Читать книгу "Маски Черного Арлекина - Владимир Торин"

Бывший шут сел рядом с ним, прижал его к груди, отчего в глазах сразу помутнело – рана не давала о себе забыть. А король Ронстрада тем временем плакал, как ребенок.

– Прости меня... – сипел он. – Прости меня, Шико, я очень плохой...

– Нет, Тели, ты не плохой, – вздохнул Ричард, – тебя просто сломали, как и меня когда-то.

В памяти встал он сам, еще мальчишка, вжавшийся в высокий борт летучего корабля, вспомнил, как кричал на всех, чтобы оставили его в покое, дали забыться, дали увидеть во сне Мари, еще живую и веселую... Тогда гном-инженер, которому принадлежал тот корабль, понял его... Лишь сейчас он догадался почему – видать, и в жизни того гнома случилось нечто похожее. Теперь и он отлично понимал впавшего в отчаяние короля Инстрельда.

– Я вытащу тебя отсюда, Тели, – пообещал Ричард.

– Мой сын... – прошептал король. – Рис, где она, где моя Беатрис? Я слышал, как тюремщик говорил, что они убьют регента, отца Мариуса, а маленького Ричарда захватят в плен, после того как позабавятся с его матерью...

– Королева в безопасности, – успокоил его Ричард. – Ее спас Лютер Миттернейл, сам при этом получив украшение на всю жизнь – шрам через левую щеку. Я увез ее величество и принца в Истар, к герцогу Тенору.

– Я обязан тебе, Шико... я обязан своим рыцарям...

– Нет, Тели, мы всего лишь выполняли свой долг, – отрешенно промолвил Ричард. – А тебе пора выбираться отсюда, братец. Королевство заждалось своего короля.

Он встал на ноги и помог сюзерену подняться.

– Сир, – в камеру вошел Риз и склонился в поклоне перед двумя королями, – вам будет любопытно на это взглянуть...

– Я – новый Ночной Король, братец, – усмехнувшись, пояснил Шико, глядя на недоуменного Инстрельда. – Так что мы с тобой одного положения, если можно так выразиться. Риз, проводи его величество наверх и найди Тагура, пусть наши люди осмотрят дом и убедятся, что он больше не препятствует нам. Никому не заходить на третий этаж, где комната Бастарда и спальня Рейне. Я сам там все улажу. Помни, ты лично отвечаешь за короля. И не приведи Хранн, с тобой опять случится то, за что ты отбывал у меня наказание...

– Не извольте беспокоиться, – склонился в новом поклоне Грегориан. – Ваше величество, – теперь он обратился к Инстрельду, – позвольте проводить вас наверх, я помогу вам...

– Иди, братец. – Шико разжал руку, освобождая ладонь короля. – Я взгляну на то, о чем говорит Риз, и поднимусь...

– Камера напротив, – указал Грегориан и повел короля, поддерживая под руку, к выходу из подземелья.

Ричард пересек коридор и вошел в открытую камеру. Там, в дальнем углу, на корточках, вжимаясь в холодную стену, сидела обнаженная женщина лет тридцати. Все ее тело было в шрамах и порезах, а кожа – от долгого пребывания без солнечного света – бледной, как у покойника. Длинные спутанные волосы цвета ржавчины доходили до поясницы, точно накидка, не позволяя разглядеть лицо.

Она подняла голову и посмотрела на незнакомого тюремщика.

– Что, и ты в гости зашел? – просипела она сорванным голосом.

Ричард подошел, встал перед ней на колени, легонько взяв одной рукой за плечо, другой убрал волосы с ее лба. Показалось бывшее некогда очень красивым, но теперь изуродованное лицо: высокий лоб с фиолетовыми ссадинами, узкие крылья нежно-рыжих бровей, перечеркнутых шрамами, под ними – большие зеленые глаза, которые окружали черные, как у мертвеца, круги, тонкий изгиб губ с застывшим на них кровоподтеком и тонкий нос со слегка вздернутым кончиком.

– Мари, – прошептал Шико, чувствуя, что сердце пытается пробиться сквозь ребра и выбраться на волю. – Моя Мари...

– Дик? – она узнала его. – Это ты?

Он не ответил, просто прижал ее к своей раненой груди, и плевать на боль, главное – чувствовать ее, чувствовать ее тепло... и заплакал. Впервые за пятнадцать лет. Слезы текли из глаз, и всего через секунду он уже перестал что-либо видеть и ощущать, зарывшись лицом в ее волосы. Это походило на потерю сознания, только вот, когда падаешь в обморок, не чувствуешь, как на куски разрывается сердце...

Под черными сводами Умбрельштада

Сколько же раз Сероглазу доводилось бывать на верхней площадке этой лестницы, и всегда его уверенность в собственных силах, его искусственно возведенное бесстрашие и все движущие им принципы подле этой двери подвергались сомнениям и сходили на нет. Это было единственное место во всем Умбрельштаде, где он начинал сомневаться, а роящиеся по темным закоулкам души страхи вылезали изо всех щелей, обнажая уродливую плоть, скользкие щупальца и мириады глаз, которые рождали отчаяние и чувство обреченности... Совершая последний шаг, преодолевая трехсотую ступень и выходя на площадку, Сероглазу всегда казалось, будто пред этой толстой и низкой дверью, окованной металлом, он предстает нагим, а мысли его, эти роковые предательские хитросплетения сознания изменника, вываливаются из его головы, точно винные ягоды из переполненной корзины. И всякий раз Магнус силой уверял себя, что все это напускное, а излишняя мнительность и усугубленная авторитетом того, кто обретается здесь, неуверенность травят его, словно яд гадюки.

Что ж, сегодня он явился сюда в последний раз – это он знал точно. А потом – домой, наконец... Спустя столько лет. Эх, и долгой же была дорога. Ничего – скоро он отдохнет от этого Бансротова театра, скоро Черный Арлекин улыбнется всем в последний раз, скоро он вернется туда, гдеона его ждет. Осталось пройти только несколько шагов, всего лишь одна дверь. Уж кто бы мог подумать, что овеянного самым темным и жутким ореолом тайны и непреодолимого могущества некроманта, самогó отца и учителя их ордена, придется собственноручно убивать ему, Сероглазу. Помнится, стравливая собратьев по ремеслу, убирая одного за другим как рядовых некромантов, так и существ весьма опасных и наделенных огромными силами, вроде древних вампиров, ужасных черных ведьм, вожаков кланов оборотней и даже Ступивших за край, он и помыслить боялся о том, чтобы покуситься на жизнь и благоденствие Черного Патриарха. Несмотря на то что Черный Арлекин, как и другие его личности – некромант Магнус Сероглаз и принц крови Кларенс Лоран, – всегда с недоверием и презрением относился как к различным религиям и культам, так и к всевозможным сектантским ересям и простонародным суевериям, в данном случае он заставлял себя не зарекаться и не тревожить лишний раз судьбу опасными мыслями.

Сейчас же все пришло к тому, что путь назад для него был лишь через труп старика, в прямом и переносном смысле. И пусть этот древний некромант способен на поистине ужасные вещи, он, Сероглаз, сегодня прервет его дни. А чтобы уж наверняка, после убийства он выколет мертвецу глаза и проткнет их серебряными иглами, дабы душа ни за что не смогла вернуться в этот мир в виде ревенанта. После этого он обезглавит старого могильного червя, выкопает для него яму на перекрестке двух дорог, причем на глубине не шесть, а тринадцать футов, посыплет солью и сожжет тело прямо в могиле. Земля скроет все следы.