Читать книгу "Атлантическая эскадра. 1968–2005 - Геннадий Белов"

Подготовка к тактическим учениям эскадры и в масштабе флота приносила штабу напряженную работу и «головную боль». Зачетные учения эскадры согласно докуметам должны были проводиться один раз в три года. Но, когда они совпадали с учениями флота, штабу приходилось разрабатывать массу решений на картах, планов, схем и таблиц, не говоря уже о печатной продукции, включавшей приказы, распоряжения, организационные указания, текущую переписку как в виде печатных документов так и телеграмм ЗАС и шифртелеграмм. Это была напряженная оперативная работа, которая не оставлял флагманским специалистам времени на контроль корабельных специалистов и техники. И основная тяжесть этой работы ложилась, как всегда, на плечи «великолепной пятерки».

Со второй половины 70-х и до середины 80-х годов на эскадру стали поступать новые корабли: ТАВКР «Киев», БПК пр. 1134А, эсминцы пр.956, атомный крейсер «Киров», ТАВКР «Баку», напичканные ударным и противолодочным оружием, современными комплесами ЗУР и новыми электронными системами. Очень сильно возросла напряженность боевой деятельности эскадры, связанная с интенсивностью использования кораблей на боевой службе. Корабли пр 1134, 1134А, не ремонтировавшиеся по два и даже три межремонтных срока, были «изнасилованы» на боевых службах. Их добила Юго-Западная Африка, куда они направлялись на пять и более месяцев. Паросиловым кораблям нести боевую службу в Анголе было очень тяжело, т. к. котлы выходили из строя из-за африканской воды, а влажность и высокая температура губили оружие.

С начала 80-х годов штаб эскадры стал заниматься больше оперативной работой – отработка боевых документов, разработка планов учений как эскадры, так и флота. Основная тяжесть оперативной работы опять же ложилась на «великолепную пятерку». В работе все они были безотказны и «пахали», не считаясь со временем. Разрабатывалось огромное количество карт, схем и таблиц, и эта «пятерка» так поднаторела в оперативном деле, что планы делались на потоке. Иванов в оперативной работе принимал мало участия, поскольку был погружен в боевую подготовку, но ночных бдений и на его долю выпадало немало.

За семилетнюю службу на эскадре ему пришлось пережить и несколько инспекций Министра Обороны, и учений флота под руководством Главкома ВМФ, и проверок Главным Штабом ВМФ. За месяц до этих мероприятий и в течение 5-7дней во время их проведения весь штаб эскадры «стоял на ушах». Распорядка дня не было. Флагспецы работали на износ. Это и бесконечные проверки готовности кораблей, сама подготовка штаба, очередное «перелопачивание» комплектов карт, планов и таблиц. Инспекции и проверки воспринимались офицерами штаба эскадры как неизбежное стихийное бедствие.

Командирами кораблей на эскадре становились две категории офицеров. Первая – это те, у кого была мощная поддержка благодаря семейным связям, и вторая – «командиры от Господа», которых было большинство и которые успешно продвигались по службе, если не происходило какого-нибудь ЧП или чего-нибудь непредвиденного. Так, например, был снят с должности командир БПК «Маршал Тимошенко» капитан 2 ранга Л. А. Хорычев, быший на очень хорошем счету у командования эскадры. Во время нахождения корабля на стенде размагничивания при перешвартовке погиб командир БЧ-2 и были покалечены матросы швартовой команды. Но, тем не менее, и офицеры, поднимавшиеся до высоких командных высот благодаря поддержке, были весьма способными и талантливыми людьми. Вот как Иванов отзывается об И. В Касатонове: «Касатонов был „без дефектов", умный и очень деловой. Это я наблюдал, когда он был Командующим Кольской флотилией и первым заместителем командующего Северным флотом».

