Читать книгу "Гранит науки и немного любви - Ольга Романовская"

Пирог с черникой в Эдвина уже не влез: закормила. Он, шутя, даже поинтересовался, не собралась ли я убить его таким изощрённым способом. Ну уж нет, Эдвин Лазавей, вы нужны мне живым!

Уже в постели, в темноте, замучила Эдвина вопросами – такова уж женская природа, любим мы поговорим о чувствах. Выпытала всю подноготную и поколотила: мерзавец приврал насчёт любви! Оказалось, что тогда, в конце зимы, я просто нравилась, да и самолюбие грело, что красивая женщина испытывает к нему серьёзные чувства. Разумеется, Лазавей называл вещи иначе, но понять то, что не договаривают, нетрудно. А ведь всего лишь проговорился, что сейчас всё не так, как весной, что что-то изменилось. В общем, планировал меня, гад, на роль любовницы, зато теперь клялся, что только со мной ему тепло.

– Это как? – отвернувшись к стене, буркнула я.

– Просто. Агния, ну не лгал я, просто преувеличил! Как тебе доказать, что никакая другая мне не нужна?

Я изображала глухую, слепую и немую, а Эдвин изо всех сил вымаливал прощение. Сообразив, что поцелуйчики не прокатят, в сердцах пообещал десять баллов на экзаменах по всем своим предметам. Зная, как рьяно Лазавей блюдёт честность оценок, это большая жертва, только я отказалась.

– Хорошо, верю, – не могла я долго сердиться на того, кого отбила у самой Осунты Тшольке, – а теперь поведай, почему вдруг занялся домом? Помнится, Алоис затеял ремонт, когда сделал предложение Маргарите.

Теперь молчал Эдвин. Та-а-к, удар попал в цель?

– Просто тебе многое не нравилось, – наконец изрёк Лазавей. – Мы живём вместе…

– Давно ли? – подловила я.

– С августа месяца. Забирай дочку и устраивайся.

– Что, решил с Марицей ближе познакомиться? – довольно улыбнулась я. Неужели дело сдвинулось с мёртвой точки? – Она тебе понравится, никаких хлопот не доставит.

– Ну, не знаю… Я с детьми как-то до этого… Хорошо-хорошо, – тут же резко сменил гнев на милость Эдвин, вспомнив о том, что виноват, – она прелестный ребёнок! Честно, Агния.

Поживём – увидим. Если Лазавей примет Марицу, то точно женится. Да и сам грядущий переезд – огромный шаг. Совместное хозяйство абы с кем не заводят, а любовницу в свой дом не селят. Всего через полгода я перебираюсь к Эдвину – полдела сделано.

В Вышград вернулась в конце августа. Едва вырвалась: Алоис пытался припахать к работе няни. Маргарита его поддерживала – рвалась на работу. С трудом, не без помощи Эдвина, отбилась от этих двоих – их дети, пусть и разбираются. Ох, и тут же получила обвинение в нелюбви Вазэру и Сафире – брату и сестре. Пришлось напомнить, что кое-кто мне не отец. Ответ поражал краткостью: «Зараза!» Вот и гадай, какую бездну смысла вложил в это слово Ксержик.

– Это, конечно, не моё дело, но у вас проблемы, магистр Ксержик, – заметил обнимавший меня за плечи Лазавей.

Алоис глянул на него исподлобья:

– Да, проблемы, поделиться могу. Одно утешает, что Агния и на вас отыграется.

– Я не о детях, – как-то сразу стушевался Эдвин, заёрзал, убрал руки. Ладно, я не Франка, таким образом к себе мужчину не привязываю. – Я о ваших семейных отношениях. Агния ведь ваша дочь, а вы…

– Да не скрываю я этого! Что вам от меня нужно? – Алоис пребывал в тихом бешенстве. Причина тому – орущие с утра дети, сбежавшее молоко и выговор Маргариты. – Отец-дочь? Да называй ты и катись отсюда!

