Читать книгу "Витязь на распутье - Валерий Елманов"

– Тридцать пять человек погибло?! Всего-то?! – то и дело всплескивал он руками. – Да ты какой-то колдун, коли возмог таковское, да притом еще и людишек сохранил! Нет, ну ты слыхал, Петр Федорович?! Ай да князь, ай да удружил с подарком к свадьбе!

– Еще бы воевал, да пищаль потерял, – счел возможным пошутить я и поправил Дмитрия: – В одном только ты ошибся, государь. Мой титул теперь звучит чуть-чуть длиннее. – И пояснил, что отныне он в моем лице имеет дело со светлейшим герцогом Эстляндским. Да и князь Хворостинин вместе с дьяком Бохиным ныне тоже бароны.

Дмитрий в ответ усмехнулся, иронично заметив, что более Марии Владимировне отдариваться нечем, вот она и награждает всех титлами. К тому же чин думного боярина, который он мне на днях объявит, будет куда как круче.

А вот с соблюдением тайны до прибытия царевича у меня не вышло. Впрочем, этого и следовало ожидать – при столь нетерпеливом характере удержать в секрете такие новости хотя бы пару дней для государя – вещь невозможная в принципе.

Оправдание своему неуемному желанию он нашел мгновенно. Дескать, лучше всего, если послы от королевы явятся в его палаты именно завтра, пока Годунов отсутствует. Если не упоминать имени главнокомандующего вовсе, то окажется, что воевал Эстляндию с Лифляндией исключительно первый воевода Марии Владимировны князь Мак-Альпин да второй воевода – Христиер Зомме, барон Нейшлосский. Тогда маскировка помощи Руси будет куда лучше. Однако, заметив неудовольствие на моем лице, он торопливо поправился, что насчет торжественного въезда царевича в Москву я могу не сомневаться – все будет как положено, но потом.

Что до маскировки, то тут у меня было иное мнение – не думаю, что среди иноземных послов сплошь дурачки с дебилами и недоумками, но спорить не стал. Торжественная встреча обеспечена, а это главное. В остальном же пусть будет так, как хочется Дмитрию.

Получалось, что день отдыха у меня только сегодня, а уже завтра на правах первого воеводы королевы Ливонии придется присутствовать на приеме государем ее послов. Но чтобы не было неожиданностей, я заранее известил Дмитрия о содержании грамотки, в которую Бохин уже вписал названия городов, намеченных в дар государю.

– А Феллин и Юрьев? – недовольно надул он губы.

– Ты же сам говорил, что следует соблюдать осторожность, дабы никто не смог заподозрить Русь и ее государя в излишней корысти, – напомнил я.

Дмитрий не нашелся с ответом и, резко сменив тему, принялся обсуждать порядок почетного въезда в город ливонского посольства. Слушая его, я лишь диву давался – ужас какие сложности.

Однако Власьев, на чьи плечи Дмитрий взвалил всю практическую организацию встречи, невзирая на ограниченность во времени, успел все сделать в лучшем виде. Даже Бохин, долго служивший в Посольском приказе и знающий толк в подобных мероприятиях, довольно покряхтывал, глядя на тот почет, которым нас окружили.

Описывать церемониальные тонкости не стану – неинтересно, тем более что главные события разворачивались непосредственно в Золотой палате (Грановитую готовили для предстоящего пира), где послов уже поджидала собравшаяся в полном составе боярская Дума, а кроме того еще и посланцы короля Сигизмунда, прибывшие от имени своего монарха поздравить Дмитрия с венчанием.

Последних, как я узнал от Басманова, государь вызвал специально. Дескать, после приема послов королевы Ливонии состоится пир, и ему желательно видеть на нем всех иноземных гостей, тем паче тех, кто представляет особу его верного союзника короля Речи Посполитой Жигмонта.

Правда, сей союзник отчего-то до сих пор не признает за Дмитрием его титулы, что весьма обидно. Мог бы хоть в свадебном поздравлении назвать пусть не кесарем, но царем, однако в сторону эти мелочи. В конце концов, они не стоят того, чтобы из-за этих пустяков продолжать ругаться с посланниками Жигмонта – малогоским каштеляном Николаем Олесницким и вщижским старостой Александром Гонсевским.

Эта ругань из-за неправильного титула произошла еще за неделю до свадьбы, во время их первого официального приема государем. А не далее как пару дней назад, в воскресенье (в день свадьбы пира не было, уж очень утомительными были церемония коронации Марины, а потом вторая – самого бракосочетания), произошел новый скандал с участием послов.

Дело в том, что пан Олесницкий потребовал, чтобы места им были выделены за прямым столом, то есть за которым сидит сам государь. Как им ни объясняли, что такое на Руси не принято, они уперлись не на шутку, а потому отказались присутствовать на застолье вообще. Узнав, что послы не прибудут, папашка Марины заявил, что и он в таком случае не может быть на пиру. Очевидно, пан Мнишек рассчитывал надавить этим на Дмитрия, но тот оказался непреклонным, и тестю после такого категоричного заявления не оставалось ничего иного, как покинуть палату.

А в день моего приезда, то есть в понедельник, Мнишек по поручению послов вновь заявился к государю с просьбой уступить и предоставить место за своим столом хотя бы старшему из послов, пану Олесницкому. Его визит состоялся буквально вслед за общением государя со мной, так что Дмитрий на сей раз был склонен уступить, жаждая ответного унижения польского короля, ведь иначе его послы не будут присутствовать на приеме Дмитрием посланцев королевы Ливонии. Именно потому, на мой взгляд, им и удалось прийти к следующему компромиссу: завтра, ибо сегодня поздно что-либо менять, стол у старшего из послов малогоского каштеляна Николая Олесницкого все равно будет особый, однако вплотную придвинутый к царскому.

Хорошенький сюрпризец перед пиром приготовил им государь, ничего не скажешь.

Поначалу все было нормально. Сам дьяк Власьев во всеуслышание объявил, что послы королевы Ливонии челом бьют великому государю Дмитрию Иоанновичу, кесарю, великому князю всея Руси и всех татарских царств и иных подчиненных Московскому царству государств государю, царю и обладателю.

Затем вперед выступил дьяк Бохин, являющийся главой посольства, и от лица Марии Владимировны известил Дмитрия, что королева Ливонии посылает ему самые горячие поздравления, изъявляет сестринскую любовь и желает всяческого счастья великому государю… Далее цитировать не стану, ибо остальное уже было ранее изложено Власьевым.

Краем глаза глянув на послов, я заметил легкие усмешки на их лицах. Вначале не понял, но потом догадался – ребятки решили, что Дмитрий устроил им нечто вроде показательного урока, как надо к нему обращаться. Причем в погоне за этой целью он, как послы, очевидно, посчитали, не погнушался пойти на откровенный подлог, подставив какую-то мифическую королеву Ливонии, хотя всем известно, что на самом деле правят в тех местах шведский Карл и польский Сигизмунд.

Ишь ты! Выходит, когда надо, тайну государь хранить умеет.

Дмитрий тем временем принял грамоту, переданную ему Бохиным через Власьева, милостиво подпустил к своей руке новоявленного барона Нарвского и снял с себя корону в знак, что он желает говорить с послами. После стандартных вопросов о здоровье его трехродной сестрицы, которые он задавал крайне неспешно, смакуя долгожданный миг и то и дело косясь на поляков, государь осведомился, какие еще поручения дадены королевой.