Читать книгу "Сумеречный Взгляд - Дин Кунц"

— Она мертва?

— Нет.

— Она так тихо лежит.

— Она без сознания.

— Так неподвижно.

— Заткнись.

Вот. Скрежет, стук.

Я вытянул шею, повернул голову.

Больше ничего.

Воображение?

Я попытался вспомнить, сколько патронов в обойме пистолета. Полная обойма — десять патронов. Два я израсходовал на гоблина, которого убил в воскресенье в туннеле с шахматным освещением. Еще два — на того, которого застрелил здесь. Остается шесть. Хватит с головой. Может, мне и не удастся прикончить оставшегося противника — если он вообще есть — шестью выстрелами, но совершенно очевидно, что я успею выстрелить прежде, чем эта проклятая тварь одолеет меня.

Тихий скользящий звук.

Напрягать зрение было бесполезно. Но я все же напряг.

Чернота, глубокая, как у бога в ботинке.

Тишина.

Но... вот. Еще один стук.

И странный запах. Кислый запах дыхания гоблина.

Тик.

Где?

Цок.

Над головой.

Я упал на спину, прямо на Райю, выпустил три пули в потолок, услышал, как одна из них рикошетом отскочила от камня, услышал нечеловеческий вопль, но не успел выпустить три оставшихся пули, потому что тяжело раненный гоблин рухнул на пол рядом со мной. Почуяв меня, он взвыл, лягнул, обвил своей необычно сложенной, но чудовищно сильной рукой мою голову, притянул меня к себе и запустил зубы мне в плечо. Он, очевидно, полагал, что впивается мне в шею, чтобы мгновенно убить, но темнота и боль помешали ему. Когда он вырвал из моего тела зубы вместе с куском плоти, у меня оставалось как раз достаточно сил и присутствия духа для того, чтобы ткнуть стволом ему в челюсть, под горло, и выпустить три пули, оставшиеся в магазине, вышибая ему мозги через затылок.

Темный туннель завертелся.

Я вот-вот мог потерять сознание.

Это было совсем не дело. Мог быть и пятый гоблин. Если я отключусь, я могу никогда не очнуться.

И мне надо было позаботиться о Райе. Она была ранена. Она нуждалась во мне.

Я потряс головой.

Укусил себя за язык.

Несколько раз глубоко вздохнул, очищая легкие, проясняя мозги. Крепко-крепко зажмурился, чтобы туннель перестал вертеться.

Произнес вслух:

— Я не отключусь.

И отключился.

* * *

Так как у меня не было возможности этак между делом поглядеть на часы и засечь точное время, когда я потерял сознание, то приходилось полагаться на чутье, и я решил, что отключился не на очень долго. Минуту, самое большее две.

Когда я очнулся, с минуту я лежал и прислушивался, пытаясь уловить шум-сухих-листьев-гонимых-ветром — легкую поступь гоблина. Потом до меня дошло, что, будь в туннеле еще демон, даже минута-другая обморока стали бы для меня последними.

Я пополз по каменному полу среди мертвых оборотней, слепо шаря во тьме обеими руками в поисках одного из фонарей, но натыкался только на остывающую кровь.

«Повредить источник энергии в аду — грязная работенка», — с легким безумием подумал я.

Я чуть не рассмеялся при этой мысли. Но смех прозвучал странным пронзительным звуком, чересчур странным. Поэтому я задушил его в себе.

Затем я вспомнил про свечи и спички в одном из внутренних карманов моей крутки. Я вытащил их дрожащими руками.

Язычок пламени затрещал и лизнул темноту, отгоняя ее, хотя и недостаточно для того, чтобы я смог осмотреть Райю так внимательно, как было необходимо. Но, по крайней мере, при помощи свечи я отыскал оба фонарика, вынул из них севшие батарейки и вставил новые.

Задув свечу и спрятав ее в карман, я подошел к Райе и опустился на колени рядом с ней. Фонарики я положил на пол, направив их яркие лучи таким образом, чтобы они скрещивались над ней.

— Райа?

Она не ответила.

— Пожалуйста, Райа.

Тишина. Она лежала совершенно неподвижно.

Слово «бледная» было как нарочно создано для того, чтобы описать ее вид.

Я увидел начавший темнеть синяк, покрывающий правую сторону ее лба. Он тянулся дальше — до виска и вниз за скулой. В уголке ее рта была кровь.

Всхлипывая, я приподнял ей веко, но я не знал, на что, черт возьми, нужно обращать внимание, поэтому попытался уловить ее дыхание, приложив руку к ее ноздрям. Но моя рука так сильно тряслась, что я не мог определить, дышит ли она. Наконец я сделал то, что меньше всего хотел делать: взял ее руку, поднял и обхватил пальцами запястье, чтобы нащупать пульс, который я не мог обнаружить, не мог обнаружить, боже милостивый, не мог. Тут до меня дошло, что я могу увидеть ее пульс — он слабо бился у нее на висках, едва различимыми толчками, но все же бился. Когда я осторожно повернул ей голову набок, то увидел пульс и на шее. Жива. Может быть, еле-еле. Может быть, ненадолго. Но жива.

С новой надеждой я осмотрел ее в поисках ран. Ее лыжная куртка была распорота, и когти гоблина проникли ей в левое бедро, откуда вытекла кровь, к счастью, немного. Я боялся искать причину кровотечения у нее изо рта, потому что это могло быть внутреннее кровотечение и ее рот мог быть полон крови. Но крови во рту не было. Рассечена губа, вот и все. В общем, не считая синяков на лбу и на лице, она казалась не задетой.

— Райа?

Ничего.

Мне нужно было вытащить ее из шахты на поверхность прежде, чем начнется следующая серия обвалов, или прежде, чем придет еще одна поисковая партия гоблинов... или прежде, чем она умрет без медицинской помощи.

Я выключил один фонарик и сунул его в глубокий удобный карман брюк, где перед этим держал пистолет. В любом случае оружие мне больше не понадобится, потому что, если я снова столкнусь с гоблинами, меня, ясное дело, одолеют прежде, чем я успею уничтожить их всех, независимо от того, каким количеством оружия я буду располагать.

Поскольку она не могла идти, я понес ее. На правой икре у меня было три отметины от когтей гоблина. Пять ран на боках — три на левом, две на правом — сочились кровью. Я был избит, ободран, тело болело и горело в сотне мест, но каким-то образом я все же нес Райю.

Мы не всегда черпаем силу и мужество из несчастий; иногда они разрушают нас. Не всегда в моменты кризиса у нас бывает приток адреналина и сверхчеловеческих возможностей, но все же это случается достаточно часто, чтобы войти в легенды.

В этих подземных коридорах это произошло со мной. Это не был внезапный всплеск адреналина, который придает мужу сил поднять разбитый автомобиль с придавленной женой с такой легкостью, словно поднимает какой-нибудь чемоданчик, не буря адреналина, которая дает матери силы сорвать с петель запертую дверь и пройти через горящую комнату, спасая свое дитя, не ощущая при этом жара. Нет, думаю, это было непрерывное капанье адреналина, длившееся на удивление долго и поступающее аккурат в том количестве, которое требовалось мне, чтобы продолжать путь.