Читать книгу "Книга тьмы - Марина и Сергей Дяченко"

«Если я снова выстрелю в воздух, — холодея, осознал Артур, — они поймут, что я не способен их остановить… Наверняка поймут…»

Теперь в сторону напарника он поглядывал с надеждой. Его собственный гуманизм оказался бессилен решить вставшую перед совестью дилемму: кто должен выжить, а кто нет — люди из окруженного города или все остальные, не вошедшие в проклятую зону. Логика со всей очевидной жесткостью говорила, что спасать нужно большинство, но абстрактное «большинство» находилось где-то вдали, а стрелять предстояло по людям конкретным и живым, находящимся у Артура перед глазами. По женщинам с детьми…

— Да потерпите вы, — неожиданно для себя самого произнес он уже другим тоном. — Вам же сказано: эвакуация будет проводиться. Вам надо только подождать…

В свои слова он не верил, жизненный опыт приучил его скептически относиться к обещаниям, данным свыше. Беженцы такой наивностью тоже не страдали (во всяком случае, так считал Артур), и потому странно было, что на какое-то время после его слов крики с обеих сторон прекратились.

Логика логикой, но человек живет еще и надеждой…

— Не слушайте его, — нашелся «умный» голос на «галерке». — Очередное надувательство… Нас кинули, господа! Так что же нам, подыхать, веря в чужую болтовню?!

Фонтан ругательств возобновился. Снова засвистели камни.

Прикрываясь тюками с чем-то мягким, несколько человек уперлись в проволоку, которая начала гнуться и растягиваться.

— Отойди!!!

Автоматная очередь пропахала борозду у границы ограждения, задев чью-то выдвинувшуюся на закрытую территорию ногу.

— Убийцы! — завопили в толпе.

«Я не хочу стрелять… я не хочу…» — Артуру казалось, что еще немного — и сознание покинет его.

Напарник дал вторую очередь, но уже и угроза смерти не могла остановить отчаявшихся людей — выстрелы только прибавили им ярости.

— Эти сволочи еще и стреляют!

— Да бить их надо!

На минуту взгляд Артура снова выхватил из толпы фурию с младенцем — она все еще толкалась в передних рядах, но, видно, сорвала голос, поскольку из открывающегося рта доносились только неразборчивые звуки.

«А ведь они нас убьют, — понял он, скользнув взглядом по толпе. — Как пить дать — убьют…»

Как ни странно, эта перспектива пугала его не больше, чем необходимость перейти от угроз к действиям.

— Все, — негромко признался напарник, — больше я терпеть не намерен. Сами напросились…

Дуло его автомата опустилось ниже и нацелилось на людей.

До боли закусив губу, Артур последовал его примеру.

«Я не хочу!»

Проволока лопнула с почти струнным треском. Артур напрягся и… Неожиданно наступила тишина.

Люди стояли перед прорванным заграждением, сосредоточенно вглядываясь куда-то ему за спину.

«Я просто схожу с ума», — с неожиданным облегчением пришел к выводу Артур, выпуская автомат из рук (сумасшедшего не должны были осуждать за это). Но беженцы, секунду назад готовые разорвать его в клочья, не спешили — стояли и смотрели, ожидая неведомо чего, и до Артура начало доходить, что позади действительно что-то происходит.

Не веря себе, он медленно повернул голову. В нескольких метрах от него стоял джип цвета хаки, а к ограждению легкой натренированной походкой приближался человек, знакомый уже многим по телевизионным передачам.

Полковник Хорт любил участвовать лично в интересных делах. Во всяком случае, в тех, где он мог выглядеть особо эффективно и красиво, — неправда, что это чисто женская слабость, в большей или меньшей степени ею грешат почти все политики.

Толпа замерла. К эффекту присутствия Хорта прибавился эффект ожидания и надежды. К эффекту ожидания — эффект присутствия Хорта…

— Господа, — втайне наслаждаясь произведенным впечатлением, но внешне безразлично и строго сообщил он, — только что мною отдано распоряжение начать эвакуацию.

* * *

— Вы слышали новость?

— Слышали, слышали! Закройте дверь и не разносите заразу, — притворно сердитым тоном отправил из медпункта очередного вестника Тихий.

Ни Альбине, ни Анне не хотелось тратить время на разговоры, их занимало совсем другое событие, не менее важное: больной заснул! Не впал в беспамятство, не утих от слабости — именно заснул, сладко посапывая и время от времени тяжело вздыхая.

Первой новость о начале эвакуации принесла Эльвира, но и она сочла произошедшее в медпункте чудо событием более важным и с этого момента повадилась чуть ли через каждые полчаса заскакивать сюда, чтобы спросить, не проснулся ли мальчик, а если проснулся, то как он себя чувствует.

По всему укреплению слышались возбужденные, радостные голоса, обсуждался порядок выезда на немногих пригнанных к мэрии машинах; люди поздравляли друг друга — то сдержанно, то забыв обо всем и кидаясь в объятья к незнакомым товарищам по несчастью Рудольфу даже приходилось несколько умерять их восторг тем, что укрепление пока в осаде: то тут, то там констрикторы бились в замурованные окна и двери, к счастью — пока безуспешно! — и находились намного ближе, чем далекие эвакуационные пункты. Лишь в медицинской комнате молчали, оберегая непрочный, но многообещающий сон больного Максика.

— Да, — прошептала Альбина, — мне даже не верится. Может, все не так уж плохо, правда? Я имею в виду, что мир в целом не так уж плох, как может показаться…

— Не знаю, не знаю, — скептически хмыкнул Тихий, — в лучшем случае это означает спасение от одной из бед. Подчеркиваю — в лучшем… Эх, милая Ала! Сознайтесь: у вас в детстве были веснушки, не так ли?

— При чем тут… — захлопали ресницы.

«Ребенок, — думал, глядя на девушку Тихий. — Сущий ребенок… А как же те, кто уже задушен? Как больные? Если констрикторизм лечится, ситуация выйдет и вовсе подленькая. Хотя и полковник тот прав… Прав по-своему — если только не он главный зачинщик всего этого кошмара. Здесь нет правильного решения, любое из них — компромисс с совестью, если не в пользу одних, так в пользу других. И никто не знает, каким опасным он станет сам, сделав тот или иной выбор. Есть вещи, о которых честнее не думать. Даже абстрактно рассуждая на тему „кто должен жить, а кто — нет“, человек уже становиться в душе убийцей. Так что, милая Ала, нас ждет новое общество — общество более чем наполовину состоящее из убийц. Такие катастрофы даром не проходят… И спаси тебя Бог, девочка моя, чтобы тебе не пришлось самой делать такой выбор. Лучше — не думай о нем. Лучше — ослепни и сохрани свою чистоту…»

— Вы не ответили…

— А? — Тихий откликнулся так, словно только что очнулся, мысли успели увести его далеко от разговора. — Я что, что-то не то сказал?

— Нет, просто… — окончательно смешалась Альбина. — У вас очень резкие переходы с темы на тему.

— Вы что, забыли? Я же сумасшедший! — хихикнул он. — И потому можете радоваться, что кошмар позади.