Читать книгу "Корректировщики - Светлана Прокопчик"

Илья несся вперед, пока в глазах не стало красно от нехватки кислорода. Но бежал. Потом начали болеть легкие — Илья напомнил себе, что это Поле, и никаких легких у него тут нет и быть не может, а потому нечего притворяться.

Серый туман по бокам коридора стал черным, а впереди уже поднималась Черта. Та самая, которую видят многие люди, умирая. И которую видят все до единого корректировщики. Знал бы человек, что никто не в силах запретить ему вернуться из-за той Черты…

Поле оставалось резиновым. Оно растягивалось под давлением его разряда, прогибалось внутрь, но не пускало. Настал момент, когда Илья вынужден был сбавить напор. И почувствовал, как медленно Поле начинает вытеснять его. Илья упал, попытался вцепиться пальцами в стенки коридора, но они были скользкими и гладкими, он только напрасно ломал ногти.

Его вышвырнуло с такой силой, что пришел в себя Илья не сразу. Очнулся, увидел себя на полу Олиной гостиной. Оля оставалась в прежнем состоянии. Дьявол, подумал Илья, ну почему всем удается, а мне — нет?! Почему другие умеют прыгать через голову, а у меня не получается?!

— Надо думать, потому, что их подвиги — никакие не подвиги на самом деле. Просто раскрылся скрытый потенциал, только и всего.

Илья поднял голову. Игорь сидел на диване, закинув ногу на ногу, и чувствовал себя великолепно даже без верхней части черепной коробки.

— А у меня, получается, этого скрытого потенциала нет? — насупился Илья.

— Почему же? Есть, конечно. Он у всех есть. Но раскрывается в строго определенных обстоятельствах. Савельев, к примеру, сам раскрыться не смог, потребовалась детонация. И Цыганков без вмешательства “рута” не обошелся. Так что, если смотреть беспристрастно, подвиги совершали не они. Да и вряд ли они что-то вообще смогли бы, если бы не такая сложная ситуация.

— У меня тоже — ситуация. И я тоже находился в зоне захвата тех же самых “рутов”.

Игорь помолчал. Встал, прогулялся по комнате.

— Тебе не приходило в голову, что отсутствие действия — тоже подвиг? Вот смотри: не влез бы Савельев со своей инициацией — и не пришлось бы сейчас спасать мир радикальными методами. Да, Оле пришлось бы тяжело. Но Стрельцову не пришлось бы выкладываться в минус. Отдохнул бы сутки-другие, помог бы тебе сублимировать ступень, глядишь — и откатил бы ты Олю спокойно. Да? А Савельев все испортил, полез спасать мир, никого не слушая. Так ты подумай — может, тебе и не надо сейчас трепыхаться?

— Да? И что, по-твоему, мне делать?

— Ну-у… Позвони Стрельцову, пусть он что-нибудь придумает.

— Стрельцов в глубоком минусе. У него сил даже на вход сейчас не хватит.

— Но у тебя же почти хватило? А у него опыта побольше, он не раз хвастался, что с Полем может делать все, что угодно. И говорил, что лучше него Поле не знает никто. Вот пусть и докажет. На деле.

— А если не докажет?

— Куда он денется? — Игорь пожал плечами.

— Он умрет во время этого прорыва.

Игорь посмотрел тяжело и серьезно:

— Илья, ты когда-то мечтал спасти мир. Сейчас все зависит только от тебя. Это не шутка, ты сам все прекрасно понимаешь. Одно решение ты реализовать не смог. Оля тебе показалась дороже мира. А теперь ты жалеешь Стрельцова. Илья, а он тебя жалел? Я не говорю уже о том, что он помешал тебе покинуть Землю, обреченную на гибель, — просто закрыл космодром. Сам-то работал с безопасного расстояния. А тебя бросил в котел. А вспомни свою командировку! Ведь Стрельцов же просто подставил тебя под удар антикорректора. Как мишень. Антикорректор стрелял в ответ на любой прорыв, вот Стрельцов и подумал: я “рут”, я нужен. А таких, как Моравлин, — полно. И сделал из тебя приманку. Да, конечно, потом повез в Мораву. Но по справедливости ему стоило бы отплатить тебе той же монетой — спасти жизнь.

— Я знал, на что шел.

— Совершенно верно. Тебя эта вертихвостка, — Игорь показал на Олю, — довела до того, что ты стал искать способ красиво пожертвовать собой. А Стрельцов воспользовался моментом. Он всегда умел поймать ветер. Ты корячился, блокировал Фильку, — за просто так. Потому, что чувствуешь долг перед человечеством. А Стрельцов не такой. Он свою выгоду не упустит. Независимость под шумок выбил, и рейтинг венерианским спецам приподнял. А это все денежки. И власть. Стрельцов, в отличие от тебя, про человечество только рассуждает. А заботится исключительно о своей выгоде.

Господи, ошалело думал Илья, неужели у меня действительно были такие подлые мысли?! Неужели я хоть когда-нибудь думал об этом?! Какой позор… Если б знать, что все запретные мысли отражаются в Поле, то… То — что?

Нет, это все не то. Да и черт с ними, из песни слова не выкинешь, неважно, в конце концов, были ли у него такие мысли или нет. Важно не то, что человек думает. Важно, что он сделает. Илья почувствовал, что находится где-то рядом, нащупал нечто очень важное. Человек, человек, повторял себе Илья, человек, который делает…

— Стрельцов выйдет в Поле, сделает широкий жест, спасет мир. Он сейчас в безвыходном положении: ему либо жертвовать собой, потому что второй прорыв окажется для него смертельным, либо расписываться в своей беспомощности и терять весь наработанный авторитет, — разглагольствовал Игорь.

— Слушай, а тебе-то какой интерес в смерти Стрельцова?

Илья шарил взглядом по комнате. Наткнулся на бутылку. Зачем Витька всучил ему вино? Дуракам и пьяным везет… но только не в Поле. В Поле пьяным не войдешь. А почему, кстати? И зачем Илье эта бутылка, если пить он не станет всяко?

— Да мешает он мне, — легко признался Игорь. — Просто мешает. Надоело это ощущение его превосходства.

Илья взял в руки бутылку, зачем-то встряхнул. Подумал, что Виктор мог сунуть ее в качестве напоминания. Или подсказки. Эта бутылка должна навести Илью на мысль. На какую?

— Между прочим, если ты сейчас выпьешь, это будет самое оно, — подсказал Игорь. — Конечно, идиоту понятно, что в поддатом состоянии ты в Поле войти не сможешь. Но зато ты всегда сможешь оправдаться тем, что последовал совету Витьки-библейца, а потому с тебя спрос невелик.

“Пьяные за столом, под столом, на полу, в туалете — везде. Трахаются, рыдают, дерутся, блюют… Я им говорю — вы чего, вы ж люди, нельзя так. А они мне — да чего ты, все равно выхода нет, мы ничего сделать не можем”, — вспомнил Илья и чуть не хлопнул себя по лбу. Вот оно! “Когда ты ничего не может сделать — это значит, что делать ты можешь все, что угодно! Когда человеку говорят, что все, кирдык, у человека снимаются все запреты и тормоза с психики!” Господи, как же я сразу не догадался, едва не закричал Илья. Везет дуракам и пьяницам… Все дело в том, что у дураков психика расторможена от природы, а у нормальных людей психику растормаживает алкоголь! Бутылка должна напомнить, что для победы в безвыходной ситуации надо растормозить психику! Желательно до аффекта.