Читать книгу "По волчьему следу - Екатерина Лесина"

и закрывал глаза на пропажи… может, даже подсказывал, кого взять, чтоб шуму не было. В городе всякого отребья хватает. К чему к людям… иным лезть, внимание привлекать?

Дерево.

Надо подойти к дереву.

Там люди. Как Бекшеев забыл-то про них? Висели вон вниз головой, а теперь лежат в листве и не шевелятся. Это… плохо. Очень плохо. И он заковылял так быстро, как сумел.

Псы подняли головы, провожая взглядом. Их, собачьему разуму, невдомек, что произошло. Менталисты… интриги… брат про род Гертвигов знать должен.

- Болезнь, - этот осколок большой картины лег в руку. – У него не чахотка… по-моему, из их рода редко кто доживал до старости. Менталисты сами по себе здоровьем не отличаются. Чем ярче дар, тем сложнее его удержать. И с ума сходят часто. Едва ли не чаще прочих… вот. Он понял, что болен. И что вот-вот умрет… и решил…

- Лечиться? Там?

- Не совсем. Думаю, он догадывался, что вылечить это… невозможно. Или сложно. Что деньги нужны. Хотя… у него должны были быть.

- Должны были. Ферма не выглядит бедной, да и у контрабандистов взяли бы прилично.

- Именно. Дело не в деньгах. Ему нужен был именно перстень. Символ рода.

- Рода, который так… заляпался?

- Тут… есть нюанс. Юридический. Его отец покончил с собой до признания его виновным. Брат был объявлен мертвым. Иных наследников в тот момент времени не нашлось. Но поскольку в судебном порядке род… не подвергся лишению имени и привилегий, то Генрих… или скорее его сын мог бы заявить права.

- Чего? – удивление Зимы живое. И недоверия в голосе хватает.

- Ребенок точно не отвечает за деяния предков… - пояснил Бекшеев. – И соответственно, мог бы потребовать возвращения… имущества. Да, вернули бы не все, но родовые земли можно отнять лишь по решению королевского суда. А он, как понимаешь, не станет мараться и лишать сироту наследства. Это дурно скажется на репутации.

- Все же вы замороченные…

- Не мы. Законы такие… перстень и тот, кого он бы принял, а он бы принял по родству крови или силы, доказывает право на владение землей и именем. Не говоря уже о том, что сам перстень дает доступ к силе рода. Но сомневаюсь, что Генрих всерьез рассчитывал вылечиться. Он видел, что перстень не помог его брату, так что… да, думаю, дело в наследстве, которое он рассчитывал оставить своему сыну. И во времени… он бы дотянул до рождения, может, еще пару лет выиграл. Подсказал бы, что и как дальше. А там Васька бы проследил, и за сыном, и за сестрой…

- Вот… засранец.

- Может, и так… а может, у него выбора особо не было. Или не видел он его…

- Еще оправдай.

- Я не судья, - Бекшеев покачал головой. – И не буду никого ни оправдывать, ни обвинять. Пусть тут… суд разбирается.

Дерево умерло.

Это Бекшеев почуял издали. И подходить нужды не было, но он подошел, потому что под деревом, на осыпавшихся, проржавевших листьях, лежали люди.

Сперва показалось, что и они мертвы.

Но нет.

Дышат.

Этот вот, здоровый, вывернувшийся из веревок, в одежде, от которой остались клочья, лежал на спине, подняв руку, и пальцами шевелил. Он смотрел на эти шевелящиеся пальцы и улыбался, как ребенок. А на губах пузырилась слюна.

Второй свернулся в клубок, обняв колени руками, и голову уткнув в них.

Третий…

Третий все же был мертв.

А вот Егорка-Василек жил. И лежал… на боку лежал, явно упал неудачно. Приближение слышал… голову повернул, уставился на Бекшеева.

- Добей, - попросил он.

И лицо стянуло судорогой.

- Я не по этому делу.

- Чистоплюй штабной, - Егорка-Василек сплюнул и зашелся кашлем. От кашля его тело судорожно дергалось, а потом дергалось само по себе, без кашля, пока не застыло, вытянувшись струной.

- Падучая, - сказала Зима. – Им тут пришлось… нелегко.

Это верно. Сюда некромант направил первую волну. И теперь одежда на людях расползалась гнилыми клочьями.

- Извините, - раздался голос. – Я… я просто не видел другого выхода.

Очнулся, стало быть.

И Софья тут же, стоит, держит под руку, и взгляд её снова пуст и неподвижен. Но это ложь. Бекшеев знает, что видит она куда больше прочих.

[1] Книга реальная, выпуска 1844 г, так что, у кого завалялась малосольная осетрина, можете рискнуть и проверить рецепт

[2] В нашей истории Нюрнбергский трибунал стал первым за историю процессом, в котором ответственность за разжигание войны возлагалась на конкретных людей. Так после первой мировой войны звучали требования о привлечении императора Вильгельма II к ответственности, даже разговоры о международном трибунале были. Но закончилось все ничем. Кайзер лишился власти и вынужден был бежать в Нидерланды, которые отказались выдать его для суда. На том все и завершилось. Более того, в изгнании кайзер писал мемуары, капиталы он сохранил, а чуть позже ему вернули и большую часть конфискованных во время революции земель. Он начал активно инвестировать в промышленность Германии и по началу даже приветствовал приход ко власти нацистов. Капитулировав, верхушка третьего рейха во многом рассчитывала на сходный сценарий, однако в этот раз суд состоялся. К слову, союзники предлагали именно вариант «найти, допросить и расстрелять», тогда как Сталин настаивал именно на открытом юридическом процессе с конкретными обвинениями, которые должны были быть доказаны. Кстати, по результатам процесса из 24 обвиняемых 3 были оправданы и освобождены в зале суда.

Глава 51 Дуплет

Глава 51 Дуплет

«…согласно существующему порядку все источники являются собственностью Империи, на чьих бы землях они не располагались. Учет и наблюдение за активностью источников представляется крайне необходимым для предотвращения ситуаций полного истощения или же…»

«Основы магического права», обязательный общий курс Императорского университета

Некромант выглядел смущенным, но… не таким растерянным, как прежде. Он будто цельнее стал, что ли. И взгляд переменился. Исчезли из него недоумение, какая-то виноватость скрытая.

А силы вот почти не чуялось.

Если прислушаться, тогда, конечно, да, что-то этакое сказывалось. И зверье не обманешь. Вон, волкособы скалятся, знают, что это за человек… жаль их. И как быть? Без Михеича пропадут точно. Или одичают, отчего людям много