Читать книгу "Земля в иллюминаторе - Юрий Иванович"

– Садись, садись! – довольная похвалой, Мария силой усадила его на софу. – На кухне я принимаю только раненых, чтобы перевязать и дать попить. А ты уже здоров.

Он, сидя, взял ее за руку и держал, не отпуская.

– А с чего ты взяла, что я здоров? Я очень тяжело ранен…

– И куда же, если не секрет? И как именно тяжело?

– Ну, конечно, кровь не хлещет наружу и ткань не повреждена… Но уж очень, очень беспокоит. Тем более что рана не одна. Одна вот здесь, – он указательным пальцем ткнул себя в лоб. – А другая, – он приложил ладонь к сердцу, – тоже очень болит.

– Как жаль! – она смотрела сверху вниз прямо ему в глаза. – Может быть, есть какое-нибудь лекарство для твоих ран?

– Не знаю. Может быть…

Но в этот момент наклонившаяся Мария прервала его поцелуем в губы. Через мгновенье, чуть оторвавшись, она спросила:

– Такое лекарство подойдет?

Вместо ответа Григорий резко притянул ее за талию, усаживая на колени, и, запрокинув ей голову, впился губами в ее губы. Его руки страстно и нежно стали скользить по ее телу, пытаясь одновременно охватить все. Мария не сопротивлялась, а даже наоборот, стала падать спиной на мягкие подушки софы и потянула его за собой. Он продолжал ее обнимать и еще больше усилил поцелуй. В этот момент Мария увидела его глаза и даже испугалась.

Какая в них отражалась борьба! Жуткая и непримиримая! И тут же Григорий, тяжело дыша, оторвался от ее губ, с трудом отпустил ее из объятий и, словно воин, оглушенный взрывом на поле боя, грузно пошатываясь, встал на ноги. Мария с недоумением и чуть ли не с обидой смотрела, как он потер свой лоб и щеки ладонями. Потом, еле сдерживаясь от переполняющего его волнения, заговорил вполголоса:

– Мария-Изабель! Ты не представляешь, как ты мне нравишься и как я тебя желаю! Я просто с ума схожу! Все внутри меня кричит, что я дурак, трус, и еще куча совсем нелестных для меня эпитетов. Я страстно хочу быть с тобой, и у меня бьется лишь одна мысль: «Не смей уходить!» Но… – он встал на колени возле лежащей Марии и нежно-нежно поцеловал ее в плечо. – Я сегодня сам не свой. Не могу всего понять… Все как-то нереально. Все немного не так. Возможно, это оттого, что я привык всегда брать инициативу только на себя… Не знаю… Но я раньше никогда так себя не вел. Не в смысле самих действий, нет! А в смысле самих мыслей, побуждающих к этим действиям. И меня это даже пугает. Мне кажется, я стал терять над собой контроль. И не могу найти этому объяснений. Поэтому я должен сейчас уйти. Если ты не сон и не сказка, то ты всегда останешься явью в моей жизни. И если те чувства, которые возникли между нами, настоящие, то мне нечего бояться нанести тебе смертельную обиду своим уходом. Я хочу все тщательно обдумать и разобраться в первую очередь в себе, – он еще раз поцеловал ее в плечо и встал, тяжело вздохнул. – Ты будешь со мной говорить, если я позвоню тебе по телефону?

Вместо ответа Мария отвернула голову и уставилась в стенку, всем своим видом как бы показывая полнейшее безразличие к происходящему. А через минуту молчания вообще закрыла глаза. Если бы могла, то закрыла бы и уши. Что бы только не слышать шаги уходящего Григория и шум закрывшейся за ним двери. В голове у нее не было ни единой мысли, и во всем теле было только одно чувство – чувство страшного опустошения и бессилия.

