Читать книгу "Трагедия сорок первого. Документы и размышления - Владимир Шерстнев"

Продолжая наращивать силы, Бок потребовал 15 октября от командующего 4-й танковой группой Гёпнера ускорить прорыв в районе Можайска и развить наступление вдоль Минского шоссе.

В вечерней сводке Совинформбюро 15 октября сообщалось: «В течение ночи с 14 на 15 октября положение на Западном фронте ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону».

На 10 октября было намечено проведение пленума ЦК ВКП(б) с повесткой дня: «1. Военное положение нашей страны.

2. Партийная и государственная работа для обороны страны».

Но за два дня до пленума Политбюро принимает новое решение: «Ввиду создавшегося недавно тревожного положения на фронтах и нецелесообразности отвлечения с фронтов руководящих товарищей Политбюро ЦК постановило отложить пленум ЦК ВКП(б) на месяц».

Командующий Дальневосточным фронтом генерал Апанасенко И. Р., все-таки прилетевший на пленум, писал: «…В Кремле в это время великий полководец Сталин готовил… битву за Москву. 10.10.1941 г. было объявлено всем приехавшим членам ЦК, что Пленум ЦК не состоится ввиду того, что противник прорвал наш фронт и теснит РККА. Решение верно и своевременно. Надо вести войну, а не заседать… Но все буквально поняли, что сейчас не разговоры нужны, а дело, и все силы и средства надо отдать обороне, чтобы разгромить гитлеровских зверей, которые так жадно и дико напали на нашу Родину».

Секретарь Хабаровского крайкома ВКП(б) Г.А. Борков в связи с создавшейся обстановкой на Западном и Южном фронтах 10 октября направил Сталину записку, где предложил из частей Дальневосточного фронта и Забайкальского военного округа, «численно доходящих до 1 миллиона обученных и натренированных бойцов 1. Взять …до 10 обученных и хорошо вооруженных дивизий, перебросив их экстренными маршрутами на решающие участки Западного и Южного фронтов».

15 октября в кабинете Сталина в 8 часов утра собрались члены Политбюро и ГКО. Председатель ГКО коротко изложил обстановку на фронте и предложил немедленно начать эвакуацию важнейших государственных учреждений и подготовить столицу на случай вторжения противника. Чтобы не дать врагу возможность использовать московскую промышленность, он предложил заминировать предприятия и другие объекты. Главе Московской парторганизации А.С. Щербакову и наркому внутренних дел Л.П. Берии поручалось выделить надежных людей для подпольной работы….

Было подписано соответствующее постановление ГКО от 15 октября 1941 г. (Сов. секретно. Особой важности.) «Об эвакуации столицы СССР города Москвы».

«Ввиду неблагополучного положения в районе Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев. Тов. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД — т. Берия — организует их охрану.

2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также правительство во главе с заместителем Председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке)…

3. Немедля эвакуировать органы Наркомата Обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба — в Арзамас.

4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД — т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию).

Председатель ГКО И. Сталин».

16 октября, когда началась эвакуация, неизбежно возникли организационные сложности. Некоторые руководители учреждений и предприятий самовольно покинули Москву, бросив подчиненных на произвол судьбы. Кое-кто бежал, прихватив с собой казенные деньги. Бежали высокие партийные функционеры. Вот несколько строк из рапорта заместителя начальника 1-го отдела НКВД СССР Д. Шадрина заместителю наркома внутренних дел СССР В. Меркулову о результатах осмотра помещений здания ЦК партии после эвакуации:

«Ни одного работника ЦК ВКП(б), который бы смог привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было… В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос…

…вынесенный совершенно секретный материал в котельную для сжигания оставлен кучами, не сожжен. В кабинете тов. Жданова обнаружены пять совершенно секретных пакетов…»

Комендант г. Москвы генерал-майор К.Р. Синилов в докладной записке, №1555 с. от 4 ноября 1941 г. сообщал наркому внутренних дел Л.П. Берии, что «проводимые мероприятия по наведению порядка в городе показывают: «…в городе проживает много враждебного, антисоветского элемента, деятельность которого все больше активизируется по мере приближения фашистской армии к столице. За период с 20.10.1941 г. только комендантским надзором и милицией в городе задержано за контрреволюционную агитацию, распространение провокационных слухов — 335 человек, подозреваемых на шпионаж — 12 человек, пытавшихся произвести диверсии — 3 человека, без документов и без прописки — 4641 человек. За этот же период времени расстреляно на месте — 7 человек, расстреляно по приговорам военных трибуналов — 98 человек. Осуждено к тюремному заключению на разные сроки — 602 человека…»

Были и такие, кто сотнями, тысячами сдавались в плен, бежали с фронта. Так, начальник Можайского сектора охраны Московской зоны писал члену Военного совета Западного фронта т. Булганину: «Можайским сектором охраны Московской зоны, созданной по решению ГКО, за время работы с 15 по 18.10.1941 г. задержано 23064 человека военнослужащих Красной Армии. Из этого количества задержанных 2164 человека являются лицами начальствующего состава. Задержанию подвергались все военнослужащие, как одиночки, так и группы, отходившие от линии фронта в тыл и не имевшие соответствующих документов…»

Были такие. Но были и другие, и их, конечно, было больше. Только из Москвы ушли на фронт по мобилизации и добровольно сотни тысяч человек, а еще 200 тысяч вошли в народное ополчение, в рабочие и истребительные батальоны. Более 500 тысяч человек участвовало в строительстве оборонительных сооружений. Уж если русские люди в стародавние времена по призыву нижегородского старосты Кузьмы Минина решили положить «живота своя» за матушку-Русь и ее стольный град, то москвичам 1941 г. это надлежало сделать и подавно. В Московское ополчение ушел цвет столичного рабочего класса, цвет интеллигенции. Московские вузы дали не одну тысячу добровольцев. Среди них были профессора А.В. Арциховский и А.Ф. Коннов, из Московской консерватории записались в ополчение скрипач Д. Ойстрах и пианист Э. Гилельс… С московских заводов ушли в дивизии народного ополчения потомственные рабочие, мастеровые люди… Они с оружием в руках обеспечивали оборону города и самой столицы, защищали ее под Вязьмой, Малоярославцем… Мужество этих людей беспредельно, были они как совесть… Много, очень много их не вернулось из боя — биологов и физиков, искусствоведов и музыкантов, сталеваров, хлебопеков…

17 октября нервозная обстановка в столице усилилась в связи с тем, что в течение нескольких часов не работали метро и надземный транспорт, закрылись пекарни, магазины, поликлиники, аптеки и другие важные учреждения социально-бытового назначения. Городские службы вовремя не отреагировали на эти беспорядки.