Читать книгу "Красная планета. Звездный зверь - Роберт Хайнлайн"

Я выдал мисс Далглиш историю, которая была строго научной фантастикой по всем принятым стандартам, но она не вписывалась в узкую нишу, которую мисс Далглиш обозначила этим термином, и это испугало ее – она испугалась, что какой-то другой человек, критик, библиотекарь или кто бы то ни было, литературный сноб, такой же как она сама, – решит, что она издала что-то из разряда комиксов. Она недостаточно сведуща в науках, чтобы различить Марс, каким его изобразил я, и ту замечательную планету, на которой кишат Флэши Гордоны. Она не смогла бы защититься от подобных обвинений, если бы их выдвинули.

Как образец научной фантастики, «Красная планета» – намного более сложная и намного более тщательно проработанная вещь, чем любая из двух предыдущих книг. В тех книгах было немножко откровенно школьной астрономии, на уровне неполной средней школы, и некое сфальсифицированное машиностроение, которое выглядело убедительно лишь потому, что я – инженер-механик и умею сыпать терминами. В этой книге, напротив, имеется обширная база знаний, тщательно подобранная из дюжины различных наук, более сложных и серьезных, чем описательная астрономия или теория реактивных двигателей. Возьмем только один небольшой эпизод, в котором пустынная капуста перестала сжиматься вокруг ребят, когда Джим включил свет. Гелиотропное растение поведет себя именно так – но я готов держать пари, что она не разбирается в гелиотропизме[58]. Я не пытался разжевать читателям механику гелиотропизма или причины ее развития на Марсе, потому что она сильно настаивала, чтобы текст получился «не слишком техническим».

Прежде чем вставить в текст этот эпизод, я вычислил площадь поверхности, покрытой хлорофиллом, необходимую для того, чтобы мальчики пережили ночь в самой сердцевине растения, и подсчитал, сколько лучистой энергии для этого потребуется. Но я готов держать пари, что она сочла тот эпизод «фантазией».

Я готов держать пари, что, даже если она вообще когда-либо слышала о гелиотропизме, она представляет его себе как «растение тянется к свету». Здесь совершенно иной случай, здесь – растение, распространяющееся для получения света, различие на девяносто градусов в механизме и идее, которая легла в основу эпизода.

Между нами говоря, есть одна ошибка, преднамеренно внесенная в книгу, – слишком низкая температура кристаллизации воды. Мне она была нужна по драматическим причинам. Я хорошо запрятал этот факт в тексте от любого, кроме обученного физика, ищущего несоответствия, и держу пари на десять баксов, что она никогда этого не углядит!.. У нее нет знаний, чтобы это обнаружить.

Довольно об этом! Эта книга – лучший экземпляр научной фантастики, чем предыдущие две, но мисс Далглиш этого никогда не узнает, и бесполезно пытаться ей говорить. Лертон, я сыт по горло попыткой работать на нее. Она продолжает совать свой нос в вещи, которые не понимает и которые являются моим бизнесом, а не ее. Я устал кормить ее с ложечки, я устал от попыток обучать ее дипломатично. С моей точки зрения, она должна судить мою работу вот по этим правилам, и только по ним:

a) Это может развлечь и удержать внимание ребят?

b) Этот текст грамматически столь же грамотен, как мой предыдущий материал?

c) Можно ли давать в руки несовершеннолетним книгу, в которой автор и его главные герои – но не злодеи! – проявляют подобные моральные установки?

Фактически первый критерий – единственный, о котором она должна беспокоиться; двум другим пунктам я следую неукоснительно – и она это знает. Ей не надо пытаться судить, где наука, а где фэнтези, – это не в ее компетенции. Даже если бы так и было и даже если бы мой материал был фэнтези, разве это может быть каким-то критерием? Неужели она изъяла бы «Ветер в ивах» из продажи? Если она полагает, что «Красная планета» – сказка или фэнтези, но при этом увлекательное (по ее собственным словам) чтение, пусть повесит на нее такой ярлык и продает как фэнтези. Мне наплевать. Она должна беспокоиться только о том, чтобы детям это нравилось. На самом деле, я не считаю ее сколько-нибудь пригодной для отбора книг, удовлетворяющих вкусам мальчиков. Я должен был сражаться как лев, чтобы не дать ей распотрошить мои первые две книги; то, что мальчикам они действительно понравились, – заслуга моего вкуса, а не ее. Я читал несколько книг, которые она написала для девочек, – Вы их видели? Они же невыносимо нудные, тоска смертная. Возможно, девочкам такие вещи еще подходят, но мальчикам – нет.

Я надеюсь, что на этом мы с нею закончили. Я предпочитаю смириться с потерями, по крайней мере пока, чтобы отыграться в дальнейшем.

И мне не нравятся ее грязные мысли по поводу Виллиса. Виллис – один из самых близких моих воображаемых друзей, я любил эту маленькую дворняжку, и ее поднятые брови приводят меня в бешенство.

Конец цитаты.

Виллис

Здесь имеет смысл прерваться и пояснить, что в прежних русских переводах романа «Красная планета» отсутствуют несколько важных эпизодов, вокруг которых и раскручивался описываемый скандал. Часть из них связана с обитателем Марса, известным под именем Виллис.

«– Но что это за тайна вокруг Джима и Виллиса? Что им так дался Виллис? В конце концов, он всего лишь „попрыгунчик“», – читаем мы в последней главе романа.

Далее высказывается гипотеза о том, что со временем Виллис превратится во взрослого марсианина, и не простого, а очень важного и ценного для марсианской расы. Но даже если и так, это только половина правды.

А вот вторая ее половина.

Малыш Виллис родился уютным шерстистым мячиком – отличной заменой земному щенку – и по совместительству ходячим диктофоном. Но этим невинные особенности Виллиса и исчерпываются. Потому что мохнатый марсианский дружок Джима родился под знаком Венеры. Нечто весьма причудливое занесло космическим ветром в новый роман Хайнлайна из его же «Космического кадета». Если аборигены сестры Земли были представлены одними женщинами, а мужчин никто из людей в глаза не видел, то на Марсе картина зеркально противоположная: многие видели марсиан, но никто никогда не видел марсианок. Потому что сложно разглядеть дочь тысячи джеддаков в уютном мохнатом шарике, который и говорить-то толком не умеет.

Возможно, сей факт не имел бы особого значения, не будь в романе эпизода, который произошел в пещере марсианского города:

«Джим поднялся. При этом он разбудил Виллиса, который выдвинул свои глазки, оценил ситуацию и поприветствовал их. Джим подобрал его, почесал ему макушку и спросил:

– Во сколько же ты заявился, бродяга? – а потом вдруг добавил: – Эй!

– Что „эй“? – спросил Фрэнк.

– Ну, посмотри на это! – Джим показал на груду скомканного шелка.

Фрэнк встал и присоединился к нему:

– На что смотреть? О…