Читать книгу "Наследство племени готов - Ольга Баскова"

Из коротких разговоров новых знакомых он понял, что фашисты не остановлены, что они продолжают наступать и, наверное, скоро войдут в Крым.

Керченский пролив не станет для них разделительной полосой между Большой землей и полуостровом — это очевидно. Для них захватить его — пара пустяков. А по воде до Тамани рукой подать. Значит, нужно спасать все, что можно спасти.

Юрия Юрьевича предупредили, что колонна, состоявшая из военных машин, начнет движение в шесть утра, поместили в гостиничный номер, где давно никто не убирался, но директор был рад и этому.

После волнительной дороги он хотел передохнуть, забыться хотя бы ненадолго и, упав на диван, не раздеваясь, неожиданно для себя погрузился в глубокий сон. Его разбудил громкий стук в дверь, и грубый голос предупредил, что уже полшестого и скоро колонна отправится в путь.

Мартинято вскочил и протер глаза, удивляясь, как мог уснуть так надолго. Впрочем, это и хорошо. Неизвестно, где и когда они остановятся…

Наскоро умывшись, он выбежал на улицу, где его поджидал знакомый грузовик. Двое братьев в штатском, как он окрестил незнакомцев, сидя в кабине, проверяли черные широкие ремни, стягивавшие чемодан.

— Вроде все, — сказал один, выпрыгнув из кабины и уступая свое место директору. — Держитесь, — его рука была вялая и холодная.

— Обещаю, — неожиданно для себя твердым голосом произнес Юрий Юрьевич. — Это мой долг.

Ворон — шофер — тоже что-то каркнул на прощание, и они медленно двинулись вперед, в середине маленького приморского города встроившись в длинную колонну крытых брезентом грузовиков.

Директор подумал, что разбомбить эту колонну гитлеровцам ничего не стоило, и они попытаются это сделать.

Он не ошибся. «Мессеры», ослепляя свастикой, налетели на них, как стая разъяренных пчел, когда машины только вышли из города, и сразу подбили один из грузовиков.

Колонна остановилась, и Мартинято увидел, как из машин выпрыгивали люди, кто в военном, кто в штатском, рассыпаясь по маленькому реденькому лесочку, который едва ли мог дать надежное укрытие.

— Что сидишь? — Ворон добавил крепкое словцо. — Вылезай и спасай свой груз. С землей ведь смешают, гады.

Собравшись с силами, Мартинято выскочил, они с водителем схватили чемодан и ринулись к толстому стволу дуба, надеясь, что могучий исполин прикроет их от зорких взглядов немецких асов.

«Мессеры», словно озверев, били по стоявшим грузовикам, вдребезги разбивая стекла, брызгами летевшие в разные стороны. Две машины загорелись, и пламя перекинулось на сухие листья жалкого лесочка.

Юрий Юрьевич, закрыв глаза, стал вспоминать молитвы, которым его когда-то учила бабушка, но почти ничего не вспомнил — только «Отче наш».

Путая слова, директор стал неистово молиться, и Бог словно услышал его.

Решив, что с колонной покончено, самолеты оставили ее в покое. Бледные, грязные, облепленные осенними листьями, люди стали выползать из своих укрытий, как муравьи, еще недавно наблюдавшие за людьми, разорявшими их муравейник.

Один, в военной форме, с маленькими звездочками на погонах (Мартинято насчитал четыре), поднял руку и прокричал:

— Убитые, раненые есть?

— Убитых нет, — отвечали ему, — но пятерых зацепило.

— В третьей машине аптечка, — сказал офицер. — Перевяжите раны — и продолжим путь.

— Командир, — к нему подошел человек немного постарше, зажимая кровившее плечо, — если мы отправимся сейчас, фрицы перестреляют нас, как куропаток. Предлагаю разведать проселочные дороги и продолжить путь ночью. Нам придется почти не зажигать огни, чтобы они нас не заметили.

— Но мы не поспеем вовремя, — возразил ему другой, в военной форме. В разговоре он вел себя более уверенно, и Мартинято сделал вывод, что это политрук. — Нам нужно доставить спецгруз в определенное время, и вы это знаете. — Юрий Юрьевич заметил, что на суровом лице командира не дрогнул ни один мускул.

— Вот именно, доставить, а не потерять, — заявил он и смело взглянул в глаза собеседнику: — Если мы поедем по трассе, нам грозит гибель. Подумайте. Неужели так трудно просчитать ситуацию?

— И все же я настаиваю… — Директор видел, что тот, которого он считал политруком, упрямится больше для проформы, и удивился. Когда над твоей головой летают вражеские самолеты и бьют точно в цель, а ты ничем не можешь им ответить, — какие уж тут могут быть амбиции! На его счастье, здравый смысл политрука взял верх. Было решено отправляться, когда стемнеет, а до этого, придав грузовикам заброшенный вид (пусть немцы думают, что они разбомбили колонну и спаслись единицы), спрятаться в реденьком лесу. Но даже этот лесок предоставлял хоть какое-то, но укрытие.

Чернявый шофер помог директору забросать чемодан сухими листьями возле могучего дуба, дававшего временное убежище.

— На всякий случай, — пояснил Ворон, и Мартинято решил, что водитель прав. Если то, о чем сказал мичман Сергеич, правда, фашисты имели полное представление, куда направляется чемодан, а значит, могли предпринять попытку завладеть им.

Разумеется, для них это сопрягалось с определенными трудностями, ведь, по слухам, нацисты еще не вошли в Керчь, однако, по тем же слухам, десятки диверсионных групп бродили по окрестностям, а значит, их могли атаковать в любую минуту. Эти мысли не улучшали настроения, и Мартинято, опустившись на ковер из сухих влажных листьев, большая половина которых была прошлогодней и уже гнила, в отчаянии прислонился к шершавому, в шишках, стволу дуба.

— Не боись, прорвемся. — Шофер достал из походной сумки болотного цвета банку тушенки и полбуханки черного хлеба. — Подкрепимся, командир? Кстати, как тебя кличут? Несколько дней знакомы, а имен друг друга не ведаем.

— Юрий, — отозвался Мартинято, закрыв глаза.

Есть ему не хотелось, сама мысль о еде вызывала тошноту. От тяжелых дум раскалывалась голова, острая боль отдавала в виски, перед глазами плыли красные круги.

«Опять мигрень, как некстати», — подумал он и поморщился.

Проклятая болезнь, именно болезнь, хотя многие ее таковой не считали, начинаясь внезапно, парализовывала болью, порой вызывая неукротимую рвоту, и жена прикладывала ко лбу примочки с уксусом, которые не помогали.

Юрий Юрьевич никогда не брал больничный, приступы мигрени он не считал болезнью и в таком состоянии шел на работу и пытался что-то делать на автомате.

Водитель ловко вскрыл банку с тушенкой.

— Эх, костерок бы развести, — сокрушенно заметил он, — да где там… Но если ее намазать на хлеб, будет даже очень вкусно. Хочешь?

Мартинято сделал знак рукой, его затошнило еще сильнее, согнуло пополам, и тело сотрясли рвотные спазмы.