Меня сгребли в охапку, чмокнули в нос и выставили за дверь, наградив угрозой припомнить отказ покачать хоть одного младенца.

Марица смотрела на нас с недоумением. Топала она своими ножками, подросла уже, на дворе тепло. Хлопала глазками и не могла понять, почему взрослые бранятся. Объяснить, увы, не могла: Алоис объяснению не подлежит.

Когда за нами захлопнулась дверь, Эдвин рассмеялся. Хохотал долго, отмахиваясь от вопросов и характерных движений пальца у виска, и наконец выдал: «Ну и семейка!»

Переезд хуже пожара. Народ не врёт, проверила на своей шкуре. Ремонт – это два пожара. На то, чтобы всё обустроить, отмыть, ушло две недели, зато по истечению их дом Эдвина сиял чистотой и уютом. Изжила я холостяцкий дух, теперь вместо него смех Марицы.

Дочка у меня умница – не дичилась «дядю», не проказила назло ему, поэтому ужились. Я старалась, чтобы Эдвин проводил с ней как можно больше времени, гулял, разговаривал, и всё ждала, во что это выльется.

Мы с Лазавеем постепенно открывали для себя много нового. На дневной свет вылезли привычки, которых за цветами и конфетами не замечаешь: от носков до выговора. Приходилось терпеть и притираться.

Осторожно выяснила, как Эдвин относится к моему желанию учиться. Оказалось, положительно: умная любовница его не пугала, хотя до умной магини мне ещё далековато. Вечерами вместо того, чтобы миловаться, приставала с разными заклинаниями. Эдвин шутил, что книги от меня нужно прятать, потому как умудряюсь открыть те, где ничего не пойму. Так что вместо эффектных пасов училась медитации и преобразованию природы магии. Лазавей сказал, что иначе экзамены на первый курс факультета Вспомогательного чародейства в будущем году с треском провалю. При словосочетании «Вспомогательное чародейство» я морщила нос, на что Эдвин неизменно замечал, что большего не вытяну:

– Помощник мага – это не паразит, а верный товарищ. Хорошая защита, умение лечить – дорогого стоит. С травами ты дружишь, так что попрошу, если не провалишься, зачислить именно на курс лекарей. Будешь потом с семейством Ксержик по могилам и горам прыгать, тылы прикрывать.

Приятно, утащи меня русалки в хоровод, когда любимый человек в тебя верит.

Вернувшаяся от родных Светана удивилась, застав мою кровать пустой. Тут же понеслась в деканат, решив, будто меня отчислили. Бедный магистр Тревеус выслушал порцию её визга, не в силах прервать бесконечный эмоциональный поток, и только потом, обвинённый во всех смертных грехах, робко смог оправдаться. Узнав, что я жива-здорова и проживаю на территории Академии, Светана понеслась к Эдвину. И застала на пороге дома меня, спокойно преспокойно вытряхивающую половичок.

– Подруга называется! – задыхаясь, выпалила Светана. – Хоть бы записку оставила!

Действительно как-то на радостях забыла. Нехорошо получилось.

Пригласила Светану в дом, на кухню – известное место сборища всех лиц женского пола. Там за чаёчком перемываются кости родным и соседям, строятся военные кампании, вынашиваются планы мести, готовятся приворотные зелья и провозглашается вечное: «Все мужики – козлы!». Предметом нашего разговора предсказуемо стал Эдвин. Его оценивали по десятибалльной шкале, выясняя, подходит ли мне такой ухажёр. Я пробовала отбрыкиваться, заявляя, что это моё дело, да и раньше Светана Лазавея одобряла, на что подруга возразила: «Ухажёр и муж – разные вещи».

Экзамен у Светаны Эдвин сдал. Решающим голосом стала новая отделка спальни, под меня. Комнатка у нас светлая, праздничная такая. Нашлось в доме место и для Марицы. Ещё бы не нашлось! Если потребовалось, я бы книги Лазавея на чердак перетаскала, но у дочки комната была бы. Ничего, дом большой, всем места хватит.