Читать книгу "В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора - Анна Уайтлок"

В то время считалось, что смерть человека отражает его жизнь: живший праведно и умирал красиво и удостаивался спасения. Роберт Персонс подвергал нападкам добродетель Елизаветы, рассказывая о ее «прискорбном конце», о котором он узнал «от особы, достойной доверия, присутствовавшей при ее последней болезни, приступах и смерти и служащей очевидицей произошедшего».[1387]Он явно ссылается на Элизабет Саутуэлл.

Затем Персонс переходит к позорному рождению королевы от женщины, которая «никогда не была законной женой Генриха VIII», и рассказывает о роли Елизаветы в деле Томаса Сеймура. Все эти события, по мнению Персонса, служат доказательством ее половой распущенности, вытекающей из незаконнорожденности. Такое обвинение католическая пропаганда выдвигала многие годы, но теперь, казалось, они получили реальное подтверждение «разложению» Елизаветы.

После опровержения, написанного Уильямом Барлоу, епископом Линкольнским, королевским капелланом, который присутствовал при кончине королевы, Персонс написал еще один, более длинный и подробный трактат,[1388]«Обсуждение ответа мистера Уильяма Барлоу», куда вошел почти весь отчет Элизабет Саутуэлл о последних днях королевы. Кульминацией отчета стала смерть, в том числе вскрытие тела Елизаветы вопреки ее воле и взрыв трупа. В обоих трактатах Персонса безнравственность Елизаветы как физического лица тесно связана с ее незаконностью и разложением как лица юридического. Хотя он не называет ни один из своих источников, в пересказе отчета Саутуэлл он постоянно упоминает женщин, физически и эмоционально близких к королеве, дабы подтвердить свою версию событий. Как послы в начале правления Елизаветы нуждались в ее камер-фрейлинах, которые снабжали их сведениями о здоровье, плодородии и девственности королевы, теперь Роберт Персонс, иезуит, призывал их подтвердить его слова. Слова ближайших к королеве женщин и их знания о королеве могли быть использованы как для нападок на законность ее власти, так и в ее защиту.

Глава 62

Изображение королевы

Сразу после смерти Елизаветы вышли распоряжения о сооружении восковой фигуры и деревянной статуи королевы. То был средневековый обычай, который ранее поддерживал преемственность и подчеркивал единство «двух лиц» королевы в период перед ее похоронами. Поскольку ее физическое тело начинало разлагаться, а «политическому телу» грозили беспорядки и узурпация, статуя призвана была хранить «бессмертное достоинство» усопшего монарха.[1389]Лицо статуи, по свидетельству Скарамелли, было «вырезано из дерева и так правдоподобно раскрашено, что она казалась живой». Статуя представила народу вечно молодое лицо Елизаветы; дополненное ярко-рыжим париком, оно становилось центром всеобщего внимания и горя.[1390]Венецианский посол с некоторым удивлением сообщал, что в Уайтхолле «совет продолжает непрерывно служить [королеве] с теми же церемониями, при тех же расходах, вплоть до прислуживания и накрывания на стол, как будто она не закутана в многослойный саван и не запаяна в свинцовый ящик, в гроб, в покров, но гуляет по аллеям парка, как она всегда делала в это время года. И так, в соответствии с древним обычаем, будет продолжаться до тех пор, пока король не отдаст распоряжения о ее похоронах».[1391]

Статую положили на гроб, пока он лежал на кровати; она оставалось там до похорон.[1392]Ни один монарх не считался официально мертвым до того дня, когда его не лишат знаков величия и не похоронят, а высшие государственные чины не переломят свои белые жезлы и не бросят обломки в могилу. До того момента при дворе все продолжалось как прежде; только центром внимания была не сама Елизавета, а ее статуя, одетая в платье, в котором она выступала в парламенте, в короне, с державой и скипетром.[1393]Статуя олицетворяла королеву как физическое лицо в период между смертью и похоронами: Яков не мог официально вступить на престол, пока Елизавету не похоронят, потому что теоретически не могло быть двух «физических лиц», символизирующих одно юридическое лицо.[1394]И только на королевских похоронах юридическое лицо, созданное после ритуалов коронации, наконец отделится от трупа покойного монарха.

После того как Якова известили о смерти Елизаветы, он «оставил королевство Шотландия в добром и мирном порядке»[1395]и направился на юг, к Лондону. 14 апреля он достиг Бервика и оттуда отдал приказ, чтобы королеву Елизавету похоронили «со всеми должными почестями, по древнему обычаю», в Вестминстерском аббатстве.[1396]По традиции сам Яков на похоронах не присутствовал. В Лондоне немедленно начали готовиться к похоронам всерьез. Похоронная процессия и церемония разрабатывались Геральдической палатой с помощью Тайного совета. Для пошива траурных нарядов заказали 12 тысяч ярдов черной материи.[1397]Все придворные, участвовавшие в процессии, упомянуты в счетах поименно с указанием количества материи, выделенной каждому на изготовление платьев, костюмов, мантий и вуалей.[1398]Были отданы распоряжения о траурной процессии в Лондоне и о самой церемонии похорон; главной плакальщицей назначили Арабеллу Стюарт как носительницу высшего ранга, родственную королеве. Однако она отклонила это лестное предложение, заявив, что, «поскольку при жизни королевы ее к ней не допускали, после ее смерти она не выйдет на сцену для публичного спектакля».[1399]Вместо нее главной персоной назначили Елену Парр, маркизу Нортгемптонскую, скорее в силу ее положения и пола, чем по причине родства с королевой.