Читать книгу "Между плахой и секирой - Николай Чадович"

— Вижу! — объявил шагавший впереди Смыков. — Черное яйцо вижу. Правда, пока только самую верхушку… Интересно мне, по какому случаю могли поставить подобный монумент?

— По случаю юбилея рода человеческого, — сказал Зяблик по-прежнему хмуро.

— Первый-то человек, ученые говорят, чернокожим был. В Африке родился. Вот, значит, это его яйцо и есть… от которого все мы произошли.

— А почему только одно? — полюбопытствовала Верка.

— Второе саблезубый тигр оттяпал, — объяснил Зяблик. — А может, супруга евонная откусила, когда убедилась, что у нее не обезьянство хвостатое рождается, а человеческая ребятня.

— Зябля! — позвал приятеля Толгай. — Твой ходил здесь?

— Вроде бы… — Зяблик оглянулся по сторонам.

— Улен видел?

— Ты насчет травы, что ли?

— Ага… Совсем яман улен… Такой плохой… В доказательство своих слов он раздавил каблуком пучок травы, пробившийся сквозь трещину в бетонном покрытии. Трава заскрипела, как сухой снег, и превратилась в мелкую пыль, но не зеленую, а бурую.

— Вот это номер! — Зяблик оглянулся по сторонам. — Да и с деревьями что-то неладно. Как подморозило…

— Ой! — воскликнула Лилечка, сорвавшая лист с ближайшего куста. — Колется!

— Похожие случаи были зафиксированы в Степи, — сказал Смыков, осторожно трогая траву, хрупкую, как крылышки дохлой стрекозы. — Припоминаете, товарищ Цыпф?

— Припоминаю, — кивнул Лева. — Но там пораженные участки располагались мозаично… Пятнами.

— Вот мы на такое пятно и попали.

— Дай-то Бог….

— Пятна разные бывают, — настроение Зяблика, похоже, ухудшилось еще больше. — Сахара на карте тоже как пятно… А попробуй пройди ее из конца в конец.

— Ничего чрезвычайного пока не случилось, — попытался успокоить спутников Цыпф. — Мало ли какая причина могла погубить траву. Вряд ли это как-то отразится на нас.

— Забыли вы, что кони, попробовавшие такой травы, передохли? — продолжал ворчать Зяблик.

— Но мы-то не кони! — вполне резонно возразил Цыпф.

В этот момент позади них раздался звук, похожий на тот, что издает хорошо отточенная коса, врезаясь в массив густого травостоя. Такой звук могло произвести только очень быстро движущееся тело, вылетевшее из зарослей, окаймлявших дорогу слева, и исчезнувшее точно в таких же зарослях справа.

Все непроизвольно обернулись на этот стремительный посвист, быстро затихший вдали.

— Кто-нибудь что-нибудь видел? — после недолгого недоуменного молчания спросил Смыков.

— Мелькнуло что-то… — неуверенно произнес Цыпф. — Темное, кажется…

— Во! — Толгай раскинул руки широко в стороны. — Бик зур! Большой… Туз… Быстрый…

— Это мы и без тебя поняли, — Зяблик прищурился. — Вот только откуда эта хреновина могла взяться? Ноги у нее или крылья?

— Что бы это ни было, но если оно захочет нас догнать, то догонит, — сказал Смыков. — Поэтому спокойно продолжаем движение.

Снова двинулись в путь, но уже с оглядкой. Побуревшая листва на деревьях под порывами ветра издавала не шелест, а тихое дребезжание. Черное яйцо вздымалось впереди, как гора.

Между тем дорога, по которой они шли, приобретала все более странный вид. Обочины, до этого составлявшие с бетонным полотном единую плоскость, вздымались все выше. Груды земли, обвалившиеся с этих стен, оставляли для прохода совсем узкое пространство. Многочисленные трещины разрывали дорожное покрытие вдоль и поперек. Ватага уже шла как бы по дну ущелья.

— А не лучше ли нам выбраться наверх, — предложил Смыков. — Как-то неуютно я себя в этой канаве чувствую.

Никто не стал ему перечить, и люди, помогая друг другу, вскарабкались на нависший над дорогой карниз.

— Если дождик пойдет, тут все затопит, — сказала Верка. — На лодках можно будет плавать.

— Эх, мать честная! — Зяблик в сердцах даже плюнул вниз. — Опять мы облажались! Опять куда-то не туда забрели!

— Как вы думаете, отсюда до Отчины далеко? — упавшим голосом поинтересовалась Лилечка.

— Если все будет хорошо и мы попадем в Гиблую. Дыру, то недели через полторы-две доберемся до Кастилии, — объяснил ей Цыпф. — А там уже и до дома рукой подать.

Мертвая трава противно скрипела под ногами. Каждый шаг оставлял на ней отпечаток более четкий, чем чернильный штамп на казенном документе. Еще несколько раз им довелось услышать шум, производимый какими-то неведомыми массивными телами, — иногда это был уже знакомый стремительный посвист, а иногда тяжкий грохот, сопровождаемый треском ломающихся деревьев.

Смыков, продолжавший шагать в авангарде отряда, раздвинув очередной куст, задребезжавший при этом так, словно его покрывали не листья, а кусочки металлической фольги, внезапно резко отпрянул назад. Из-за куста вспорхнула целая стая пестрых птиц и, недовольно треща, расселась на ветках ближайших деревьев.

— Уф-ф, — Смыков вытер лицо сгибом локтя. В руке у него был зажат пистолет. Никто и не заметил, когда он успел его выхватить. — Идите-ка гляньте…

Посреди небольшой полянки, трава на которой под птичьими лапами обратилась в прах, из земли торчали три человеческих торса. Лица людей уже были расклеваны птицами, а вместо глаз зияли черные ямы. Определить их принадлежность по одежде, покрытой запекшейся кровью и птичьим пометом, было сейчас невозможно.

Первым к мертвецам решился подойти Зяблик. Поочередно ощупав головы всех троих, он категорическим тоном заявил:

— Аггелы! Вот у этого рога уже вполне приличные.

— Кто же их так? — голос у Лилечки непроизвольно опустился до шепота.

— А никто, — подумав немного, сказал Зяблик. — Когда казнят или мучают, закапывают по горло, а не по грудь. Да и руки снаружи не оставляют. Этот вот даже нож сжимает… И этот тоже… Откопать себя пробовали, да не вышло. Задушила мать-сыра земля…

— И это нам знакомо, — Смыков тоже подошел поближе. — Помните, на сборе в Подсосёнье кто-то рассказывал, как в Агбишере быки погибли. Камень вроде жижи стал, а когда скотина в нем по самые рога увязла, опять отвердел.

— Земелька-то ого-го-го! — Зяблик растер в пальцах комок грунта, взрыхленного ножами погибающих аггелов. — Вера Ивановна, как, по-вашему, отчего наступила смерть?

— Так вам сразу и сказать? Без вскрытия? — Верка обошла вокруг мертвецов.

— Вы хотя бы примерно…

— Скорее всего отек легких… Как следствие ухудшения их вентиляции. Так всегда бывает, когда дыхание по какой-нибудь причине затруднено. Птички их уже потом клевали.

Смыков при содействии Зяблика попытался выдернуть одного из аггелов наружу, да не получилось — сидел он в земле плотно, словно успел там корни пустить.