Читать книгу "Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф"

Данные хартий, договоров и постановлений подтверждают тезис о том, что стратегии, связанные с системой коллективной ответственности, как считалось, должны были исполняться. Но предполагала ли система коллективной ответственности нечто большее, чем правила и постановления? Имели ли место убежденность в причинно-следственных связях, фиксируемых моделью, и соответствующее ей поведение в иных обстоятельствах? Ожидалось ли, что эти правила и постановления будут выполняться, и влияли ли они на поведение? Действительно ли система коллективной ответственности была институтом? Исторические данные подтверждают это.

Подкрепим тезис о том, что система коллективной ответственности была релевантным институтом контроля над исполнением контрактов. Для этого полезно расширить модель так, чтобы она в явной форме учитывала, что могут возникать коммерческие споры, что различные суды, основываясь на одних и тех же материалах, могут приходить к различным заключениям.

Предположим, что отношения кредитора и заемщика характеризуются несовершенным мониторингом, т. е. кредитор получает сигнал, который является случайной переменной, зависящей от действия, предпринятого заемщиком. Даже если мошенничества не было, сигнал кредитора может указывать на то, что он был обманут[328]. Предположим также, что каждый суд способен осуществлять несовершенный мониторинг; проверка жалоб предполагает получение публично наблюдаемого сигнала о том, имел ли место факт мошенничества. Сигналы не находятся в совершенной корреляции друг с другом, из чего следует, что суды вполне могут не согласиться друг с другом относительно того, имело ли место мошенничество[329].

В условиях, интуитивно близких к тем, что были изучены для случая с совершенным мониторингом, существует совершенное равновесие Байеса с кредитованием. Однако у этого равновесия есть две дополнительные характеристики: возникновение споров о прошлом поведении и последующие конфликты ограниченной длительности. Во время конфликта будут производиться аресты товаров, а кредитование приостановится. Репрессивные меры ограничат по времени, по их завершении кредитование возобновится.

Интуитивная догадка, стоящая за этими результатами, хорошо известна[330]. На равновесной траектории мошенничества не бывает (в том смысле, что заемщик предпочитает не платить). Однако чтобы обеспечить сообщества и заключающих контракты индивидов соответствующими стимулами, периоды конфликта должны быть конечными. Если стратегия суда для заемщиков склоняет к тому, чтобы отдать компенсацию кредитору, даже если мошенничества не было, наилучшей реакцией суда для кредиторов будет утверждение о том, что имел место спор, даже если его не было.

Аналогично, если стратегия суда для кредиторов требует конфисковать имущество, когда он утверждает, что было мошенничество, наилучшим ответом суда для заемщиков будет отказ в предоставлении компенсации, даже если его сигнал указывает, что мошенничество имело место, – это мотивирует заемщиков мошенничать. Искажение информации обходится дорого; за возникновение подобных издержек приходится платить упущенными выгодами, которые можно было бы получить от обмена.

Если система коллективной ответственности работала, мы должны обнаружить судебные дела и другие источники, где отражена стратегия, которая возлагала ответственность на членов сообщества, позволяла конфисковать их имущество и в случае разногласий относительно того, имело ли место нарушение обязательств, прекращать торговлю на конечный период времени. Свидетельства подобного рода находят в документах Англии, Италии и других стран[331]. В документах одной только Флоренции между 1280 и 1298 гг. (мы располагаем особенно подробными данными по этому периоду) встречается 36 случаев споров, конфискаций и прекращения торговли, связанных по меньшей мере с 15 различными городами. Более поздние судебные дела такого рода относятся к Испании (Арагон) и Англии. Еще одним указанием на то, что подобные споры были общераспространенным явлением, является то, что даже студентов университетов, которые не были напрямую вовлечены в кредитные транзакции, считали ответственными за неисполнение обязательств членами их сообществ. Еще в 1155 г. в Болонье и в 1171 г. во Флоренции студенты просили власти предоставить им привилегию, ограждающую их от угрозы конфискации имущества[332].

Чтобы проиллюстрировать подобные случаи, рассмотрим запрос от некоей Беатриче, которая в 1238 г. потребовала во флорентийском суде санкций против коммуны Пизы, заявив, что наследники Убальдо Висконта должны были ей определенную сумму. Запрос был подан в суд Флоренции после того, как коммуна Пизы отказала в выплате. Подобный отказ, согласно модели, может иметь место тогда, когда два суда расходятся в оценке ситуации. Разные коммерческие договоры действительно отражают то, что современники считали санкции неизбежными в случае разногласий между судами. Договор между Флоренцией и Пизой, подписанный в 1214 г., указывает, что санкции вступают в действие в том случае, когда судьям не удалось уладить спор [Santini, 1886, p. 165–168][333].