Читать книгу "Огнем и водой - Дмитрий Вересов"

Мимо проскользнуло что-то чешуйчатое, скользкое, оставлявшее за собой след из светящейся слизи. Олег закрыл глаза, чувствуя, что на него смотрят из темноты. Он и раньше иногда чувствовал такое здесь, на кораблях, но всегда считал это побочным действием наркотика.

Сейнер еще раз вздрогнул, погружаясь глубже. «Открыли кингстоны, – подумал Олег. Как на „Варяге“». Где-то рядом зажурчала вода; существо, смотревшее на него, метнулось в сторону, и Швецов услышал, как оно удаляется, издавая странные гортанные звуки.

«Вот и все», – подумал он.

* * *

Александр Акентьев честно пытался понять, что происходит на сцене. Внезапно ему показалось, что он уловил запах старых книг и переплетного клея. Почувствовал движение и обернулся, за его спиной стояла тень. Это был монах. Никто из притаившихся в темноте секьюрити не обращал на него внимания – они не могли его видеть.

Акентьев знал, что тот хочет сказать что-то, но не мог расслышать ничего, все потонуло в диком шуме над сценой. Она озарилась мертвенным светом, который напомнил ему что-то из его прошлых мистических опытов. Переплет прикрыл глаза, монах исчез. Тревожное знамение, но что может угрожать ему здесь?!

Тень надвигалась из глубины сцены, пока не нависла над Евгением. Казалось, сейчас она раздавит его. Где-то в зале раздался испуганный детский крик, но он не нарушил движения пьесы, а напротив, так органично вписался в общую картину, что можно было подумать, что это еще одна задумка автора. Впрочем, в следующую секунду крик заглушил чудовищный скрежет, раздавшийся над колосниками. Многим показалось, что все здание театра покачнулось вместе с огромной статуей кумира, медленно выплывшей на сцену.

Дождем просыпались вокруг сухие куски водорослей, воздух наполнился запахом моря. Звук копыт, бьющих по воде, был похож на барабанную дробь. Евгений сражался с кумиром, его маленькая фигурка выглядела крохотной и слабой, клинок в его руке выглядел комариным жалом. В очертаниях кумира угадывался Медный всадник, норовивший сбросить и растоптать своего противника. Мгновение, и Евгений исчез. Торжествующий кумир вырвался за пределы сцены и пронесся над головами зрителей с протяжным победным воем.

Затрубили невидимые трубы, в центре сцены снова появился Евгений, он был обезоружен и связан. Руки и ноги его были спеленаты веревками, концы которых тянули в разные стороны несколько человек. Лиц их не было видно из-под головных уборов. Акентьев почувствовал, как вздрогнула рука Альбины, которую он, оказывается, сжимал все это время. Шляпы были точными копиями ее моделей, только больше в несколько раз – исковерканные силуэты Петропавловской крепости, Исаакия и Казанского. Евгений потерялся среди этих чудовищных зданий, совершенно заслонивших его от взглядов зрителей. Кумир взмыл вверх и исчез. Звуки труб сменились хором. Show must go on!

Никто не смотрел на часы, тысячи глаз провожали исчезающие в темноте силуэты.

Свет снова погас, а потом на сцене тихо замерцали две фигуры. Они говорили между собой, не обращая внимания на огромный зал, не замечая его существования. И голоса их были так тихи, что все поняли – эта встреча состоялась не по воле режиссера. Вряд ли многие могли услышать их, хотя в тишине каждый сейчас пытался уловить хотя бы отрывки их разговора.

– Здравствуй, Кирилл… Я думал, мы не увидимся уже больше!

– Я не понимаю…

– Я тоже многого не понимаю. Мне однажды очень повезло, я получил второй шанс. Теперь я хочу дать второй шанс всем вам. Наверное, это немного самонадеянно с моей стороны. Не знаю, как к этому отнесутся там, наверху! Может быть, я не имею на это права. Может быть, никто не имеет на это права. Кто мы такие, чтобы менять то, что уже случилось?!

– Помнишь: дай мне силы изменить то, что я способен изменить…

– Помнишь, – отозвался эхом Евгений, – «да минует меня чаша сия!». Открыв врата во времени и пространстве, я должен снова перечеркнуть свою жизнь, ибо человек, которого когда-то звали Евгением Невским, перестанет существовать. На этот раз навсегда. Природа не терпит пустоты, и мое место суждено занять другому. Мне хочется верить, что те, кто придет вместо нас, будут счастливее и лучше…

Ответ потонул в шуме воды. Собеседники замерли, глядя друг на друга, потом они посмотрели в зал, словно только сейчас заметили его. Спустя мгновение на сцене остался только один человек, а еще через миг поток воды заполнил всю сцену, казалось, сейчас волны хлынут в зал. Но эта вода была чистой. В одну секунду она заполнила всю сцену, заструилась, журча, через невидимый барьер, отделявший ее от зрительного зала, но, не замочив ног зрителей, исчезла, унеся с собой все, что оставалось на сцене – куски гниющих водорослей, обрывки веревок, следы… Двенадцать человек стояли на коленях посреди сцены, рука к руке. Почти нагие, они дрожали, склонив головы к земле. Смолк шум воды, и вот один из них поднял голову, в его глазах, вначале пустых, появилось удивление. Второй поднялся на ноги, глядя куда-то вдаль. Из тишины снова раздался детский крик – это был крик родившегося человека. Свет вдруг погас, оборвался. В тишине было слышно взволнованное дыхание и биение сердца, но вряд ли кто-нибудь здесь мог сейчас сказать – не его ли это сердце бьется так громко. Минута тишины. Две. Зал медленно приходил в себя. Раздались первые робкие хлопки, и почти сразу вслед за ними, стремительно нарастая, по залу пронесся шквал аплодисментов, который звучал оглушительно после этой тишины.

– Что там? – тихо спросил Кирилл.

Он не поднимал глаз. Вера Иволгина, стоявшая рядом с ним в середине шеренги, сжала его руку. Они еще не знали, сумели ли победить. Но так хотелось в это верить. Свет разгорался медленно, словно что-то еще мешало ему, словно тьма сопротивлялась. В ВИП-ложе Альбина Акентьева наклонилась к плечу супруга.

– Ты что-нибудь понял в этой фантасмагории?!

Евгений Акентьев снисходительно улыбнулся.

– Я полагал, что это ты разъяснишь мне смысл! Ты же у меня умница. Впрочем, спросим потом у автора, он не обидится!

В этот момент труппа во главе с Кириллом вышла на бис, и они зааплодировали снова, вместе со всеми.

– А ты что скажешь? – Евгений повернулся к отцу.

Режиссер пожал плечами.

– Впечатляет… – признал он. – Как фантастический сон. Однако я человек старой школы и предпочитаю реализм. Кроме того, я тебе уже говорил – пресса все опошлит и назовет пиаром. Кирилл весьма рискует своим независимым имиджем!

– Как и ты сейчас! – заметила Флора. – Можно подумать, что ты решил переквалифицироваться в критики! Но неужели все нужно разбирать по косточкам?! Препарировать!

Режиссер поцеловал ей руку.

– Как ты полагаешь, нам удастся выбраться отсюда без твоих секьюрити и журналистов? – спросил он сына.

– Уже сделано. У меня есть двойник на такой случай.

– Ты серьезно?!

– Абсолютно. Почти что клон – я иногда сам его боюсь. Главное, остальных не растерять!