Читать книгу "Побег - Бекс Хоган"

– Ты сердишься на меня, – говорит он.

Его задумчивое настроение, смена темы, внезапная проницательность – все в этом разговоре сбивает меня с толку.

– Ты сердишься, потому что я устроил твою свадьбу с Торином. Однако у меня не складывалось впечатления, будто тебе так уж хочется стать после меня капитаном нашего корабля. Я ошибался?

Он разрезает яблоко карманным ножом и предлагает мне дольку. Когда я отказываюсь, он вручает ее Коготку, который проглатывает угощение одним махом.

Мне предстоит нарушить молчание, убедить его в том, что он успешно вырастил дочь, которая так же сильна, как и сын.

– Ты прав. Я совершенно не горю желанием выходить замуж за чужака, – говорю я, старательно подбирая слова. – Но ты ошибаешься, если думаешь, будто мне не хочется унаследовать корабль.

Роль Гадюки всегда переходила из поколения в поколение, и традиция эта может быть прервана лишь тем, кто победит капитана в бою. Наша преемственность длится без перерывов вот уже две сотни лет, и, хотя я даже представить себе не могу, как это – руководить и наводить на всех ужас, мне не хочется быть слабым звеном, не хочется подвести острова.

– Твое пребывание во дворце могло бы оказаться весьма выгодным. Ты будешь посвящена во все тамошние разговоры.

Я поднимаю бровь.

– Хочешь, чтобы я на тебя шпионила?

– Марианна, я хочу, чтобы ты была полезна. Это будет твоим первым заданием в качестве официального члена экипажа, и я полагал, что оно тебе понравится, – ты ведь всегда давала понять, что мечтаешь проводить время на суше. Твое постоянное стремление сопровождать нас при выходе на берег не осталось незамеченным. Таким образом мы все получим то, к чему стремимся.

– Я думала, мы следуем приказам короля, а не шпионим за ним, – говорю я в нерешительности.

И говорю неправильно. Он хватает блюдо и запускает им в стену, разбивая на мелкие кусочки. Он в ярости.

– Ты моя дочь. И будешь делать то, что скажу я .

Я думаю о том мертвеце, которого видела накануне и который, вне всяких сомнений, представлял королевский флот, и больше всего мне хочется, чтобы отец был со мной сейчас откровенен.

– Ты ничего не хочешь рассказать мне насчет короля? Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять.

Он рассматривает меня с откровенным презрением, и хотя сердце у меня в груди бьется, оно уже надтреснуто.

– И тем не менее ты не в состоянии выполнить ни одного моего задания. Заявляешь, будто хочешь быть моей наследницей, а живешь в мечтах, девочка. Думаешь, у Гадюки руки могут оставаться чистыми, не запачканными кровью? Я вижу в тебе только слабость, неспособность делать необходимое.

Он делает паузу в своей жестокой прямоте и снова кусает яблоко. Сок капает с губы на подбородок и повисает каплей, которую в следующий момент он грубо вытирает рукавом. Я храню молчание, хотя голос у меня в голове выкрикивает тысячу возражений на те обвинения, которыми он стреляет в меня.

– Выходи за принца. Докладывай мне. Докажи, что чего-то стоишь, а потом поговорим о доверии. – Он наклоняется вперед и указывает на меня ножом. – А что до этого… – тыкает он лезвием в направлении моего носа, – то с недельку просидишь в каюте. Понятно? И если еще хоть раз посмеешь нарушить мои правила и подвергнуть своим присутствием риску одну из моих операций, я не буду столь снисходительным.

Сказав это, он встает. Я свободна. Я ухожу. От злости горят уши. Глубина отцовского разочарования никогда еще не была столь очевидна. Возможно, он пытался меня шокировать и тем вынудить подчиниться либо напугать так, чтобы на поверхность вынырнула моя преданность, однако эффект это возымело обратный. Ибо я так долго ждала его одобрения, так отчаянно хотела, чтобы он обращался со мной как со своей помощницей, что, хотя каждая косточка моего тела восставала против него, я все еще мечтала стать такой женщиной, какой ему хочется. Но теперь это в прошлом. С меня довольно. Не только я умею разочаровывать.

Отец может считать меня бесполезной, но я-то понимаю: что-то происходит. Если он не собирается рассказывать мне, что задумал, я выясню это сама.

5

Были времена, давным-давно, когда я двигалась невидимкой из коридора в коридор, прячась в узких тайных проходах. Не знаю, кто их сделал, эти тесные пространства между стенами, однако, будь то мой отец или какой-нибудь капитан задолго до него, они явно предназначались для подглядывания.

Я больше всего любила выбраться ночью на палубу и скользнуть в щель, которая вела к смотровому отверстию, откуда открывался вид на кают-компанию. Хотя меня нисколько не интересовали хвастливые рассказы моряков о битвах и сокровищах, иногда, особенно замечательными ночами, они обменивались историями – мифами и баснями – о том, откуда они родом и кем пришли сюда стать. Именно они раз за разом заставляли меня возвращаться.

Когда я подросла и в проходах мне сделалось тесно, мои вылазки прекратились, но сейчас я подумываю о том, чтобы снова наведаться в потаенное укрытие. Никто открыто не скажет мне того, что я хочу знать, однако, подозреваю, подслушивание, когда языки матросов развязаны ромом, может пролить некоторый свет.

Оставлять каюту до тех пор, пока отец не отменил наказание, рискованно, но я вовсе не собираюсь попадаться. Вокруг ни души, когда я покидаю свое заточение и на цыпочках пробираюсь к тому месту, где, если знаешь, куда нужно надавить, открывается панель. Я проскальзываю в темень и возвращаю позади себя все в прежнее положение.

Тут почти не пролезть, еще хуже, чем я помню, так что приходится сильно напрягаться, но мне удается протиснуться до «глазка», заработав лишь несколько царапин и почти не порвав платье. И теперь я наблюдаю.

В кают-компании полно народу, команда на всю катушку использует послеобеденное время, чтобы расслабиться, еда еще не закончилась, и ром течет рекой. На первый взгляд они неотличимы – море черной ткани, однако, если отвлечься от униформы, разница бросается в глаза. Там мужчины и женщины со всех шести Восточных островов, хотя наши истории и традиции настолько переплетены, что трудно сказать, кто и откуда, по одному лишь цвету кожи. Они все откуда-то, отовсюду и ниоткуда. У этой разношерстной команды нет ничего общего – кроме таланта убивать.

Ведут они себя шумно и буйно, так что выделить какой-нибудь разговор не представляется возможным. После получаса я подумываю о том, чтобы бросить эту затею, но тут чей-то голос перекрывает остальные.

– Эй, Нестор! – Это моряк по имени Бриггс, который держит за шею молодую женщину. – Тут вот Линкс никогда не слышала о том, как протаскивают под килем.

Даже из моего укрытия видно унижение Линкс, ее кожа залита краской до самой макушки гладкой, от природы безволосой головы, пока она тщетно пытается высвободиться из объятий Бриггса. Воцаряется тишина, полная предвкушения. Все чувствуют, что драка неизбежна.