Она так и уснула, ничего не соображая и ничего не думая. Организм задействовал защитные механизмы, заставляющие и тело, и мозг выключиться из работы на сверхрежиме и перейти на режим спасительного сна. Но какие-то клеточки мозга все-таки продолжали бодрствовать, потому что утром Мария проснулась с мыслью: «Он же ушел без денег! – и тут же другая мысль: «Так ему и надо, пусть идет пешком!», а потом: «Какая же ты жадная!», и Мария начала спорить сама с собой: «Я жадная?! Я просто экономная!» – «Ты?! Да ты нищенкой готова притвориться, лишь бы обчистить карманы тяжело работающего трудяги!» – «Я делала это совсем с другим расчетом!» – «Но в результате добилась, чего желала, – оставила его без единого сантима». – «Ничего с ним не случится, еще заработает!» – «Пока он шел пешком, наступило утро! Он же может не успеть на работу, и его выгонят! Из-за тебя!» – «Подумаешь! Велика беда! Пойдет в метро и будет бреньчать на гитаре. Еще больше заработает! Потом даже спасибо скажет!» – «Тебе спасибо?! Это он скажет, когда ты ему в шапку мелочь кидать будешь?!»

Мария даже вскочила от такого обвинения и побежала к зеркалу, чтобы увидеть, с кем она спорит. Но в зеркале было только одно отображение, и в голове тоже осталась только одна мысль: «Дура я дура! Что же мне теперь делать?»

А пора было идти на работу. Но как ей этого не хотелось! Впервые в жизни она пыталась придумать причину, в первую очередь, конечно, для себя, чтобы остаться просто дома. Но как она ни напрягала свой интеллект, все равно на переднем плане маячила одна, самая главная причина: у Григория был только номер ее домашнего телефона. Осознав этот факт, внутреннее естество попыталось взбунтоваться: «Где же моя гордость?! Как я могла так низко пасть?! Я себя не узнаю! Все! Иду на работу!» Но прошло несколько минут, а она как сидела возле телефона в салоне, так и не сдвинулась с места.

«Гордость… – думала она. – Почему я должна к ней прислушиваться? Почему я должна на что-то или кого-то оглядываться? Я сейчас уже другая. Я борюсь за себя, за свое счастье! И, наоборот, я не буду собой гордиться, если не добьюсь своего. И не пала я низко. Наоборот, возвысилась! Уверена, я стала выше. Перешагнула тот барьер, за которым человек живет только для себя, и взлетела туда, откуда могу пожертвовать чем угодно, лишь бы милый, желанный «мой» человек мог ко мне прикоснуться, мог меня видеть и слышать. Да! Со стороны чисто женской подобного отношения ко мне я не могла ни предвидеть, ни предположить. Еще ни один мужчина не в силах был от меня оторваться, если я ему давала возможность для сближения. Ни один! А Григорий? Как ему удалось вырваться из двойных тисков? Ведь мы держали его вдвоем. И крепко держали! Но… он ушел. Я даже не допускаю такой мысли, что навсегда, но ушел. И как его вернуть? Он ведь утверждал, что инициатива всегда исходила от него. Как это можно использовать? Не знаю… Ждать? Пока он ее проявит? И сколько? День, два, неделю… стоп, стоп! Если больше, я просто сойду с ума. Надо что-то придумать! Срочно! Но… в первую очередь перезвоню на работу. Скажу, пусть меня не ждут, у меня дела, могу даже сегодня не прийти… Так, сделано! Дальше! Что там у нас на улице? Ага! Уже все работают, ведь у них на час раньше начинается рабочий день. Прекрасно! Значит, пора выпить кофе. И кстати, там очень удобный вид из углового кафе. Вперед!»

И через четверть часа Мария, как всегда элегантная и подтянутая, выпорхнула на улицу и пошла туда, где должен был находиться Григорий. «Все равно он сейчас не позвонит, его не отпустят. Но ведь у него есть мобиль! Хочу надеяться, он им не будет пользоваться в рабочее время. А теперь главное – незаметно зайти в кафе!»

