласковой, такой, какая и должна быть у любящей жены.

– Хорошего дня.

– Сегодня пятница, так что я буду дома чуть раньше. Может, прихватить каких-нибудь готовых блюд из «Маркса и Cпенсера»?[5]

– Отличная идея. Давай.

– Какие предпочтения?

– На твой выбор.

– Договорились. До встречи.

Я, хоть и с трудом, удерживаюсь от того, чтобы попросить его остаться дома. Это было бы нечестно по отношению к нему. Он бы весь день дергался. Я вслушиваюсь в его удаляющиеся шаги, потом слышу, как хлопает входная дверь и включается двигатель машины, и мне ужасно хочется побежать за ним. Когда звук двигателя стихает, к моему горлу вновь подкатывает комок леденящего душу страха. А сердце сжимается от сокрушительно тревоги, и я не знаю, как от нее избавиться.

Надо поспать. Если буду бодрствовать, эти мысли доконают меня.

Докормив Дейзи, вместе с ней иду в ванную, где чищу зубы и глотаю две таблетки парацетамола. Малышка довольна жизнью. Кладу ее в колыбель, а сама забираюсь в кровать. Но едва я начинаю отплывать в царство Морфея, как меня будит дробный грохот пневматического перфоратора и завывания электропилы. Рабочие в шестом доме приступили к работе.

«Все в порядке, – говорю себе, – ты можешь отключиться». Я уверена, что могу. Но почему-то с каждой секундой все звуки кажутся мне все более громкими и резкими – и бормотание радио, и пронзительные указания прораба, и пиканье сдающего задним ходом грузовика… В душе поднимается гнев. Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки. Эта стройка тянется все лето, и с меня хватит. Можно сделать перерыв хотя бы на одно утро. Вне всякого сомнения.

Я откидываю простыню. Охваченная раздражением, надеваю сарафан и руками приглаживаю свои черные волосы. Дейзи уютно сопит в колыбели, абсолютно равнодушная к шуму.

– Пошли, солнышко, – говорю я, беря ее на руки и широко улыбаясь ей. – Сейчас скажем этим гадким рабочим, чтобы они заткнулись. А то у мамы голова от них раскалывается.

Внизу открываю входную дверь и щурюсь на ярком солнце. И что я скажу рабочим? Они же наверняка взбесятся. И пошлют меня куда подальше. Однако желание побыть в тишине пересиливает мои опасения. Представлю, что они подростки, решаю я, и призову на помощь свой педагогической опыт.

Уже собираюсь переступить порог, когда вижу перед дверью что-то белое. Оно растеклось во все стороны по ступенькам и дорожке, напоминая длинные липкие щупальца. Что за черт? Нога на мгновение зависает над порогом, но я успеваю удержаться от шага. В следующую секунду в нос ударяет резкий запах краски. Меня охватывает неприятное волнение. Откуда взялась краска на моем крыльце? Перешагиваю через лужу и смотрю вправо, потом влево. Поблизости никого нет. Просто не верится! Сначала клумба, потом краска. Да что происходит?

Глава 9

Заметив еще что-то белое под одним из кустов, подхожу к этому месту и отгибаю одетую плотной листвой ветку. Дейзи крутится у меня на руках. Под кустом на боку валяется банка из-под краски. Из нее медленно вытекают остатки токсичной жижи. В нескольких ярдах от нее, на порушенной клумбе, лежит крышка, поблескивая на солнце. Ситуация становится все более абсурдной. Что тут происходит? Прикусив губу, я размышляю, как поступить.

Наверное, банка со стройки. Надо пойти туда и выяснить у рабочих насчет краски, а уж потом заговорить с ними о соблюдении тишины. Этот перфоратор уже просверлил мне все мозги. Я возвращаюсь к крыльцу, закрываю входную дверь, потом иду к банке и беру ее за теплую и липкую ручку.

Тяжело вздохнув, направляюсь к шестому дому. Шум уже напугал Дейзи, она перестает мило лепетать по мере того, как грохот становится громче. Коренастый дядька за сорок, одетый в заляпанную штукатуркой майку и шорты, расхаживает взад-вперед по автомобильной площадке и орет в мобильный телефон, прижатый к его уху. Я не вслушиваюсь в его речь и репетирую то, что собираюсь сказать ему. Он поворачивается, видит меня и выставляет вверх указательный палец, давая понять, что освободится через минуту. Жду, насупившись.