Читать книгу "Эпоха Древних - Замиль Ахтар"

Аланьи. И во имя моей дочери, которая вскоре станет его женой и соединит наши царства узами любви – к Лат и друг к другу. Отныне кашанцы и аланийцы будут равны, где бы ни оказались между двумя великими государствами. Отныне аланийцы и кашанцы будут братьями.

Такие прекрасные, полные надежды, поэтические слова. Но все это было сделано за моей спиной. Все это было сделано, чтобы сместить шаха, за которого я сражался.

Бабур снял тюрбан, и стоявшее высоко солнце отразилось от граней рубинов. Он протянул тюрбан Хуррану, которому пришлось почти встать на спину своей кобылы, чтобы дотянуться. Затем Хурран снял свой золотой тюрбан и отдал Бабуру. Под всеобщее ликование они надели тюрбаны друг друга. Трубили трубы, били барабаны, пели певцы.

Кярс был обречен, даже если он еще жив в храме Хисти. Я сражался за Кярса, а не за Хуррана. Это Кярсу я поклялся вернуть трон. А вместо этого смотрел, как топчут его права. И не просто смотрел, а сам способствовал этому, слишком легко доверившись, а может, слишком поддавшись гневу. Я нажил множество врагов, но хуже того, позволил своим врагам дышать. Рано или поздно результат мог быть только один – нож в спину.

Я глупец. И более умные люди меня обыграли.

Я подумывал влезть на слона и вонзить Черную розу Бабуру в сердце. Но это привело бы к разрушительной войне за престолонаследие, на этот раз в Кашане, и вся кровь была бы на моих руках.

Кроме того, на месте Бабура я поступил бы так же. Всего несколько дней назад я хотел сделать Хуррана наместником Мервы, даже если для этого требовалось убить его брата и сестру, чтобы получить восемь тысяч хазов. Мы сражались каждый за себя и против всех остальных. Союз что-то значил, только пока не подвернется новый, получше.

И все же я не мог сдержать ярость. Оттеснив ликующих зевак, я подошел к вороной лошади Хуррана.

– Я ожидал от тебя изворотливости, – крикнул я, чтобы он меня услышал. – Но ты перешел черту.

Он проигнорировал меня и замахал толпе, скандировавшей: «Шах Хурран!» Я дернул его лошадь за хвост, она заржала и взбрыкнула, едва не ударив копытами людей позади.

Хурран посмотрел на меня.

– Как в свое время мой отец, я увидел возможность и воспользовался ей.

– И чем это для него обернулось?

– За его спиной не было мощи Кашана.

– А как насчет моей мощи, Хурран? Ты заполучил могущественного друга, это правда. Но подумал ли ты о том, что нажил могущественного врага?

– Я не хочу, чтобы ты был моим врагом, Кева. Мне жаль, что пришлось действовать за твоей спиной. То, что ты сжег целый лес, чтобы заставить Бабура выступить в поход, не добавило тебе его доверия.

– Кярс – шах Аланьи по праву.

– Не думаю, что у этого похотливого урода есть какие-то права быть шахом. Я сделаю то, что должно, ради восстановления Аланьи. И не вижу для тебя причин не поддержать меня, Кева.

Поддержать его? После того, как он не посвятил меня в этот план?

– Ты просишь предать Кярса. – Я сглотнул. – Я сохраню честь, даже если стану последним, кто так поступает на этой треклятой земле.

– Выбор за тобой. – Он снова принялся махать рукой. – Но если будешь настаивать, что Кярс шах, мы станем врагами. Не забывай, что маги Бабура только что в одиночку вернули Кандбаджар. Я слышал, они занимаются колдовством намного дольше, чем ты живешь на свете.

– Пытаешься меня запугать? – горько усмехнулся я. – Я уже убил трех магов, Хурран. Двумя больше, двумя меньше, какая разница.

– Может, ты забыл, что наш истинный враг – Сира и ее племена. Кто, кроме нас, помешает ей убивать абядийцев и призывать кровавую чуму?

– В этой игре больше двух сторон.

Хурран рассмеялся и посмотрел на меня.

– Разве не ты все время повторял «вы или с праведниками, или с нечестивцами». Эта линия уже проведена, и ты просто злишься, что не ты ее прочертил. Подави свою гордость, и давай победим в битве за Селуков, служить которым ты рожден.

Он привел достойные аргументы. Но почему я должен соглашаться с ними? Разве у меня нет права добиваться того, чего я хочу, того, что считаю справедливым, даже если это означает пойти против Хуррана и Бабура?

– Думаешь, я стану унижаться? Я маг, который будет носить все маски, так повелела сама Лат.

Хурран закатил глаза.

– Тебя когда-нибудь интересовала справедливость? Или только твоя гордыня? Если ты искал справедливости, то знай, я ее обеспечу – для абядийцев, для святых, для жителей Зелтурии и тех, кто страдает под игом йотридов, силгизов и крестейцев. – Он наклонился ближе. – Но если ты, как все простолюдины, жаждал лишь собственного возвышения, то знай, я назначу тебя на любой пост, какой захочешь. Даже объявлю тебя великим визирем. Но ты должен подтвердить, что на моей стороне. В такие опасные времена мне не нужна потенциальная угроза в окружении.

Я лишился влияния на армию, которую привел в эти пески, но гордость и честь остались со мной.

– Я обещал шаху Кярсу помочь, и этот долг значит для меня больше, чем ты способен понять.

– Кто даст хоть один гнилой финик за Кярса или наивные обещания одного человека? Разве жители Аланьи недостаточно страдали? Ты хочешь расколоть нашу страну и веру на еще более мелкие кусочки? Расставь приоритеты. Ты не можешь быть верным одному человеку, наплевав на высший долг перед Лат и народом.

Я мог бы, если бы захотел. Я был верен Сади, игнорируя высший долг. Более того, я не мог служить тому, кому не доверяю.

– Я не стану помогать тебе, Хурран. Я восстановлю Аланью такой, какой желаю видеть.

Он вздохнул и поправил рубиновый тюрбан.

– Я дам тебе время, чтобы утих гнев. Как я уже сказал, я не хочу быть твоим врагом. Но шах Бабур… имея за спиной двух магов, он относится к тебе с бо́льшим пренебрежением. Я не могу гарантировать тебе теплый прием в этом лагере. Не могу гарантировать, что Бабур не попытается… убрать тебя с дороги, если ты понимаешь, о чем я.

Со стороны Зелтурии к нам скакал и что-то кричал всадник. Как только он приблизился, по лагерю разнеслись слова:

– Кровавого облака больше нет! Кровавого облака больше нет!

Услышав это, я не стал терять ни секунды.

– Кинн!

Маленький джинн слетел ко мне с небес.

– Мы отправляемся в Зелтурию, сейчас же!

35

Базиль