И она, подойдя к нужной улице, осторожно выглянула из-за угла. На лесах никого не было видно. Воспользовавшись этим, перебежала дорогу и вошла в кафе, так и не сводя взгляда с ремонтируемого дома. Ее никто не заметил. Заказав кофе и круассан, уселась за столик, который был будто бы специально предназначен для шпионов. Попросив вдобавок еще и утреннюю газету, Мария вообще стала похожа на засидевшуюся посетительницу, лениво перелистывающую страницы и выискивающую последние светские новости. А все ее внимание было сосредоточено на доме. Вот кто-то вылез из окна на втором этаже и стал продолжать работу, недоделанную лысым усачом в субботу. А вот и он сам появился, прикурил у напарника и пристроился работать рядом. Вдруг из темнеющего портала вышли «нечесаный» мастер и Анатолий. Если бы не патлатый усач, Мария бы вскочила и позвала Анатолия, но ей не захотелось сейчас опять видеть неприятные, бегающие глазенки, и она осталась сидеть. Мастер сел в автомобиль, стоящий напротив входа, и перепарковал его через несколько машин вперед. На освободившееся место Анатолий тут же наставил с десяток мешков с мусором и скрылся в здании. А «нечесаный», покрутившись под лесами и оглядевшись, юркнул в близлежащий бар и минут через десять вышел оттуда с зажженной сигаретой и с покрасневшим до неприличия носом. Прокричав что-то в подъезд, сел опять в свое авто и уехал. И буквально через минуту после этого подъехал контейнеровоз, сразу перекрывший движение в попутном направлении. Водитель выскочил и обратился к работающим на оббивке штукатурки. Те долго не могли ничего понять по-испански и в конце концов беспомощно развели руками. Даже сквозь сигналы скопившихся на перекрестке машин слышно было, как ругается недовольный водила контейнеровоза. И тут вышел Григорий. Он был в облегающей по фигуре синей спецовке и черной шапочке с противосолнечным козырьком. Сказав пару фраз разгневанному водителю, который сразу же успокоился и даже заулыбался, Григорий за несколько секунда очистил заставленное Анатолием место, попросту хватая одновременно каждой рукой по мешку и отшвыривая их на тротуар под самую стену. За это время водитель стал сдавать чуть вперед, а потом сбросил пустой контейнер возле расчищенного места. Григорий подал ему деньги прямо в окно двери, попрощался и, вернувшись к контейнеру, оперся спиной в один его край. «Он что, толкать хочет?» – не поняла Мария. Да, он толкал! Да еще как! Сигналящие водители других машин, в нетерпении ожидающие, пока освободится проезжая часть, вдруг как-то сразу поутихли, и по их ставшим совершенно равнодушным лицам можно было подумать, что им некуда больше спешить. А Григорий, переходя от одного края к другому, затолкал контейнер вплотную к тротуару и забежал в подъезд. «Какой силач! – вздрагивая, подумала Мария. – Даже никого не позвал на помощь!» Еще через минуту вышел Анатолий и стал высыпать мусор из мешков в контейнер. Но только Мария решила, что представился удобный случай его окликнуть, как сверху спустились «молотобойцы». Похлопав товарища по плечу, они показали на часы и махнули в сторону Марии. Она тоже непроизвольно взглянула на циферблат: было ровно десять утра. Видно было, что они звали куда-то Анатолия. А тот вначале не хотел идти. Прокричал что-то в темноту парадного, долго прислушивался, а потом, безнадежно махнув рукой, присоединился к товарищам, уже начавшим переходить дорогу. И шли они в кафе, где сидела Мария. «Вот и прекрасно! На ловца и зверь бежит! – она сразу воспряла духом. – Главное сейчас выведать как можно больше и что-то срочно придумать экстраординарное. Но что?!» – и заулыбалась вошедшему Анатолию: