Читать книгу "Мореплаватели XVIII века - Жюль Верн"

В первой половине XVIII века в Южную Америку не было

совершено ни одного путешествия. Следует рассказать только о Кондамине. Мы уже сообщили об исследованиях, приведших его в Америку, и упоминали, что по окончании измерения дуги меридиана Бугер вернулся в Европу, Жюсье на некоторое время задержался и занялся изучением фауны и флоры, обогатив естествознание множеством новых видов, а Кондамин спустился вниз по течению Амазонки до самого устья.

«Кондамина можно было бы назвать, – пишет Мори в «Истории Академии наук», – Александром Гумбольдтом XVIII века. Человек блестящего разностороннего ума и профессиональный ученый, он во время этой памятной экспедиции доказал героическую преданность науке. Так как средств, отпущенных королем на путешествие Кондамина, оказалось недостаточно, он выложил сто тысяч ливров из собственного кармана. Из-за тягот и лишений, перенесенных во время путешествия, он потерял слух и способность владеть ногами. Жертва своей страсти к науке, он по возвращении встретил среди широкой публики, которой недоступно понимание мученичества во имя идеи, только насмешки и злобу. В Кондамине уже не видели неутомимого исследователя, подвергавшегося стольким опасностям, а лишь рассеянного, глухого скучного человека со слуховым рожком в руках. Гордый оценкой своих собратьев по науке, от имени которых Бюффон однажды так красноречиво выступил (в прениях по поводу приема Кондамина в число членов Французской Академии наук), Кондамин находил утешение в сочинении песен и до самой могилы сохранял горячий интерес ко всему окружающему».

До Кондамина лишь немногим путешественникам удавалось проникнуть в беспредельные леса внутренней части Бразилии. Поэтому ученый исследователь надеялся принести науке большую пользу, составив карту берегов Амазонки и собрав по мере возможности сведения о своеобразных обычаях индейцев, населявших эту, так редко посещавшуюся страну.

О полном приключений путешествии Орельяны мы уже упоминали (см. первый том настоящего издания. (Ред.)). В 1559 году Педро де Урсуа был направлен вице-королем Перу на поиски озера Парима и Эльдорадо. Он погиб от руки взбунтовавшегося солдата. Этот солдат, спускаясь вниз по течению Амазонки, занимался грабежом и разбоем; он доплыл до устья и кончил тем, что его четвертовали на острове Тринидад.

Подобные попытки ничего не могли дать для изучения Амазонки. Португальцам повезло больше. В 1636-1637 годах Педру Тейшейра в сопровождении многочисленного отряда

испанцев и индейцев на сорока семи лодках проплыл вверх по Амазонке до впадения в нее Напо. После этого он поднялся вверх по течению Напо, затем по реке Кока и очутился в тридцати лье от Кито, до которого добрался с несколькими уцелевшими людьми. На следующий год он тем же путем вернулся в Пару; его сопровождали монахи-иезуиты Акунья и Артиеда, опубликовавшие отчет о путешествии, переведенный на французский язык в 1682 году.

Карта, составленная Сансоном на основании этого отчета (ее воспроизводили все картографы), полна ошибок, но другой очень долго не существовало. Только в 1717 году была напечатана карта, составленная в 1690 году немецким миссионером Самуилом Фрицем. На этой карте показано, что река Напо не являлась настоящим истоком Амазонки и что последняя, носящая в верхнем течении название Мараньон, берет начало в озере Гуануко, в тридцати лье к востоку от Лимы. Нижнее течение Амазонки было изображено довольно плохо, так как миссионер Фриц во время этой части пути сильно болел и не мог производить точную съемку.

Отправившись 11 мая 1743 года из города Таркуи, расположенного в пяти лье от Куэнки, Кондамин миновал город Сарума, когда-то славившийся золотыми приисками, и переправился через несколько рек по мостам из лиан, напоминающим огромный гамак, протянутый с одного берега на другой. Затем он достиг города Лоха, находящегося на 4° южной широты. Он расположен на четыреста саженей ниже, чем Кито. Поэтому климат там совершенно иной, а покрытые лесом горы кажутся лишь холмами по сравнению с горами, окружающими Кито. На пути из Лохи ему пришлось пересечь последние отроги восточных предгорий Анд. В этом районе дождь идет ежедневно в течение круглого года, поэтому задерживаться там надолго не следует. Вся страна давно находится в состоянии упадка; Лойола, Валладолид, Хаен и большинство перуанских городов, расположенные вдали от моря и от большой дороги из Картахены в Лиму, представляли собой теперь лишь деревушки. А ведь вся местность в окрестностях Хаена изобилует дикими какаовыми деревьями, на которые, впрочем, индейцы обращают не больше внимания, чем на золотоносный песок, намываемый реками.

Кондамин пустился в путь на плоту по реке Чинчипе, в этом месте превосходящей по ширине Сену в Париже, и спустился до ее слияния с Мараньоном. Там Мараньон становится судоходным, хотя его спокойное течение прерывается порогами и во многих местах река суживается до двадцати саженей. Самым известным из этих ущелий является «понго» (или ворота) Мансериче, представляющее собой русло с почти отвесными стенами, прорытое Мараньоном в Андах и имеющее в ширину не больше двадцати пяти саженей. С Кондамином, который остался на плоту вдвоем с негром, произошел беспримерный случай.

«Уровень воды в реке,- рассказывает он,- уменьшившийся за тридцать шесть часов на двадцать пять футов, продолжал падать. Среди ночи сук толстой коряги, скрытой под водой, очутился между бревнами моего плота и по мере того, как тот опускался вместе с уровнем воды, проникал все дальше и дальше. Если бы я не бодрствовал, то засевший на суку плот через некоторое время оказался бы висящим в воздухе. Это грозило самое меньшее потерей дневников и тетрадей с записями наблю-

дений – плода восьмилетней работы. По счастью, мне удалось в конце концов найти способ освободить плот и двинуться на нем дальше».

Вблизи от разрушенного города Сант-Яго, куда Кондамин прибыл 10 июля, среди лесов живут индейцы хиваро, уже целое столетие ведущие борьбу против испанцев, стремясь избавиться от работы на золотых приисках.

За порогом Мансериче открывается новый мир – океан пресной воды, лабиринт озер, рек и протоков, окруженных непроходимыми лесами. Хотя за семь лет Кондамин привык к жизни на лоне природы, он без устали любовался однообразным зрелищем сплошной воды и зелени. Покинув 14 июля Борху, путешественник вскоре миновал место слияния Мараньона с рекой Морона, спускающейся с вулкана Сангай, пепел которого иногда залетает за Гуаякиль. После этого Кондамин проплыл мимо трех рукавов реки Пастасы, в то время настолько вышедшей из берегов, что ни один из рукавов нельзя было измерить. 19-го того же месяца он достиг города Лагуны, где его уже шесть недель ждал дон Педро Мальдонадо, губернатор провинции Эсмеральдас, спустившийся вниз по течению Пастасы. В ту эпоху в Лагуне жили несколько сот индейцев, способных бросить оружие и отобранных миссионерами из различных племен.