Большую часть службы на эскадре Иванов прослужил под командованием вице-адмирала В. И. Зуба. Виталий Иванович был всегда спокойным и рассудительным, и вывести его из себя было практически невозможно. Офицеров штаба он, как правило, не трогал, и всем заправлял НШ эскадры контр-адмирал П. П. Гусев. А вот с командиров бригад и кораблей спрашивал очень жестко и строго, но и защищал их в сложных ситуациях. Была одна веселая история с участием Виталия Ивановича. Однажды на совещании в его салоне он решал оперативные вопросы с группой офицеров штаба. Раздался звонок по городскому телефону. Он снимает трубку и все слышат его односложные ответы: «Слушаю… Здравствуйте… Нет дома… в больнице… Аборт сделала… До свидания!»

Повесив трубку, он нам говорит: «Хотите услышать содержание разговора? Звонит женщина и, не спрашивая, кто с ней разговаривает, задает вопрос: „Здравствуйте… А Таня дома? Как, в больнице?"» А дальше вы все слышали. Такие хохмы он выдавал редко, будучи в очень хорошем настроении. Гораздо чаще это можно было услышать от начальника штаба эскадры контр-адмирала Павла Петровича Гусева, которого все офицеры штаба называли между собою ППГ. Он был крутым и темпераментным человеком, невероятным трудоголиком и очень острым на словцо. Его неуемная натура постоянно требовала эмоциональной разрядки, и в таких случаях он был очень красноречив и афористичен. Станислав Федорович был человеком с неунывающим характером и тоже всегда был заряжен на шутку и хороший прикол и очень ценил это качество в других людях. Он подметил яркость выражений Гусева и на протяжении всей службы записывал за ним его ППГизмы, которых набралось 120. А сколько осталось незаписанным, никто не мог вспомнить. П. П. Гусев был высокого роста, с мощной фигурой (в прошлом мастер спорта по тяжелой атлетике), с крупными чертами лица, довольно резкий в общении с подчиненными, но человеком незлобливым, бесстрашным, способным на риск, справедливым, честным и прямым. С ним работалось интересно, но хлопотно, потому что он был трудоголиком и не давал засиживаться штабу. ППГ пробил свой путь к адмиральскому званию благодаря крепкому здоровью, выносливости, трудолюбию и великолепным морским и офицерским качествам. Когда он уходил к новому месту службы, его провожали по сложившейся на флоте традиции. После обеда в большой кают-компании крейсера «Мурманск» собрался весь штаб эскадры. Было сказано много теплых слов в адрес уходящего и со стороны командования и офицеров штаба. Все искренне благодарили его за совместную службу, и не было в этих выступлениях ни тени фальши. Три года работы вместе с ним не были гладкими и безоблачными, но штаб ценил его кипучую натуру и правильно воспринимал и его резкость, порой и незлобливую грубость, как неизбежные спутники ответственной и напряженной службы. В конце начальник политотдела вручил ему памятный адрес – папку в тисненом красном переплете, в котором была сказана официальная и формальная благодарность за совместную службу. Все уже собрались было расходиться, но неожиданно слово попросил офицер штаба капитан втрого ранга Станислав Федорович Иванов. Он вышел на середину кают-компании и еще раз поблагодарил ППГ от имени офицеров штаба, а затем произнес: «Уважаемый Павел Петрович! Офицеры штаба эскадры по достоинству оценивают ваши деловые качества, вас как нашего командира и боевого товарища, но и отдают вам должное как человеку, наделенному очень тонким чувством флотского юмора. Мы дарим вам на память экспромты, которые слышали от вас во время ваших ярких выступлений во время плавания, в повседневной жизни, на совещаниях, разборах и записали, дабы увековечить их для назидания следующему поколению штаба. Разрешите вручить вам вещественный результат вашего фольклорного творчества». После чего он вручил ППГ такую же красную папку в тисненом переплете, где на обложке красовалась тисненая золотом надпись: «120 перлов ППГ». Так эти перлы – высказывания, связанные с конкретными служебными эпизодами, стали достоянием истории.