Читать книгу "Дарвинизм в XXI веке - Борис Жуков"

Созданная Пригожиным неравновесная термодинамика и особенно концепция самоорганизации окончательно сняли мнимое противоречие между эволюционной теорией (а фактически — всей биологией) и термодинамикой: живые организмы с термодинамической точки зрения суть не что иное, как пригожинские диссипативные системы, возникшие и существующие в потоках энергии (будь то солнечный свет или иные виды энергии — см. сноску в начале главы), протекающих в далекой от равновесия макросистеме — Солнечной. Ни индивидуальное развитие живых существ, ни их эволюционные изменения (включая усложнение некоторых из них), ни даже само возникновение жизни из чисто химических веществ и процессов также не противоречат современной термодинамике. И если некоторые авторы продолжают видеть тут какой-то разрыв (напомним, что эссе Роже Кайуа увидело свет в 1972 году — через 25 лет после первых публикаций Пригожина), то это говорит лишь об их слабой осведомленности в тех областях, о которых они берутся судить.

Картину полного взаимопонимания между разными областями современного естествознания портит лишь одно: сегодня, спустя 70 лет после создания неравновесной термодинамики, задача, поставленная Больцманом, остается нерешенной: содержательное количественное описание функционирования (а тем более эволюции) живых систем в категориях термодинамики по-прежнему отсутствует. Хотя за это время и сама «новая термодинамика» отнюдь не стояла на месте[262], и попыток применить ее достижения к анализу биологических явлений и процессов было немало. Но последние оказались слишком сложными, слишком нелинейными, слишком богатыми обратными связями и степенями свободы, так что даже сама возможность строгой термодинамической интерпретации эволюционных процессов в общем виде сегодня выглядит весьма сомнительной.

Что ж, как известно, образцовая научная теория — классическая механика — оказалась неспособной решить в общем виде (то есть для произвольных значений масс, скоростей и взаимного начального расположения) задачу о взаимодействии всего трех тел. И это не отменяет ни ее достижений, ни ее эффективности в решении конкретных задач. То же самое можно сказать и о термодинамическом подходе к проблемам биологии: на его счету уже имеется немало успехов. Существуют целые области теоретических исследований, целиком основанные на термодинамическом или схожем с ним формальном аппарате, и предметом их рассмотрения становятся, в числе прочих, эволюционные процессы (правда, в основном представленные математическими моделями). Однако содержательный рассказ о таких исследованиях требует привлечения соответствующего математического аппарата и в любом случае выходит за рамки темы этой книги.

* * *

Итак, термодинамика благосклонно разрешила жизни усложняться, лишь задав для этого процесса определенные рамки и включив живые организмы в более общий класс самоорганизующихся систем. Но дальнейшее рассмотрение феномена усложнения живых существ в ходе эволюции не осталось исключительной прерогативой самой эволюционной биологии. Идея развития, поступательного движения в сторону все более совершенных форм была слишком важна для европейской мысли Нового времени (и особенно XIX века), а биологическая эволюция была слишком наглядным и удобным «модельным объектом» для нее. Не удивительно, что проблема прогрессивной эволюции никогда не рассматривалась как чисто биологическая, а всегда была вовлечена в общефилософский дискурс. И зачастую понимание этой проблемы куда больше зависело от преобладающих в обществе (или в голове конкретного исследователя) философских взглядов, чем от доступного фактического материала или от нужд самой эволюционной теории.

В следующей главе мы попытаемся по возможности непредвзято взглянуть на этот аспект биологической эволюции.

Глава 18. Прогрессивное броуновское движение

Если попросить людей образованных, но не связанных профессионально с биологией, коротко перечислить основные положения дарвиновской теории эволюции, то очень многие (если не большинство) непременно упомянут принцип «развития от простого к сложному». И очень удивятся, если им сказать, что как раз этого-то утверждения в дарвиновской теории нет — ни в сочинениях самого Дарвина, ни в современных учебниках по эволюционной биологии. И что на протяжении всех полутора веков существования дарвинизма самые разные авторы — от непримиримых оппонентов до некоторых горячих сторонников — именно в отсутствии этого утверждения видели очень существенный недостаток теории естественного отбора.

Можно было бы предположить, что всеобщее убеждение в том, что дарвинизм включает в себя идею прогресса, — феномен сугубо отечественный. Что это наследие советской школьной биологии, где теория эволюции преподавалась в обязательной связке с марксистской философией — как своего рода парадный пример конкретной естественнонаучной теории, идеально воплощающей в своей области все основные тезисы диалектического материализма. (В результате многие из тех, кто учился в этой школе, на полном серьезе полагают, что идея происхождения человека от обезьяны принадлежит Фридриху Энгельсу, а другие, наоборот, считают Дарвина автором тезиса «труд создал человека».) Однако идею «развития от простого к сложному» приписывают Дарвину и авторы, никогда близко не подходившие к советской школе. Например, французский биолог Дидье Рауль — крупнейший специалист по геномике вирусов. В своей остро полемичной статье «Ризома жизни, катастрофы, обмены последовательностей, создание новых генов и гигантские вирусы: как геномика микробов бросает вызов Дарвину», опубликованной в 2012 году, Рауль в числе других положений дарвинизма, которым (по его мнению) «бросают вызов» данные современной геномики, назвал и тезис об усложнении как основном направлении эволюции[263].