Читать книгу "Последняя битва - Роберт Энтони Сальваторе"

— И Палмарис, и Урсал прекрасно защищены. — Судя по тону Каласа, он воспринял слова монаха едва ли не как оскорбление.

— Вот уж я бы порадовался, услышав, что Мидалис, объединивший силы с братьями из Санта-Мер-Абель, напал на Палмарис, — сказал Эйдриан. — Это было бы нам на руку.

— Мидалис действительно может прийти не один, — предостерег его Де'Уннеро.

— Я разделаюсь с ним в любом случае, — самоуверенно заявил молодой король, не упустив из виду, как лицо герцога искривила легкая гримаса.

Эйдриан понимал его. Принц Мидалис долгое время был другом Каласа, и его брату герцог все эти годы служил верой и правдой. Однако это не имело значения и не вызывало у короля особого беспокойства. Калас при любых обстоятельствах никуда от него не денется.

— И чем скорее мы избавимся от Мидалиса, тем скорее все королевство окажется в моих руках. Тогда можно будет помочь аббату Олину окончательно покончить с Бехреном, — продолжал Эйдриан. — Куда вот только потом? В Тогай? Или на север, в Альпинадор?

Вся компания остановилась, оказавшись у огромных железных ворот Сент-Бондабриса. Встретившие их ликующие братья повели короля и его приближенных в главный зал аббатства. Это было просторное помещение, не такое большое, как подобный зал в Урсальском замке, но выгодно отличающееся от небольших помещений Санта-Мер-Абель, хозяева которого более всего были озабочены тем, чтобы сохранить тепло, из-за близости холодных вод Мирианика.

Аббатство Санта-Мер-Абель по размеру во много раз превосходило Сент-Бондабрис, братьев оно насчитывало по крайней мере в десять раз больше, а хранящиеся там сокровища — искусно сотканные гобелены, богато украшенные золотом ритуальные потиры, артефакты не только всех веков существования абеликанской церкви, но и предшествующих ей древних религий — считались бесценными. По богатству, запасам магических камней, великолепному собранию книг и рукописей и множеству произведений искусства Сент-Бондабрис не шло ни в какое сравнение с Санта-Мер-Абель, да и архитектурных достопримечательностей вроде окон с цветными витражами в главной башне Санта-Мер-Абель, глядящих на залив Всех Святых, здесь не наблюдалось. Однако с учетом благоприятного южного климата аббатство Сент-Бондабрис не нуждалось в низких потолках и имело множество высоких башенок, слегка напоминающих минареты. Потолок в его главном зале, не менее пятидесяти футов высотой, был расписан яркими узорами в духе скорее Бехрена, чем Хонсе-Бира.

В характере меблировки тоже чувствовалось влияние южного соседа — богатые, ярко окрашенные ткани и легкие сетки, оплетающие широкие спинки кресел. Этому влиянию Сент-Бондабрис в огромной степени было обязано аббату Олину, что лишний раз напомнило Эйдриану о том, как удачно и вовремя он убрал старика с дороги, отослав в столь любимую им страну.

— Король Эйдриан! — Пожилой, аккуратно подстриженный человек быстро вышел из боковой двери зала для аудиенций, отвесил глубокий поклон и пригласил молодого короля сесть в кресло, предназначавшееся для аббата.

— Приветствую тебя, магистр Маккеронт. — Король помнил этого человека по путешествию вместе с Де'Уннеро в южные моря, когда они уговорили пирата Майшу Дару с его флотом перейти на службу Эйдриану. — Передай аббату Олину, что мы здесь и что наше время чрезвычайно дорого.

Маккеронт выглядел смущенным, что, разумеется, не укрылось от внимания ни одного из гостей.

— Аббат Олин все еще в Хасинте, — сказал магистр. — Ситуация там постоянно меняется, и он опасается, что его отсутствие может нанести ущерб…

Эйдриан уселся в кресло, не сводя с Маккеронта пристального взгляда.

— Постоянно меняется?

Магистр оглянулся по сторонам и взволнованно откашлялся.

— Не беспокойся, король Эйдриан, с Бехреном все в порядке. — Он явно старался произвести впечатление человека, вполне уверенного в своих словах, что не слишком соответствовало действительности. — По крайней мере, сейчас страна находится под властью ятола Маду Ваадана, а тот, в свою очередь, является ныне не чем иным, как публичным голосом аббата Олина. Как ты и предполагал, в Бехрене царил полнейший хаос, и помощь аббата пришлась там весьма кстати.

— Но тем не менее… — подбодрил его король, поскольку рассказ о победах плохо сочетался с несомненно нервозным поведением Маккеронта.

— Во время войны Бехрена с Тогаем был заключен договор, по которому город Дариан отошел Бринн Дариель и возглавляемым ей тогайру. И сейчас у нас возникли трудности с… возвращением его обратно.

Эйдриан громко расхохотался.

— Неужели аббат Олин имел глупость ввязаться в драку с Бринн?

— Не сам, конечно, но тот, кто действовал по его указке. Им является ятол Де Хамман.

Молодого короля по-прежнему разбирал смех.

— Ятол Де Хамман с армией беспрепятственно пересек всю страну, — продолжал магистр; чувствовалось, что смех короля окончательно сбил его с толку. — На его пути города, все до одного, сдались на милость Хасинты. С каждым днем влияние аббата Олина увеличивается, и, без сомнения, твои планы в отношении Бехрена в самое ближайшее время будут осуществлены. Однако армия устала от долгого похода, и солдаты не испытывают желания встречаться с неистовыми всадниками Тогайского Дракона. Меня как раз и послали в Энтел, чтобы передать просьбу аббата Олина о подкреплении.

— Я дал ему достаточно мощную армию, — нахмурив брови, заметил Эйдриан.

— Однако существенной частью этой армии является флот, от которого мало толку в сражениях с всадниками Бринн Дариель, — объяснил магистр Маккеронт. — Аббат Олин считает, что, получив еще пять тысяч солдат, он в течение трех недель сможет захватить Дариан-Дариалл и тем самым завершить воссоединение Бехрена.

— А дальше что? — все еще хмурясь, спросил король.

— Как только Дариан снова попадет под власть Бехрена, сопротивление тогайру пойдет на убыль. Если ты пошлешь не пять, а десять тысяч солдат, аббат Олин покончит со всеми его очагами еще до конца года! Эта победа воинов Хонсе-Бира упрочит позиции аббата Олина в Хасинте и позволит практически полностью отстранить от управления страной ятола Маду Ваадана. Таким образом, все земли к югу от Пояса-и-Пряжки станут твоими.

— Звучит весьма заманчиво. Но, видишь ли, любезный магистр, кое о чем аббат Олин, как я вижу, запамятовал. Я особо указал аббату, чтобы Бринн Дариель его люди не трогали. — В голосе Эйдриана послышались гневные нотки.

— Столкновение с ней произошло по недосмотру, — пошел на попятный немало встревоженный магистр. — Это просчет ятола Де Хаммана, которого мысли о блестящей победе заставили забыть о полученных указаниях. Но теперь, раз уж сражение развязано…

— Аббат Олин, который ответствен за это, немедленно откажется от своих намерений, причем принеся Бринн Дариель самые искренние извинения.

— Но нам осталось совсем немного до того, чтобы одолеть ее, мой король! — воскликнул совершенно сбитый с толку магистр Маккеронт.