Читать книгу "Закат владыки морей - Питер Ч. Смит"

В 11.40 «Лютцов» открыл огонь по конвою с дистанции 9 миль, и добился попадания в один из транспортов. Британские эсминцы поставили дымовую завесу и пошли в атаку. «Лютцов» прекратил огонь, но здесь снова возник «Хиппер». Преимущество в огневой мощи все еще было на стороне немецкой эскадры, однако в 11.49 Кумметц повторил свой приказ отходить, и конвой был спасен. Британские крейсера преследовали немцев, отходящих на запад, но тоже потеряли с ними контакт около 14.00. «Лютцову» пришлось отказаться от запланированного рейда в Атлантику. Все корабли вернулись в порт, сохраняя радиомолчание. Гитлер, не получающий никаких сведений о ходе операции, пришел в ярость. Он услышал об унизительном поражении немецкого флота из передачи БиБиСи, что отнюдь не улучшило его настроения.

Немцы, как обычно, все сваливали на строгие ограничения, наложенные вышестоящими командирами, потому что в разгар боя была получена радиограмма, напоминавшая: «Несмотря на оперативные приказы, избегайте ненужного риска, если встретитесь с противником такой же силы, поскольку нежелательно подвергать крейсера излишнему риску». 2 легких крейсера и 5 эсминцев вряд ли можно считать «противником такой же силы», поэтому подобное оправдание несостоятельно. Однако во время следующих выходов ограничения, связывающие свободу действий, предполагалось ослабить, хотя Редеру уже не дали шанса сделать это. Сами немцы назвали результаты боя «Лютцова» и «Хиппера» «совершенно неудовлетворительными для немцев и полной победой англичан». Это привело к отставке Редера. Именно он, как главный сторонник линкоров в Германии, должен был принять на свою голову громовые раскаты гнева Гитлера.

Тот факт, что линкоры Флота Метрополии не сыграли никакой роли в этой знаменитой победе, подлило масла в огонь, и заявления, что они вообще не нужны, зазвучали громче. В действительности Тови вышел в море с линкорами «Кинг Георг V» и «Хоу» сразу, как только было получено сообщение о начале боя, однако немцы успели скрыться задолго до того, как он появился на сцене. На сей раз немцы использовали свои тяжелые корабли достаточно агрессивно, они даже подобрались к конвою на расстояние 2 мили, но... Если бы только «Лютцов» действовал правильно, он легко уничтожил бы и крейсера прикрытия, и эсминцы сопровождения, и сами транспорты. Как показала эта операция, англичане не могли полагаться лишь на то, что противник не выйдет из порта. Им также не следовало рассчитывать, что в следующий раз немцы будут действовать так же робко и нерешительно.

Но Адольф Гитлер решил больше не давать своему флоту ни одного шанса. Он был слишком занят проблемами Сталинграда, где его армии потерпели первое поражение в этой войне, он надеялся, что флот поднесет ему подарок по случаю Нового Года, чего флот не сделал. Тогда фюрер взорвался. Первый удар обрушился на вице-адмирала Кранке, находившегося в ставке Гитлера, после чего туда был вызван Редер, чтобы выслушать точку зрения фюрера.

«Кранке выпросил отсрочку в 5 дней, однако, когда 6 января Редер все-таки появился, отношение Гитлера ничуть не переменилось. Гитлер начал с монолога об истории германского флота, упирая на неудачи надводных кораблей и провалы их командиров. Он повторил свое заявление о сравнительной ценности тяжелых кораблей, береговых орудий, подводных лодок и самолетов. Гитлер пытался уверить Редера, что списание крупных кораблей не есть признак упадка. Потом он приказал Редеру подготовить детальные предложения по списанию крупных кораблей, использованию их орудий, перестройке некоторых кораблей в авианосцы и ускорению строительства подводных лодок. У Редера почти не было возможности возражать. Когда завершилась тирада, он попросил разрешения поговорить с Гитлером наедине. Он понимал, что это единственный шанс поговорить с фюрером разумно, так как он слишком часто работал на публику. Когда все вышли, Редер попросил отставку. Гитлер попытался переубедить адмирала, но Редер уперся. Он принял почетную синекуру и 30 января сдал дела. Это был конец 10-летней службы Редера Гитлеру. В качестве последней услуги Гитлер попросил Редера назвать имена двоих возможных преемников».

Прежде чем Редер официально ушел в отставку[194], он подготовил обширный меморандум, опровергающий большинство заявлений Гитлера, но фюрер полностью разочаровался в своем флоте. Гитлер всегда благоговел перед мощью линкоров, которые он построил, однако теперь он считал их абсолютно бесполезными сундуками.

«Линкоры, которым я уделял столько внимания и которые для меня являлись предметом гордости, больше не имеют никакого значения. Большие корабли вообще потеряли всякий смысл, поэтому мы должны отправить их на слом, предварительно сняв орудийные башни. Эти орудия могут пригодиться на суше», — бушевал Гитлер. А преемником Редера стал командующий подводным флотом адмирал Дениц. Большинство послевоенных историков положительно расценивают это назначение, прежде всего потому, что взгляды Гитлера на значение линкоров были правильными. Или просто совпадали с мнением большинства историков. Во-вторых, потому, что Дениц, лучший из командующих подводными силами по обе стороны фронта, с удовольствием исполнил бы директивы фюрера. Но, став главнокомандующим, Дениц круто изменил свои взгляды на прямо противоположные. Его ничуть не убеждали тирады Гитлера, а то, что эти выпады поддерживал Геринг, агитирующий в пользу Люфтваффе, еще больше укрепляло решимость Деница.

30 января он прибыл в ставку фюрера, чтобы представиться по случаю нового назначения. Гитлер воспользовался случаем, чтобы снова напомнить о своем «окончательном решении» разобрать все большие корабли. Он дал Деницу неделю на разработку точного графика уничтожения германского флота, но это время Дениц использовал для детального изучения проблемы. Редер передал ему свой меморандум, и Дениц был вынужден признать правоту старого адмирала, хотя его мнение о больших кораблях изрядно отдавало сентиментальностью.

Историки с некоторым изумлением отмечают, что адмирал Дениц начал действовать так, как от него совершенно не ожидали. Действительно, Дениц не стал рубить с плеча. Но уж в чем его совершенно нельзя было обвинить — так это в старомодной сентиментальности.

«Однако я очень быстро понял, что я должен еще раз крайне тщательно рассмотреть весь вопрос списания и разборки больших кораблей. В результате новой внимательной проверки я пришел к заключению, что вывод этих кораблей из состава флота не приведет ни к высвобождению значительного количества личного состава, ни к экономии материалов. Зато в политическом и военном плане такой поступок будет невыгодным для нас. Разборка этих кораблей на металл была еще менее привлекательна, так как требовала значительных усилий.

Все эти причины упоминал мой предшественник. Я пришел к выводу, что приказ Гитлера был ошибочным. 26 февраля я доложил ему об этом. В коротком и обоснованном рапорте я сказал, что не могу поддержать эти приказы, и попросил его отменить их. Он был неприятно удивлен, так как ожидал, что я, как бывший командующий подводными силами и человек, который всегда стоял за расширение подводной войны, разделю его мнение. Сначала он был категорически против, но потом, ворча, согласился. Со мной распрощались довольно холодно».