Читать книгу "Борьба великих государств Средиземноморья за мировое господство - Эрнл Брэдфорд"

имеют все основания благословлять память сэра Джорджа Рука – роль скалы в Наполеоновских войнах имела первостепенное значение. Обладая этой базой, королевский флот смог запечатать вход в Средиземное море.

В XVIII, XIX и XX веках фортификационные сооружения и подземные галереи Гибралтара сильно увеличились, так что скала в действительности стала неприступной крепостью. Как писал в XIX веке американец А. Х. Филд в книге «Гибралтар», «все места, которые только можно было использовать, были заняты пушками, которые нередко обнаруживались в самых укромных уголках, среди гераней и цветов, с большими кучами ядер и снарядов рядом – некоторые из них имели гигантские размеры. Все они были поставлены в удобных местах, защищены от вражеского огня и готовы к использованию».

Гибралтарские маготы не являются, как раньше считали, потомками обезьян, оставшихся в Европе, когда морские ворота открылись и океанские воды хлынули в Средиземноморский бассейн. На скале не обнаружено окаменевших останков обезьян. Вероятно, их завезли римляне или мавры. Однако в одной пещере, что на северном краю скалы, сохранились свидетельства существования двух африканских млекопитающих, слона и носорога. Если не считать ввезенную флору – британцы и сегодня увлекаются садоводством и огородничеством, как и в дни генерала Элиота, – изоляция и голая поверхность этой странной скалы ограничили средиземноморскую растительность дикой оливой и пинией. Оба растения, по-видимому, произрастали здесь с тех самых пор, как первые мореплаватели останавливались у скалы, чтобы взглянуть на океан, за которым кончался мир.

Глава 4

Линейный корабль

Долгий период апатии, в которую погрузилось море, приближался к концу. Шторм, начавшийся в Европе, не оставил Средиземноморье в стороне. Будущее мира опять в значительной степени зависело от этого древнего кокпита народов. Слово «кокпит» в морской терминологии означает кормовую часть нижней палубы военного корабля – это место выделено в бою для раненых. Теперь на средиземноморскую сцену, от Гибралтара до Египта и Леванта, вышел военный корабль – военное парусное судно.

Французская революция и Наполеоновские войны продолжались с 1792 по 1815 год. Бои шли на полях сражений Европы, на океанских просторах и на Средиземном море. Именно здесь великого корсиканца постигла катастрофа, когда экспедиция в Египет потерпела крах из-за уничтожения целого флота в битве на Ниле. Если на суше революционный пыл французов в то или иное время обращался против почти каждой европейской нации, на море силами мерились британцы и французы. В конце концов, хотя амбиции Наполеона были разбиты на поле Ватерлоо, именно исход борьбы между этими народами на море определил ход истории в следующем веке. Снова, как в затянувшейся борьбе между Римом и Карфагеном, велось сражение между Левиафаном и Бегемотом, морской империи против империи сухопутной, нации купцов и торговцев против нации трудолюбивых крестьян. В этом случае – и только потому, что британцы, в отличие от карфагенян, не забыли, что их существование зависит от господства на море, – вопрос решился иначе. Наполеон, полководец, законодатель и государственный деятель, не любил море ничуть не меньше, чем древние римляне. Нельсон, с другой стороны, спотыкался, когда выходил на сушу.

Корабль, гордо качаясь на волнах Бискайского залива, двигался вперед. Он направлялся на Средиземноморский театр военных действий, красивый и уверенный, словно морская птица. Французские и английские корабли отличались друг от друга лишь в мелких деталях, причем, когда речь шла о дизайне или комплектовании командой, счет неизменно был в пользу французов. Английские кораблестроители-проектировщики были хорошими, но французские часто были лучше. А когда дело доходило до команд, французы определенно поступали умнее. Именно французы стали платить своим рыбакам за то, чтобы они прошли подготовку в резерв. Англичане, с другой стороны, все еще зависели от призванных на службу людей. Из них собирались команды для – говоря словами адмирала Мэхэна – далеких, потрепанных штормами кораблей, на которые Великая армия никогда не смотрела, но которые всегда стояли между ней и мировым господством.

Самый известный военный корабль в истории – «Виктори» – был неразрывно связан со Средиземным морем. Он участвовал в освобождении Гибралтара, осаде корсиканской Бастии и Кальви. Поскольку он был во многих отношениях типичным представителем больших линейных кораблей, которые доминировали на море до появления пара, краткое описание его устройства и жизни на борту будет уместным для воссоздания исторических событий конца XVIII – начала XIX века.

Спущенный на воду в 1765 году на верфи в Чатэме, Кент, корабль «Виктори» стал пятым в королевском флоте, носящим это название. Первым был флагман сэра Джона Хокинса во время борьбы с армадой в 1588 году, ставший свидетелем крушения испанских надежд в холодных водах, омывающих Британские острова. Елизаветинский галеон имел водоизмещение всего 800 тонн. Зато новый корабль «Виктори» – типичный представитель больших линейных парусников – был рассчитан на 2000 тонн, хотя, по примерным оценкам, его водоизмещение составляло около 3500 тонн.

Уильям Теккерей позже писал, что останки «Виктори» должны быть священными реликвиями для каждого англичанина. Корабль был построен из английского дуба и вяза. Его дубовый корпус имел толщину более двух футов, ахтерштевень состоял из одного цельного ствола дерева. Для постройки корабля в основном выбирались деревья возрастом около ста лет. Киль длиной 150 футов был сделан из древесины тикового дерева – самой твердой и не подвластной древоточцу древесины в мире. Он был защищен фальшкилем из вяза. Крепеж – дубовые шпильки – нагели, а также медные болты. Ни по использованным материалам, ни по конструкции этот корабль не был похож на средиземноморские суда.

Команда состояла из 850 человек. На корабле были достаточные запасы воды и продовольствия, чтобы проводить в море четыре месяца без захода в порт, а запасы пороха и ядер были рассчитаны, если не произойдет непредвиденного большого сражения, на три года. Даже большая родосская каррака бледнела в сравнении с гигантскими кораблями века парусов. Их самой примечательной чертой был огромный вес металла, который они несли на борту. Уроки прошлого были хорошо усвоены. Теперь все понимали, что исход сражения, а следовательно, судьбу империй определяет бортовой залп. Такие корабли, как «Виктори», считали трехпалубными – по трем орудийным палубам, хотя всего на них имелось семь уровней. На нижней орудийной палубе находились самые тяжелые пушки – 32-фунтовые, на средней – 24-фунтовые, на верхней – 12-фунтовые. Такие корабли, по сути, являлись плавучими батареями. Они были способны не только вступить в бой с себе подобными, но и разнести на части береговой форт.

Знаменитый бортовой залп, о котором так много писали и в исторической, и в художественной литературе, не означал, что все пушки одного борта должны выстрелить