Читать книгу "Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да зачем, Вазых Насихович. Нормально с семьей празднуйте, за стол садитесь, я отдежурю.
– А ты?
– А мне не одна ли малина, где, это самое, праздничный бутерброд съесть, здесь ли, в общаге ли, – честно сказал Виталик.
– Точно? – спросил Вафин с подозрением.
– Так точно, ага.
– Ну… Спасибо тогда, – сказал Вафин, неожиданно просиял и принялся торопливо собираться, переодеваться и вытаскивать из глубин шкафа какие-то свертки – видимо, подарки домашним, – на ходу давая последние наказы, инструкции и поучения: – На второй формовке трансформатор гудит, но в пределах приличия, напряжение не скачет, но не грузи. За Кишуниным и Умаровым следи особо, они могут прямо сейчас праздновать начать, тогда к обеду в сопли будут, пресекай. Сам рюмку намахни, но не больше, и строго под куранты, не раньше, радио я починил. Ночью, в принципе, можешь в АБК отойти, там у дежурного и телевизор – а, ты знаешь. График вот, в принципе, все понятно. Единственное, может Епифанов на экспериментальную плавку по высокопрочному проситься, но ты его гони – разрешения нет, и вообще, морозит сегодня, сеть перегружена, из-за нас напряжение выбьет – и привет, будет город при свечах Новый год встречать.
– Так у нас же автономное снабжение.
– Ну да, это я так. Если только у нас выбьет, тоже невесело будет, правильно? В общем, если что, тут же звони.
– Хорошо.
Епифанов напал не сразу. Виталик успел сделать обход цехов, отобрать бутылку у Умарова, пригрозить Кишунину и разок выехать с ремонтниками – впрочем, застопорившийся ротоклон на первой формовке ребята оживили самостоятельно. Остальное время Виталик любовался белой стужей, которая прислонялась к окнам мертвым лбом. Фигурки в высоких шапках и солидных пальто шествовали к «Волгам» и жигуленкам в несолидно ускоренном темпе – начальство, подгоняемое морозом, торопилось к накрытым столам. Виталик поежился и включил обогреватель, стоявший поодаль от сосенки на асбестовом листе. Серая спираль налилась грозным рубиновым светом, букет ароматов, сплетенный из едких запахов литейки и хвойного духа, пополнился духанчиком рефлектора и паленого волоса. По-своему уютным.
Виталику не было ни завидно, ни грустно оттого, что ему некуда спешить, что нет нигде в стылом мире теплой комнаты с украшенной елкой, запахом мандаринов и куриного бульона да столом, густо заставленным плошками с оливье и с селедкой под шубой, а также разнообразными бутылками. Ему было спокойно и сонно здесь и сейчас, на громыхающем вполноги гигантском заводе, в гигантской, почти до неба, полутьме, подсвеченной оранжевыми топками и белыми окнами, в тревожной вони раскаленного металла и шлаков. Здесь он знал и умел почти все, и здесь почти все зависело от него. Например, Епифанов.
– Ну В-в-виталик, ну что ты к-как старпер-саб-ботажник из ф-фильма.
– Графиком не предусмотрено.
– Так это вы г-график составляете, я-то п-при чем? Вк-ключи в г-график – б-будет в г-г-графике.
– У тебя разрешение есть? Нет. Всё, вопрос…
– Есть, к-конечно.
– Показывай.
– Н-ну в-времени мало. Ты же не д-думаешь, что я д-для собственного уд-довольствия тридцать т-тонн чугуна сварить п-прошу. Потом пок-кажу, у формовки смена к-короткая сегодня.
– Покажи, я сказал.
Епифанов ругнулся и ушел. Виталик был уверен, что в этом году больше его не увидит, но через пятнадцать минут бледный от злости Епифанов вернулся с гроссбухом, в котором стояла виза технического директора под разрешением провести в четвертом квартале 1983 года опытную плавку тридцати тонн высокопрочного состава экспериментальной марки ЧЛЗ-ВЧ80.
Виталик внимательно изучил визу, полистал гроссбух и спросил:
– А обязательно сейчас?
– А к-когда? К-конец к-квартала сегодня. Завтра уже не имеем п-права – да и вых-ходной. П-потом, сегодня никому не п-помешаем, п-ползавода разошлись, остальные тут к-киряют потихоньку.
– И кто тебе плавить и разливать будет?
– Я д-договорился, все ждут, – сказал Епифанов, нетерпеливо переминаясь. – Ну что, разрешаешь? Все равно п-под мою ответственность.
– Ну да, под твою, – сказал Виталик. – Прямо это учитывать будут, если печь сожжем, чья ответственность.
– Да чего сожжем-то! – возмутился Епифанов, подсовывая расчеты. – Абсолютно штатная операция, все по рег-гламенту, просто режим м-м-малость нестандартный.
Вафину позвонить, что ли, подумал Виталик. А смысл? Против разрешения технического Вафин не пойдет, ну и вообще, не совсем же я шошка несамостоятельная.
Он спросил, рассматривая протянутые Епифановым бумаги:
– Почему десятая?
– Она свободная сегодня – ну и в-вообще подходит.
Епифанов принялся, спотыкаясь нараспев, объяснять про сходимость, заглубление и раскисление. Виталик поспешно сказал:
– Все-все, верю, – и расписался в указанных графах.
Епифанов просиял и убежал, не поблагодарив.
Виталик некоторое время смотрел ему вслед, потом сделал пару звонков и убедился, что Умаров, Кишунин и вечно примыкавший к ним Трефилов не отыскали неучтенный источник радости. Послушал новости дня, с силой потер лицо, вздохнул, выдернул из розетки обогреватель и пошел смотреть плавку.
Остальные печи на сегодня уже отработали. Так что работа десятой была слышна, кажется, всему миру в оглушительных подробностях. Епифанов застыл у измерительного блока, только глаза метались от приборов к слепящему глазку над выпускным жерлом и бумажке, смятой в руке. Поодаль во всю глотку переговаривались несколько литейщиков. Виталик подошел к ним, застыл, прислушиваясь, повертел головой и шикнул, неслышный даже себе:
– Тихо!
И стало тихо.
Тишина навалилась сразу, отрезав и обычное грохотание печи, и обычный шум вентиляции, и необычное гудение трансформатора, и зычные переговоры литейщиков – только недоплавленный металл еще несколько раз ноюще хлюпнул в печи, да оглушительно щелкнули остывающие электроды. Лампы и экраны приборов погасли, как и оранжевое сияние сводовых электродов и расплавленного металла в щелях. Огромный корпус освещался только холодным белым сиянием из окон.
«Удочка», оброненная одним из литейщиков на металлический настил, звякнула коротко и пронзительно. Звук сработал, как понедельничный будильник, – литейщики и Епифанов, переглянувшись, рванули к печи, а Виталик – в диспетчерскую.
До 1984 года оставалось девять часов.
Виталий позвонил около пяти, когда Вафины только сели лепить пельмени.
У Лоры был короткий день, но после звонка Вазыха она все равно отпросилась пораньше, объяснив начальству, что муж домой, может, на пару часов всего прибыл. Узнав, что не на пару, а насовсем, супруга расцвела, засуетилась, полезла целоваться, стала придумывать, кого позвать на праздник, а чуть придя в себя, шепотом воскликнула, что стол же пустой, и принялась грохотать морозильником.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин», после закрытия браузера.