Читать книгу "Король Красного острова - Валерий Поволяев"

Устюжанинов положил на землю мушкет, опустился перед Беневским на колено и молча, не произнеся ни слова, поцеловал его в лоб. Краем сознания отметил, что убитый уже начал холодеть – лоб был стылый, влажный, будто тело Маурицы попало под секущий ветренный дождь, – нехорошо подивился этому.

– Алексис! – буканьер потряс его за плечо. – Уходить надо! Мы еще вернемся и похороним ампансакаба, как положено хоронить королей, – Дидье снова потряс его за плечо, с силой потряс, у Устюжанинова даже мотнулась на плечах голова.

– М-м-м! – немо выдавил из себя Устюжанинов, поднялся на ноги и, бросив прощальный взгляд на Беневского, издал сдавленный горловой звук. Устремился следом за буканьером.

Французы находились уже близко.

В цепи мальгашей образовалась брешь – взвод буканьеров покинул позицию, не покидать ее было просто нельзя, иначе бы солдаты Ларшера развесили бы буканьеров по ближайшим деревьям, как рождественские игрушки. Всякое сопротивление после гибели Беневского было бесполезно.

Дидье и Устюжанинов прошли крепость насквозь, войдя в нее через главные ворота и выйдя через задние, и вскоре догнали взвод, покинувший позицию. Дидье покрутил головой и проговорил горько и одновременно изумленно:

– Это надо же, один-единственный выстрел, а… и он решил все! А? Никогда не поверю, что это был случайный выстрел. – Жан вновь неверяще покрутил, потряс головой, стукнул по ней свободной от мушкета рукой, словно бы хотел вытряхнуть из черепа боль и вообще избавиться от всякой иной боли, застрявшей в его теле – пусть уходит в землю, в небо, в зелень травы и кустов. – Вот жизнь, – пробормотал он обреченно и умолк.

Действительно, все подчинено законам жизни, – даже смерть, – законы эти неписаные невозможно обойти, да и обходить их не стоит – себе может стать дороже. Многое в жизни происходит случайно, – как, например, сегодняшняя гибель Беневского. Но нет ничего более закономерного, чем эти случайности, и их надо учитывать во всяком деле.

Буканьеры проводили Устюжанинова до ближайшей деревни бецимисарков и оставили его там, из деревни в крепость послали несколько жителей – надо было забрать у французов тело Беневского и доставить его в деревню и здесь похоронить, как героя, погибшего за Мадагаскар. Устюжанинов тоже хотел вернуться назад, в крепость, но Дидье не пустил его.

– Тебя там только не хватало, Алексис, – укоризненно произнес он, – лишь тебя там и ждут – уже веревку приготовили… Даже намылили ее, я в этом уверен.

Устюжанинов сник, вздохнул горько, будто из него выпустили весь воздух, загорелое лицо посерело. Буканьер был прав.

– Ладно, – наконец тихо, каким-то скрипучим незнакомым голосом проговорил Устюжанинов, – я все понял.

– Я могу быть уверен, что без нас ты не наделаешь никаких глупостей? – спросил у него Дидье. – Могу уйти спокойно, без всяких опасок в свою деревню?

– Можешь быть спокоен, Жан, я уже взял себя в руки, – благодарно и твердо произнес Устюжанинов, пожал буканьеру руку. – Обещаю.

– Мне надо спешно к Джону Плантену. Как бы французы не пожаловали и к нам?

– Уверен – не пожалуют. К вам без пушек они вообще не сунутся, – скрипучесть из голоса Устюжанинова исчезла, – а пушки они через лес не протащат… Увязнут.

Буканьер обнял Устюжанинова, оглядел своих спутников, словно бы проверял, не потерял ли кого и, призывно махнув рукой, растворился.

Вскоре лучший взвод войска Беневского исчез в лесу.

Некоторое время Устюжанинов печально смотрел буканьерам вслед и с местп сдвинулся лишь когда к нему подошел староста деревни.

– Идем, я покажу тебе дом, в котором ты будешь жить, – староста потянул Устюжанинова за рукав, добавил еще несколько тихих ободряющих слов, но Алексей их не разобрал, у него словно бы заложило уши. – Идем, мбвана, идем!

Опустив голову, Устюжанинов двинулся следом за старостой. В руке он продолжал держать мушкет. Конечно, в деревне Устюжанинов будет защищен, бецимисарки ни при каких обстоятельствах не выдадут его, но кто знает – в жизни всякое случается… Вдруг мушкет понадобится? Жизнь есть жизнь, оружие существует для того, чтобы защищать ее.

Он незряче посмотрел на мушкет, подкинул его в руке, словно бы сомневался в том, что ружье это может вообще стрелять. Сглотнул соленые слезы, собравшиеся во рту.

А нужна ли ему жизнь сейчас, когда нет Беневского? Этого Устюжанинов не знал. Кадык у него дернулся, гулко подскочил вверх, застрял где-то там, под языком вроде бы, но где конкретно – не понять. Во рту сделалось еще солонее.

– Идем, мбвана, – староста деревни был настойчив, вновь потянул его за рукав камзола.

Камзол был испятнан грязью, озеленен травой, но этого Устюжанинов не видел, он очень многого не видел сейчас. Что-то в нем, глубоко внутри, возникло, отвердело, окуклилось, мешало дышать и если сейчас не раздавить этот нарыв, не сломать в себе некую болевую облатку, он задохнется…

Солнце, висевшее над головой, исчезло, закатилось куда-то за облака. В глотке у него родился сам по себе тоскливый скрип, схожий со стоном и обеспокоенным птичьим голосом одновременно. Устюжанинов помотал головой слепо и двинулся следом за старостой деревни.

Французы, несмотря на свою обычную легковесность, даже безалаберность, пытались его искать, но из попыток ничего не вышло, даже верные ищейки сафирубаи и сакалавы не смогли этого сделать – белоголовый человек Устюжанинов как сквозь землю провалился… В итоге Ларшер пришел к выводу, что он вообще покинул Мадагаскар.

Позади осталось еще несколько месяцев, и капитан Ларшер вообще перестал думать о нем – забыл, выплеснул из памяти.

А Устюжанинов находился на Мадагаскаре, в деревне бецимисарков и покидать остров пока не собирался. Он пришел в себя, окреп, в льняных волосах его появились седые пряди… Но жизнь перемалывает все, в том числе и такую горькую штуку, как гибель близких.

Тело Беневского французы не выдали, закопали его в землю под стеной крепости, с тыльной стороны, бецимисарки, узнав об этом, были очень недовольны: обращаются подданные короля Луи Шестнадцатого с королем Мадагаскара, как с собакой, но поделать ничего не смогли.

Устюжанинов только стискивал зубы, да прикладывал руку к кадыку – ему казалось, что горло у него вот-вот разорвется от скопившихся там слез.

Вначале французы присматривали за местом захоронения Беневского, некоторое время у стены даже прохаживался часовой, потом часовой стал появляться реже, а затем и вовсе исчез. Это означало, что французы забыли о Беневском точно так же, как и об Устюжанинове.

Однажды ночью бецимисарки, – и Устюжанинов с ними, – раскопали захоронение и перенесли прах на высокий холм, расположенный неподалеку от крепости, где росло гигантское, с широким тенистым шатром, дерево. Под деревом выкопали могилу и опустили в нее тело, завернутое в дорогой пурпуровый плащ, специально выделенный для этой цели королем Хиави.