Читать книгу "Аракчеев - Владимир Томсинов"

Однажды кто-то из петербургских знакомых графа надумал навестить его в Грузине и спросил у него письмом разрешения приехать. Алексей Андреевич дал короткий, но весьма выразительный ответ: «Вам, м. г., угодно посетить меня, старика, в деревне, то я уведомляю вас, что мне всегда приятно принимать у себя старых знакомых, если когда они вспоминают».

***

Как человек и государственный деятель Аракчеев оставил после себя немало тайн. Одна из наиболее загадочных черт его человеческой натуры — то необыкновенное уважение, истинное благоговение, с каким относился он к прошлому. Как уже упоминалось, граф с увлечением, свойственным разве что страстному архивисту, коллекционировал исторические документы, собирал записки деятелей прошлого. Ученых историков граф настоятельно просил присылать ему свои труды. Любил он и просто слушать воспоминания старожилов. Отличался редкой приверженностью к старым предметам, одежде и традициям.

«Аракчеев был очень умен и большой мизантроп», — написала в своих мемуарах Александра Осиповна Смирнова-Россет. Что ж, в незаурядности ума Аракчеева вряд ли можно усомниться. Однако мизантропом назвать его позволительно лишь с большими оговорками. Конечно же, он часто мучил окружающих, но ведь не менее и сам был мучим ими. Грубость его, жестокость по отношению к людям происходили не от ненависти его к ним. По натуре своей Аракчеев был незлобив и обладал способностью прощать даже тех, кто причинил ему самые великие страдания. Тех же людей, кто когда-либо сделал ему добро, граф почитал как никто другой. Память о таких людях он считал для себя священной. Поклонение им, давно умершим, стало на склоне лет подлинной его религией.

Свое Грузино Алексей Андреевич превратил в настоящий храм сей религии.

Роскошный сад, раскинутый за его домом на довольно обширном пространстве, был примечателен не только диковинными деревьями и птицами, но и памятными знаками. В одной из аллей между ветвями кустов стояла белая плита с надписью: «Сын в память родителю». В другой меж лип возвышался бюст, под которым было написано: «Столетнему крестьянину Исааку Константинову, посадившему в молодости сии липы». На одном из островков грузинского сада граф соорудил павильон с колоннами. На нем крупными буквами было начертано: «Храм, посвященный в память воспитавшему меня генералу Мелиссино».

Но более всего памятных знаков посвящено было в Грузине главным благодетелям Аракчеева — императорам Павлу и Александру.

В 1824 году в одном из своих писем государю Александру граф писал: «Преисполненный чувств благодарности к виновнику сего благодеяния, я не могу ограничить себя пожизненным изъявлением сих чувств. Я бы желал передать оныя векам, сохранив в сельском моем убежище, и по смерти моей, благоговейное воспоминание о монархе, благодетеле моем, и об излиянных от него на меня милостях. Сия малая жертва, приносимая благодетелю благодарностью, основана на ежегодных способах, доставленных мне его благодеяниями. Утешительно мыслить, что праведная душа в Бозе почивающего моего благодетеля видит и одобряет чувства, меня одушевляющие». Алексей Андреевич вел речь о Павле I. Бюсты, памятник, портреты этого императора видели все, кто приезжал в Грузино.

В редких письмах к императору Николаю Аракчеев почти всегда ссылался на его отца — своего первого августейшего благодетеля. «Ваше Императорское Величество простит шестидесятилетнему старику, естли он осмеливается два раза в год беспокоить Ваше Императорское Величество своими письмами, но воспитание, полученное мною от покойного августейшего вашего родителя, приучило меня помнить дни рождения и Ангела моего Государя, Ваше Императорское Величество» — так обращался граф к Николаю I 6 декабря 1829 года. «Старинное воспитание, данное мне покойным августейшим вашим родителем, — писал он императору Николаю 24 сентября 1831 года, — образовало меня тем, что ничего для меня нет в сем свете приятнее, как исполнять волю моего Государя, и никакое во всю мою службу обо мне общее мнение публики для меня не было приятно и дорого, кроме мнения моего обо мне Государя. Следовательно я награжден уже вполне на всю мою остальную жизнь, когда мой Государь Император, Ваше Императорское Величество признали бывшую доверенность ко мне покойного императора, а потому и утешаю себя приятнейшим удовольствием, что изволит заключать во мнении своем, что я ее был достоин».

До конца своих дней не переставал Аракчеев чтить память и государя Александра. Благодаря графу Грузино сделалось не только местом поклонения Александру I, но и настоящим музеем этого императора. Граф оставил нетронутыми те комнаты, в которых Александр во время пребывания в его доме отдыхал или обедал. В кабинете, где стоял диван, на котором Его Величество почивал, и стол, за которым работал, Алексей Андреевич повесил портрет его со следующей надписью: «В Бозе почивающий Государь отец и благодетель мой, Император Благословенный Александр I-й, в приезд к графу Аракчееву в село Грузино, всякий раз изволил занимать сии комнаты. Посетитель! Преклони колена с умилением и сокрушенным сердцем на месте сем и принеси теплую молитву ко Всевышнему об успокоении в Царствии Небесном души Александра Благословенного, Отца Отечества!»

В этом кабинете находился и специальный ящик, куда граф сложил конверты с собственноручными надписями Александра I за три последних года. И ящик со стеклом сверху, в котором лежала рубашка Александра, подаренная им графу в тот день, когда умирала Екатерина II. В столе хранился портфель для бумаг, на котором имелась надпись: «Граф Аракчеев в течение 25 лет употреблял портфель сию для доклада дел Государю Благословенному Императору — его отцу и благодетелю Александру Павловичу. Она содержала в себе много важных и благодетельных для пользы отечества приказаний и учреждений».

На поверхности стола лежала карта России: надпись рядом с ней гласила, что это карта последнего путешествия покойного императора, подаренная им графу перед отбытием из Санкт-Петербурга в августе 1825 года. Здесь же стоял маленький бюст Александра I с надписью: «Возвеселил Россию и освободил Европу».

В ближайшей ко входу в дом комнате Аракчеев установил серебряную четырехугольную колонну с бюстом Александра. На передней стороне колонны золотыми буквами были начертаны слова из последнего письма императора графу: «Прощай, Любезной Алексей Андреевич, не покидай друга — верного тебе друга. Таганрог. Сентября 22-го 1825 года». Ниже приписан был ответ Аракчеева: «Прилпни язык мой гортани моему, аще не помяну Тебе на всяк день живота моего».

С правой стороны серебряной тумбы было вырезано:

«Незабвенные эпохи во всеобщей истории всего Мира Император Александр Благословенный».

Далее в столбик шло перечисление важнейших событий с датами в судьбе императора, начиная от рождения и заканчивая датой погребения его тела — 13 марта 1826 года — и указанием на день его ангела — 30 августа.

С левой стороны тумбы было вырезано:

«Драгоценнейшие дни в жизни Графа Аракчеева пребыванием в Грузине, в сих самых комнатах Императора Александра Благословенного».

Ниже расписаны были даты посещения Его Величеством Грузина: 1810-го года 7-го июня; 1816-го года 8-го июня; 1819-го года 27-го июня; 1820-го года 4-го марта и 26-го июня; 1821-го года 22-го, 23-го и 24-го июня; 1822-го года 15-го июня; 1823-го года 15-го, 16-го, 17-го марта и 3-го, 4-го июня; 1824-го года 24-го и 25-го июня; 1825-го 26-го и 27-го июня.