Читать книгу "Вспомни о Флебе - Иэн Бэнкс"

Он пустился по лазу в направлении хвоста поезда, к тому месту, над которым находился реактор.

Идиранин все говорил и говорил. Авигер слышал, но не слушал. Он смотрел на монстра краем глаза, но на самом деле толком ничего не видел. Он рассеянно разглядывал свое ружье, напевал что-то себе под нос и думал о том, что бы он сделал, если бы каким-то образом сумел найти сам этот Разум. Что, если бы все остальные погибли, а он остался бы с этим устройством? Он знал, что идиране, возможно, неплохо заплатили бы за Разум. И Культура тоже заплатила бы. Деньги у них есть, хотя внутри собственной цивилизации они ими и не пользуются.

Мечты, мечты; но события могут разворачиваться непредсказуемо. Никогда не знаешь, какая тебе выпадет карта. Он бы прикупил себе немного земли – островок на какой-нибудь приятной и безопасной планете. Сделал бы себе омоложение, стал бы разводить каких-нибудь дорогих скаковых животных и, пользуясь своими связями, познакомился бы с богатыми людьми. Или нанял бы кого-нибудь для тяжелой работы. Если у тебя есть деньги, то это не проблема. И вообще все – не проблема.

Идиранин продолжал говорить.

Его ладонь была почти свободна. Ничего другого пока ему не удалось, но, может, немного позднее ему удастся высвободить всю руку; с каждой минутой манипулировать ею становилось все легче. Гуманоиды уже некоторое время находились в поезде – сколько они там еще пробудут? Маленькая машина задержалась там не слишком надолго. Хорошо, что он успел вовремя заметить, как она появилась из устья туннеля. Он знал, что машина видит лучше его, и несколько мгновений опасался, что она заметила, как он пытается высвободить руку – ту, что была по другую сторону от старика-гуманоида. Но машина исчезла в поезде, и ничего не случилось. Он продолжал следить за стариком, проверять его. Казалось, что гуманоид забылся в своих грезах. Ксоксарле все говорил и говорил, рассказывая воздуху об идиранских победах.

Его рука почти высвободилась.

С опоры – в метре над его головой – просыпалось немного пыли, которая полетела вниз в практически неподвижном воздухе и упала почти, но не точно, вниз по вертикали. Пыль отнесло немного в сторону от него. Он посмотрел на старика и натянул провода на своей руке. Да вылезай ты, черт тебя дери!

Чтобы попасть в небольшой проход, которым Унаха-Клосп хотел воспользоваться, ему пришлось стучать по изгибу лаза, делая его менее угловатым, более плавным. Это был даже не лаз, а кабельная трасса, но она вела в реакторный отсек. Автономник проверил свои сенсоры: уровень радиации здесь был такой же, как и в других отсеках поезда.

Он продрался сквозь небольшой зазор, проделанный им между кабелями, и попал в металлические и пластиковые внутренности безмолвного вагона.

Я что-то слышу. Что-то приближается подо мной…

Огни слились в непрерывную линию. Они мелькали слишком быстро, и почти ничей глаз не смог бы различить каждый из них в отдельности. Огни впереди, по ходу поезда, на поворотах выглядели сплошными кривыми линиями; на концах прямых отрезков они представали поодиночке, потом росли в размерах, соединялись в ленту и проносились мимо, как падающие звезды на черном небе.

Поезду понадобилось немало времени, чтобы набрать максимальную скорость; долгие минуты он боролся с инерцией своей тысячетонной массы. Теперь, преодолев ее, он гнал себя и столб воздуха перед собой со всей скоростью, на какую был способен, мчась по длинному туннелю с ревом и треском, каких еще не знали эти темные лабиринты. Покореженные стенки его вагонов разрывали воздух и ударялись о кромки взрывостойких дверей – скорость состава от этого уменьшалась мало, но значительно возрастал шум.

Вой работающих двигателей локомотива и крутящихся колес, покоробленного корпуса, прорывающегося сквозь воздух, и того же воздуха, вихрящегося в открытых пространствах пробитых вагонов, отражался от потолка и стен, консолей и пола, наклонного армированного стекла.

Глаз Квайанорла был закрыт. В его ушах – в такт с наружным шумом – пульсировали барабанные перепонки, но мозг не получал никаких сигналов. Голова его, словно живая, слегка подпрыгивала на дрожащей консоли. Рука его подрагивала на прерывателе автоматического торможения, словно воин нервничал или боялся чего-то.

Намертво втиснутый, приклеенный, приваренный собственной кровью, он выглядел как странная поврежденная часть поезда.

Кровь засохла. Как вокруг тела Квайанорла, так и внутри его она прекратила течь.

– Как дела, Унаха-Клосп? – раздался голос Йелсон.

– Я нахожусь под реактором, и я занят. Если что-нибудь найду, дам вам знать. Спасибо.

Автономник выключил коммуникатор и посмотрел вперед – там внутри черной оболочки вились провода и кабели, исчезая в кабельной трассе. Здесь их было больше, чем в переднем поезде. Разрезать их или попытаться найти другой ход?

Решения, решения.

Рука его освободилась. Он помедлил. Старик по-прежнему сидел на паллете, поигрывая своим ружьем.

Ксоксарле позволил себе маленькую передышку и пошевелил рукой, вытянул пальцы, сжал их в кулак. Мимо его щеки медленно пролетели несколько пылинок. Он перестал сгибать руку.

Он наблюдал за пылью.

Дыхание, нечто меньшее, чем дыхание, щекотало его руки и ноги. Как странно, подумал он.

– Я только хочу сказать, – повернулась Йелсон к Хорзе, чуть передвинув ноги на консоли, – что, на мой взгляд, неразумно тебе пускаться в путь одному. Тут что угодно может случиться.

– Я возьму коммуникатор и буду регулярно выходить на связь, – сказал Хорза.

Он стоял, скрестив руки и спиной опираясь на край пульта, на котором лежал шлем Вабслина. Инженер знакомился с органами управления поезда. Оказалось, что устроены они довольно просто.

– Это основы основ, Хорза, – сказала ему Йелсон, никогда нельзя идти одному. Чему тебя только учили в этой дурацкой академии?

– Если мне будет позволено выразить мое мнение, сказала Бальведа, сцепив перед собой руки и глядя на мутатора, – то я поддержу Йелсон.

Хорза смерил агента Культуры взглядом, полным недовольного недоумения.

– Нет, тебе не позволено выражать своего мнения, сказал он ей. – Ты вообще на чьей стороне, Перостек?

– Ах, Хорза, – усмехнулась Бальведа, скрестив руки, – после всего, что произошло, я почти что чувствую себя членом команды.

На консоли приблизительно в полуметре от чуть покачивающейся медленно остывающей головы полукапитана Квайанорла Джидборукса Стогрле III быстро-быстро замигал огонек. Одновременно в кабине зазвучал высокий воющий звук, распространившийся на весь первый вагон и переданный на несколько других пультов управления в мчащемся поезде. Квайанорл, чье тело было надежно вдавлено в кресло инерцией поезда, ревущего на длинной кривой, расслышал бы этот звук, будь он жив. Что же касается гуманоидов, то лишь немногие из них различали звуки такой частоты.